Глава 17

Уиллоу

Следующие четыре дня прошли как повторяющийся цикл.

Пирс исчезал до поздней ночи, а потом возвращался и пользовался моим телом до самого утра.

Я начала задаваться вопросом, спал ли вообще этот мужчина. Если он это делал, я всегда была слишком погружена в собственный сон, чтобы это заметить. Несмотря на наш животный секс, мы никогда не разговаривали. Я начинала чувствовать себя как безмозглый сосуд, предназначенный просто для того, чтобы он мог с ним поиграть, когда было настроение.

То, что я застряла в доме, начинало сводить меня с ума. Я знала, что нужна ему для чего-то, но каждый раз разум был пуст, когда я размышляла о том, для чего же именно. Мне нужны были ответы, а раздвигать для него ноги – это не способ их получить. Так я просидела за обеденным столом до трех утра.

Мои глаза слипались; Мне было скучно до безумия. Когда я услышала, как он вошел в дом, ручка в моей руке застыла над книжкой с судоку.

― Знаешь, некоторые люди сходят с ума, когда причиняют боль другим людям. Наблюдают за их муками. Ломают их.

Классический Пирс ― он никогда не мог просто поприветствовать меня.

― Это то, что ты делаешь со мной?

Я осторожно взглянула на него. Он выглядел более расслабленным, чем с тех пор, как мы познакомились.

― Иногда. Я не кайфую от этого, а просто хочу причинять тебе боль. По какой-то причине это заставляет тебя цепляться за меня сильнее. Это скорее ради контроля. Разве ты не заметила, насколько стала сговорчивее? Ты открываешь рот в единственном случае ― когда выкрикиваешь мое имя. По крайней мере, ты нашла свое призвание в жизни.

Он снял свой галстук и начал двигаться ко мне. Я не поменяла позу, хотя мне хотелось спуститься на пол. Его слова были оружием, и он хорошо им пользовался, точно зная, как ранить меня. Я никогда не должна была привязываться к этому извращенному ублюдку. Гораздо легче сказать, чем сделать. Он был единственным человеком, с которым мне приходилось разговаривать. С кем я обедала. Сон, секс, ссоры и даже небольшие приступы смеха были с ним.

Он заставил меня видеть только себя. Больше в голове ничего не было. Я чувствовала себя наркоманом, всегда нуждающимся в дозе. Даже когда я хотела ответов ― нуждалась в них ― мое тело жаждало его. Мой разум хотел услышать все его больные сладкие пустяки.

Что со мной было не так? Даже у меня не было ответа на этот вопрос. Он приказал мне ненавидеть его, а я не могла заставить себя это сделать. Это тревожило на ментальном уровне. Я была девчонкой, которая ни в ком не нуждалась, но теперь складывалось ощущение, что я не могла без него жить. Я ничего не понимала.

― Это... кровь? ― спросила я с тревогой.

Он посмотрел вниз, а потом поднял взгляд с полуулыбкой на лице.

― Полагаю, все стало немного запутанно. Некоторые люди не всегда бывают... сговорчивы, ― он посмотрел на меня, произнося последнее слово.

Мой стул накренился назад и ударился об пол, когда я встала с него. Он всего лишь поднял бровь. Пирс всегда держит себя под контролем; спокоен и собран, пока я пытаюсь выпутаться.

― Когда смотрю на тебя, то задаюсь вопросом, трахался бы я с тобой, если бы мы были братом и сестрой. Полагаю, мы никогда не узнаем. Мне нужно принять душ.

Он направился к лестнице, оставив меня разгадывать новую головоломку. Братом и сестрой?

― Хочу, чтобы ты ждала меня, когда я закончу, ― сказал он мне в верхней части лестницы.

По наитию, я направилась к входной двери и попыталась распахнуть ее, несмотря на то, что снаружи были двое одетых в костюмы мужчин и мигал световой сигнал безопасности. Я хотела свободы, быть подальше от безумия. Это было почти смешно, потому что я знала. Я родилась в этом мире, из которого не было выхода.

Прислонилась спиной к двери, сползая вниз и кладя голову на руки. Я уже махала белым флагом, так почему все еще пыталась бороться в этой войне?

***

― Это клуб «Ониксовые короли». Слышала о таком?

Я распахнула глаза при звуке голоса Пирса. Я заснула? Должно быть, после того, как я скатилась на пол. Пирс держал меня на руках, прижимая к груди, и мы были на полпути к спальне.

― Слышала? ― спросил он.

― От тебя... кажется, ― ответила я, неуверенная, от него напрямую или когда подслушивала.

― В него входят наследники большого имущества; несколько лет назад они принесли новые деньги. Все начало рушиться, когда такие люди, как мой отец, твой настоящий отец и Сет, заняли руководящие должности, которые им не следовало давать.

Я думал, что Оникс ― всего лишь слух… фольклор. Оказывается, им просто нравится быть обособленными. Мне посчастливилось попасть в этот узкий круг.

― Предположим, чисто гипотетически, что мы устраняем все слабые звенья, все несостоятельные корпорации, слабые бизнес-фронты и семьи, которые угрожают разрушить то, на что многие работали. Возвращение контроля в стольких словах.

