Это походило на возвращение неудачника, на возвращение с Королевой, которая ему не принадлежала. Для него ничего не изменилось, он все еще не достиг своей цели — найти Королеву, которая примет его — и они узнают об этом. Они, которые либо были в паре дольше, чем он жил на этом свете, либо сделали невозможное и нашли совершенно новое существо, чтобы взять себе в пару и отказывать всем остальным.

Так что, да, его ноги налились тяжестью, чем ближе они подходили к тому месту, где Грут и Грон основали свою территорию. Его взгляд все чаще обращался к идущей рядом с ним Королеве. Но было еще не поздно. Он мог остановить их, прикоснуться к ней и заставить принять решение. Если он коснется ее слишком фамильярно для своего положения, она, разумеется, поймет его и либо оттолкнет, либо приблизит к себе. Если она отвергнет его, он развернется и уйдет, доверив Тройи отвести Королеву к Грут, а сам вернется к пограничным землям один. Если она выберет его, он тормознет их на одну-две ночи, чтобы скрепить Узы, после чего приведет ее к Грут как свою Королеву.

Но когда он замедлил шаг, Тройи ускорил. Другой самец жаждал вернуться в родные земли, изгнанный или нет. Крану упустил шанс остановить их, когда они миновали одну из территориальных меток его матери, принесшей с собой целый ворох обрушившихся на Крану воспоминаний, не все из которых были неприятными. Грила все еще была его матерью, Королевой, которая родила и растила его, кормила, носила на руках, ухаживала за ним, когда он болел, гладила его, когда он был ранен, и позволяла ему цепляться за ее шкуру, как младенцу, когда ему снилось кошмары. По крайней мере, до тех пор, пока Грон не занял его место. В глубине души здесь всегда будет его дом.

Теперь каждый шаг был с точностью выверен, ведь он в любой момент мог наткнуться на кого-нибудь из членов своей семьи. Наконец они заметили какое-то движение за деревьями, и Крану насторожился, приподняв губу в беззвучном рычании. Здесь была семья, которая бросила его, счастливая и процветающая. Как бы сильно он иногда не скучал, вспоминая о них, встреча с ними пробуждала другие чувства, более свежие, — разочарование и презрение.

Он не выкажет слабости. Они не заслуживали его уважения.

Крану направился к ним, на небольшую поляну, где они собирались, высоко подняв голову. Тройи встал рядом с ним, чуть позади, чтобы позволить ему вести переговоры.

Ни Мруина, ни Грут нигде не было видно. Его родители и Грон услышали его приближение одновременно, вскинув головы.

Крану на мгновение удивился, что мать не повалила его в тот же миг на землю за то, что он осмелился вернуться. Вместо этого она просто воскликнула «Крану!», даже не рыкнув на него.

Нет, это Грон и их отец Грисс отреагировали агрессивно. Грисс предупреждающе зарычал, а Грон издал яростный рев. Похоже, его младший братец все еще слишком бурно реагировал. Его отец Бру молчал, выглядя встревоженным, но не сердитым.

Крану вскинул голову вверх. Пусть они увидят его таким, каким он был.

— Я здесь, чтобы поговорить с Грут, — выдал он.

Грон тут же вскочил на ноги и бросился к нему, но Крану храбро встретил его взгляд и не сдвинулся с места. Он не отзовется на ярость своего брата, готовясь к драке, пока самец не нанесет удар.

— Ты посмел вернуться и предъявлять требование моей Королеве!? — прорычал Грон.

Крану внимательно оглядел брата. Он выглядел каким-то другим, мрачным. Но если он бросит ему вызов, Крану не отступит. Грон всегда был чересчур драматичным. У него была самоуверенность Тройи, но характер их матери, как у них у всех. Вслед за его словами Тройи обычно читал невыносимые нравоучительные лекции, тогда как Грон наносил удары. Он всегда обращался с Крану так, будто старший самец был худшим из всех, кто когда-либо существовал в их роде, и каждое его действие было шокирующе безнравственным, так что он и Тройи могли поздравить себя с тем, насколько они оба были хороши.

— Она мне нужна, — отозвался Крану.

Тройи подскочил чуть ли не раньше, чем Крану закончил предложение.

— Пожалуйста, Грон, на этот раз Крану прав, мы… — Крану не понравилось, что за него говорят так, будто он не в состоянии говорить за себя сам, но его родители подошли к ним и прервали Тройи.

— Ты вернулся, — ошеломленно произнесла мать.

— Тебя изгнали, Крану, — напомнил ему Грисс, голосом, предвещающим бурю. Крану посмотрел на своих родителей. Они выглядели старше, чем он помнил, их лица были более морщинистыми, а шкуры — более серыми. Было время, когда он восхищался Гриссом так же сильно, как и боялся его, но теперь он был уверен, что сможет одолеть своего отца в поединке, и это странно огорчало его.

Крану открыл было рот, чтобы объяснить, но краем глаза заметил Грут, которая неслась к нему с такой скоростью, словно тоже была готова вырвать клок из его шкуры. Она потрясала своим видом, ведь его отсутствие притупило воспоминания о ней. Теперь на ней были только маленькие черные одеяния, прикрывающие груди и бедра. Она была такой странной, тощей как палка и не покрытой шерстью, но тем не менее его брат регулярно спаривался с ней. Он не мог сказать, вызывала ли эта мысль у него отвращение или дарила надежду.

Ему надоело объясняться с другими, которые всегда будут думать о нем худшее, поэтому он решил, что лучше всего просто добраться до своей цели. Он потянулся назад к Королеве, которая только что догнала его, осторожно подобравшись к их кругу, и помог ей выйти из-за его спины, чтобы подтолкнуть к Грут, которая резко остановилась на полпути.

Грут воскликнула что-то на своем чудаковатом языке. Его Королева сделала то же самое, и по тому, как они реагировали друг на друга, Крану понял, что его план удался.