Глава 6. Сватовство

Нежелание Ингрид бежать было серьёзной помехой планам Раймона. Нельзя сказать, чтобы и сам он не задумывался о том, что будет делать за стенами башни. Здесь у него, по крайней мере, были еда и кров — слово своё Белл держал честно. То и дело скрипя зубами, Раймон думал о том, как ловко Белл подкупил всех своих врагов. Дети Айниры жили на правах принцев, и мать никогда не решилась бы рискнуть их статусом. Ингрид получала сомнительную возможность выбирать себе жениха — правда, среди тех, кто устраивал брата. Любой же её неверный шаг грозил ей совсем уж нежеланным браком — и ещё один противник Белла не решался теперь бунтовать. Ему, Раймону, Белл предложил то, что, как он считал, должно было подкупить нищего из Дорлифена. Но как бы ни было стыдно за это Раймону, такая плата была для него слишком мала. Теперь, когда он знал, что эльфы не слишком-то отличаются от людей, когда понимал себя и свою сущность, их презрение уже не казалось ему естественным.

Что он сделал, чтобы всегда быть грязью под ногами своих кузенов? Ничего. Его мать не была святой, но даже это — её грехи, а не его.

Лёжа на своей узкой кровати в общей спальне, Раймон сжимал кулаки, но не от бессилия — он с трудом сдерживал ярость.

Белл ясно дал понять, чем закончится новая дерзость со стороны приёмыша. Что ж… Оставались обходные пути, но ими ходить Раймон не любил. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что ещё одна стычка закончится новой дракой — и либо изгнанием, либо смертью.

Первого и второго Раймон боялся одинаково — потому что знал, что Ингрид не последует за ним. Значит, нужно было переубедить Ингрид раньше, чем случится новое недоразумение.

Как, если его и близко не подпускали к верхним этажам?.. По крайней мере, как гостя. Другое дело, если бы его направил туда Дарин… как слугу.

Раймон усмехнулся собственной мысли и перевернулся на другой бок. Пожалуй, встреча с Ингрид стоила того, чтобы немного попресмыкаться.

***

Жизнь Ингрид изменилась после смерти отца не столь заметно — и всё же Ингрид не радовали эти перемены.

Белл перестал посещать занятия с наставниками, потому что был полностью занят хозяйственными заботами. Дела, связанные с деньгами и армией, он не доверял никому, а дел было много — за месяц граница придвинулась ближе к башне, чем за прошедшие десять лет. Теперь Ингрид понимала, что стычка, в которой погиб отец, была не случайной. Империя наступала широким фронтом, и без поддержки других домов сдержать её было невозможно — тем более, что дом Синего Дракона лишился своего главнокомандующего, а сын его был слишком склонен к поспешным решениям и не всегда знал цену человеческим жизням.

Ингрид сильно подозревала, что если бы воины не были твёрдо приучены доверять своему владыке и выполнять любую его волю, они восстали бы против Белла. Однако время сейчас было не то, чтобы протестовать, и это понимали все.

Общества Белла Ингрид лишилась и не могла сказать, что не рада этому.

Сложнее дело обстояло с Раймоном. С одной стороны, Ингрид ощутимо скучала по товарищу. Иногда сталкиваясь с чем-то новым, она невольно думала: жаль, что нельзя поделиться этим с Раймоном. Но тут же губы её сжимались, вытравливая ненужную мысль из головы. Раймон отказался разделить с ней самое ценное, что могла предложить ему Ингрид. Раймон посмел отвергнуть её, хоть и был неизмеримо ниже многих других, желавших разделить с Ингрид ночь.

И теперь, когда Ингрид так пригодилась бы поддержка названного брата, из-за своей гордыни Раймон оказался далеко. В чём проявлялась эта самая гордыня, Ингрид не смогла бы сказать, но неизменно винила в разлуке именно Раймона.

Белл, в свою очередь, нашёл возможность скрасить одиночество Ингрид. Раз, а то и два в неделю к молодой Хранительнице приезжали гости из дома Саламандры. У Владыки дома было четверо сыновей и две дочери. Ещё трое мальчиков и одна девочка принадлежали к младшей, но также приближённой ветви.

Из семерых юношей двое оказались глупы как пробка — неплохое качество для супруга, по мнению Ингрид, но очень уж утомительное. Ещё двое были изуродованы войной, и именно ими Белл собирался стращать младшую сестру в случае неповиновения.

Оставалось ещё трое. Бальдер, Ахти и Туйонен. Ахти приезжал свататься на прошлой неделе. У него были рыжие вьющиеся волосы, на затылке заплетённые в тонкую косу, а у висков окружавшие лицо солнечным нимбом. Ахти целовал своей возможной невесте руки, но Ингрид видела, что любви в его глазах нет. Он улыбался, но одним уголком рта, а серёжка в правом ухе жениха поблёскивала так же хитро, как и его глаза. И Ингрид решила попросить отсрочки с ответом.

Туйонен принадлежал к младшей ветви. По своим кузенам Ингрид знала, что положение таких детей в доме куда хуже. Кому-то другому оно наверняка подошло бы — но не ей. Она отложила встречу с Туйоненом напоследок, но особых надежд не питала.

Ингрид сидела перед зеркалом, расчёсывая пушистые волосы мягкой щёткой, и ждала, когда слуги принесут весть о приезде Бальдера.