― Тебе нужна сила... ― пробормотала я, наконец все осознавая.

― Она уже у меня есть. Это бизнес схема. Я прикрываю их спины, они ― мою. Вот так работают партнерские взаимоотношения. Мужчины, с которыми я имею дело... мы все связаны друг с другом. Каждый имеет свою... власть. Вместе мы изменим все так, как оно должно быть.

― Что это значит для меня?

Я свела брови, когда он лег на меня сверху.

― С моей точки зрения? Все.

Он не стал уточнять. Вместо этого он сбросил полотенце с талии и забрался в кровать рядом со мной. Удивительно, но он меня не тронул. Я уставилась в темный потолок, пытаясь собрать воедино все, что он мне сказал.

― Тебя не беспокоит, что я убиваю людей? ― спросил Пирс.

Я нахмурилась. Беспокоит? Нет. Если бы беспокоило, я бы свалила к чертям собачим, когда Джексона убили у меня на глазах. Когда он приходил домой, чаще всего был весь в крови, а иногда и с разбитыми костяшками.

― Я хотел держать тебя подальше от всего этого дерьма. Как небольшое проявление доброты. Тебе необязательно становиться свидетелем всего, с чем я имею дело. И меня злит это, потому что ты все же обязана.

― Я не знаю, почему ты продолжаешь винить меня в ее смерти. Я не перерезала ей горло. Я не заставляла ее выбирать и никогда не говорила околачиваться вокруг тебя. Почему ты не винишь себя? Ты хоть представляешь, как я устала от всего этого мракобесия? Просто скажи мне, чего ты от меня хочешь, потому что я не понимаю.

Он издал горловой звук раздражения и собственного разочарования. Прежде чем я успела сделать еще одно замечание, он оказался надо мной. Мои руки были зажаты над моей головой, а мое тело было полностью под его. Даже в темноте я видела гнев в его глазах. От его тона по коже пробежали мурашки, а его ядовитые слова сильнее ранили мое искалеченное сердце.

― В ту ночь это должна была быть ты. Мы все думали, что это ты ― молоденькая девчонка, о которой никто не помнил и всегда оттесняли на задний план. Кто, бл*ть, будет по ней скучать? Твоя сестра ела с моих рук и не должна была что-то для меня значить. Но значила. Все пошло по п*зде, потому что твоя мать была тупой шлюхой, которая позволяла мужикам входить в ее киску, словно та была кемпингом для грузовиков. Кэсси пришлось уйти, а я ничего не мог с этим сделать. Иногда ты заставляешь меня забыть, что у меня с ней было, и я ненавижу это.

― Ты болтливая, упрямая и постоянно пытаешься вывести меня из себя. Не хочу, чтобы ты нравилась мне, Бунтарка, но я до усрачки люблю тебя, и это меня бесит. Эмоции делают нас слабыми. Затуманивают здравый смысла и становятся причиной необдуманных решений. В этой жизни я не могу позволить этому случиться.

Он уставился на меня.

Я онемела. Разозлилась. Ощутила боль. Возбудилась. Я хотела скинуть его с себя, но он держал мои руки.

― Ты... ар-р! Слезь с меня.

Он рассмеялся, прежде чем прижаться к моим губам. Удерживая мои руки, мужчина начал стягивать нижнее белье с моих ног.

― Почему ты поступаешь так со мной?

― Я вижу, что ты ломаешься, и это все, что я могу сделать, чтобы помочь тебе. Ненавидь меня. Я тебя не заслуживаю. Для тебя же лучше, если ты будешь ненавидеть меня, чем попытаешься и полюбишь.

― Ты еб*ный придурок. Уже слишком поздно.

Я ненавидела слезы. Они всегда оставляют чувство слабости, но я не могла остановить разрушение дамбы, как бы ни боролась.

Он сцеловывал мои слезы со щек, используя тело вместо слов. Мы не могли быть ничем иным, кроме разрушения.

Я ощутила, как его толстый, твердый член пульсировал у внутренней стороны моего бедра. Не было ни прелюдии, ни хитростей, ни тихих словечек. Только Пирс внутри меня. Возможно, я должна была попытаться что-то сказать, назвать его по имени или закричать на него. Но все, что вылетало из моего рта, было невнятными стонами и рубленными предложениями. Он отпустил мои руки, чтобы перевернуть мое тело, приподнимая задницу и заставляя выгнуться. Мужчина обернул мои волосы вокруг своего кулака.

Он погрузился так глубоко, что, клянусь, я ощущала его в животе. Свободной рукой мужчина схватил меня за горло, чтобы зафиксировать мое тело. Его влажный член начал ударять по той самой сладкой точке, пока мужчина врезался в меня. Он удерживал меня, погружаясь жестокими ударами. Слезы не переставали течь.

Оргазм, что накрыл меня, был невероятен. Он ударил по всем моим рецепторам. Мои конечности стали ватными, и я ощутила, как Пирс ускорился.

Изголовье кровати ударялось о стену. Наши потные тела слились воедино. Мои крики и всхлипы заполнили воздух. Он кончил, пульсируя внутри меня, и меня накрыло еще одной волной удовольствия.