***

То, что Бальдер ей подходит, Ингрид увидела, едва тот показался в дверях. У Бальдера были густые, заплетённые в искусные косы соломенные волосы, обильно украшенные золотыми прожилками. Он был статен и не слишком высок. Но всё это не имело значения, потому что Ингрид уже увидела его глаза — и глаза эти загорелись при взгляде на Ингрид.

— Прошу вас, проходите, — Ингрид отложила в сторону книгу, которую и не думала читать.

Подойдя к Ингрид вплотную, Бальдер поклонился. Та лишь слегка кивнула, продолжая сидеть на диване.

Ингрид улыбнулась своим мыслям.

Бальдер ответил улыбкой, решив, что улыбка Ингрид предназначалась ему.

— Что вы читаете? — спросил он.

Ингрид бросила косой взгляд на книгу, стараясь разглядеть название, но отвечать ей не пришлось: взяв томик в руки, Бальдер ответил за неё:

— «Ветры в небе Альтаира». Очень романтичная вещь.

— Да, я тоже так думаю, — ответила Ингрид, улыбаясь. Книгу она взяла в библиотеке по ошибке, когда наставник послал её искать «Легенду о Крыле Альтаира», а вернуть так и не дошли руки.

— Вы любите истории о любви?

Ингрид скромно опустила взгляд, не желая врать.

— Я сразу понял это, едва увидел вас, — Бальдер опустился на корточки перед Хранительницей и попытался поймать её руки.

Прикосновение Ингрид было неприятно. Она вовсе не собиралась идти на сближение так быстро. Пальцы пришлось отобрать, но Бальдер намёка не понял и поймал их снова.

— И мысль моя, свободна и легка,

Бродила по утесам, где, блистая

Лучом зари, сбирались облака,

Туманные вершины омрачая,

Косматые, как перья шишака.

А вдалеке, как вечные ступени

С земли на небо, в край моих видений,

Зубчатою тянулись полосой,

Таинственней, синей одна другой*,

— продекламировал Бальдер, задумчиво рассматривая лицо Ингрид и пытаясь что-то отыскать в её глазах.

— Это из «Ветров», — догадалась Ингрид, и Бальдер кивнул.

— Вы тоже запомнили эти строки?

— Конечно! Это прекрасно! — Ингрид как никогда была рада тому, что кровь её текла медленно, и щёки никогда не краснели.

— А вы хотели бы побывать в тех горах?

Ответить Ингрид не успела. Раздался негромкий стук, дверь открылась, и на пороге показалась фигура Раймона.

Секунду недавние брат и сестра смотрели друг на друга. Затем взгляд Раймона упал на кисти Ингрид, которые сжимал в своих пальцах Бальдер.

Ингрид напряглась как натянутая струна. Мгновение ей владело непреодолимое желание вырвать руки, а затем оно сменилось ледяной яростью.

— Что ты хотел? — спросила она холодно, не отводя пристального взгляда от Раймона. — И как сюда попал?

— Марлин, — Раймон прокашлялся, — Марлин прислала меня спросить, не нужно ли вам что-нибудь, госпожа.

Секунду Ингрид молчала, разрываясь между желанием прогнать не вовремя появившегося Раймона прочь или оставить его здесь. Последнее казалось неимоверно соблазнительным, хоть Ингрид и сама не знала, зачем ей это.

— Нам нужны фрукты и вино. Вы будете вино, Бальдер? — спросила она уже совсем другим тоном.

Бальдер несмело улыбнулся.

— Всё, чего захотите вы, — он кивнул.

— Ты слышал, — бросила Ингрид, не оборачиваясь и пытаясь сосредоточиться на лице Бальдера. Это получалось с трудом. Даже когда дверь закрылась, в глазах Ингрид всё ещё стоял заледеневший в мгновение ока взгляд Раймона.

***

План казался отличным — даже тогда, когда Раймон едва не на коленях убеждал Марлин в том, что не разобьёт ни одной тарелки и не столкнётся ни с кем из обитателей верхних этажей.

План казался отличным, когда она сдалась, и когда Раймон едва не бегом нёсся к покоям своей названной сестры.

Только когда Раймон, от волнения не дождавшийся ответа и вломившийся после короткого стука, увидел на коленях перед Ингрид незнакомого юношу благородных кровей, Раймон понял, что план — дерьмо.

Когда он увидел, как нежно незнакомец сжимает белые запястья, Раймон понял, что план — дерьмо вдвойне.

Но хуже всего был взгляд Ингрид. Никогда ещё Раймон не видел у неё такого взгляда. Ингрид смотрела на него, как на муху, зудевшую над ухом, как на надоедливого пса, лизавшего сапог.

— Марлин прислала меня спросить, не нужно ли вам что-нибудь, — Раймон не узнавал собственный голос, звучавший будто бы из глубокого колодца, а ответа Ингрид и вовсе дождалась с трудом.

Только оказавшись в коридоре и переведя дыхание, он задумался о том, что, собственно, произошло.

Ингрид была в обществе чужака — но ведь он, Раймон, знал, что Ингрид собираются с кем-то познакомить. Чужак казался вежливым и обходительным, но руки Ингрид в его пальцах едва не дрожали, и напряжение она могла скрывать от кого угодно, только не от Раймона.

И при этом Ингрид, которая никогда прежде не пила вина, просила его, Раймона, не уходить насовсем, просила его вернуться. Она искала поддержки? Мысль успокаивала и тревожила одновременно. Успокаивала потому, что означала, что Ингрид всё ещё надеется на него. Тревожила, потому что если этот сладкий блондинчик представлял угрозу, то не стоило оставлять Ингрид наедине с ним и на минуту.