Остальные рыцари стояли на скалах, держа мечи наготове и насторожившись.

Взгляд Лира на мгновение пронзил меня, затем он выскочил из воды, направляясь обратно к порталу. Он встал над ним, и его тело засияло золотом, волосы начали развеваться вокруг головы, когда он стал напевать заклинание.

Это так похоже на него, не правда ли? Просто начал что-то делать, не объясняя, что он делает. Но как только я услышала, как он произносит заклинание, и увидела светящийся у него на шее Мировой Ключ, я сообразила, что он призывает других рыцарей.

Горячие волны лизали мои ступни.

Когда из воды появилась следующая волна фоморов, мы были готовы. Мы вошли в горячие воды, чтобы сразиться с ними, и их тела горели, когда мы встретили их. Заходящее солнце омывало нас всех алым светом, и кровь проливалась в воду. Я двигалась вихрем хладнокровной скорости, мой меч рассекал горячую плоть. Когда я убивала их, вокруг нас раздавалось шипение, словно капли воды падали на горячие камни.

Но даже когда мы сражались с ними, фоморы говорили с нами, поднимаясь из моря.

— Мы древние, — хрипели они. — Забытые… мы погребённые. Мы покараем вас… — и затем слова, которые вызвали укол вины, пронзивший мою грудь: — Салем освободил нас.

«Салем». Теперь это слово казалось ледяным лезвием в моём сердце.

Оглянувшись, я увидела, что Лир уже вовлёк в бой новых рыцарей, доспехи которых сверкали на жарком солнце. А вокруг них деревья и трава увядали, чернели. Трава на острове уже побурела. Тошнота поднялась в моём нутре. Всё это только начиналось, а жизнь вокруг нас уже увядала.

От криков у меня кровь застыла в жилах, и я резко обернулась, держа клинок наготове. Фоморы начали сжигать некоторых рыцарей. У меня пересохло во рту, и я вонзила свой ледяной меч в другого нападавшего.

«Салем освободил нас…»

Я могла бы остановить это. Мой чёртов наречённый развязал это всё.

«Мы забытые…»

Краем глаза я поморщилась при виде Мелисанды, крылья которой пылали огнём. Она попыталась вбежать в воду, чтобы окатить их водой, но другой фомор схватил её за волосы. Горящие фоморы окружили её, и она завопила.

Вокруг нас сражались рыцари и древние огненные фейри, их тела пылали. В воздухе пахло горелой плотью.

Это сцена из ада.

Из пещеры Салема.

Я двинулась дальше в горячую солёную воду, решимость струилась по моим венам.

Нам же не победить с помощью мечей, ведь так?

Мне придётся спуститься туда, в горячую воду. Мне придётся спуститься к пасти зверя и использовать всю свою магию, чтобы запечатать её льдом.

Отбиваясь от окружавших меня горящих фоморов, я бросилась глубже в горячее море.

Затем я нырнула.

Вода обжигала моё тело, но я использовала свою магию, чтобы попытаться остыть.

Я подумала, а чувствует ли Салем себя виноватым? Или он получил желаемое и двигается дальше? Покувыркался в траве со своей наречённой и перешёл к настоящему предназначению.

Ледяной гнев вибрировал в моём теле. Я нырнула между фоморами в воду, направляясь к горячей расселине.

Моё сердце разбилось вдребезги, и гнев разливался по телу, как тёмные чернила. По крайней мере, гнев придавал мне ясности.

Разбитое сердце дарило тебе такую холодность.

Мне бы сейчас не помешал холод.

Теперь пропасть превратилась в широкую зияющую рану, похожую на разрез в животе беременной женщины. И фоморы высыпали из него. Расплавленный жар разрывал морское дно. Я боролась с пузырящейся водой, направляясь прямо к расселине. Пока я плыла, я позволила магии нарастать в моём теле, всё сильнее и сильнее, пока я не почувствовала себя могущественной, как взрыв небесной звезды.

На дне, где огонь вспорол морское дно, я ухватилась за горячие камни. Я почувствовала, как мои пальцы обжигает.

«Салем бросил меня здесь».

Я даже не могла вспомнить, была ли эта мысль рациональной. Я только знала, что она разорвала меня и опустошила, как вскрытую раковину устрицы.

Морское стекло блеснуло на камнях подо мной, и я поплыла к нему. Схватив его, я глубоко вонзила острый край себе в руку. Ещё одна жертва богу моря…

Моя кровь окрасила воду.

— Бог рек и морей, дай мне силы запечатать трещину. Дай мне силы остановить фоморов.

Где-то в глубине моего сознания морской бог прошептал: «Мне нужно больше, чем кровь…» Тёмные воды жадно впитывали кровь, вихрь кружился вокруг меня, жаждая новых жертв.

Тревожные колокольчики звенели у меня в голове, но это казалось проблемой для другого раза.

Я собрала всю свою холодную ярость и позволила ей нарастать в груди до дикой точки пика, до взрывной мощной силы.

Затем, когда я почувствовала, что моё тело вот-вот лопнет по швам от магии, я откинула назад руки. Я высвободила всю свою силу. Ледяная мощь моря вырвалась из меня, с грохотом проносясь по морскому дну сногсшибательным взрывом холода. Дрожь пробежала по камням, по моим костям.

Лёд растёкся по моему телу, замораживая фоморов на месте. Их конечности искривились, пальцы согнулись. Пламя на их головах погасло в тёмной воде, глаза выпучились от ужаса. Затем, одно за другим, их тела раскололись на крошечные кусочки льда.

Я перевела дыхание, затем посмотрела вниз на морское дно подо мной. Трещина наполнилась сверкающим льдом. Лёд расползся, запечатывая фоморов. Когда он накрыл красное свечение, холодные тени поглотили мир вокруг меня.

Я дрейфовала в темноте и холоде.

Надо мной бушевала битва, но больше фоморов не было видно. Рыцарям приходилось убивать только тех, кто уже сбежал.

Темнота сгустилась вокруг меня, и я почувствовала пронизывающий до костей холод. Я ведь не могу уйти отсюда, правда? Мне придётся остаться здесь навсегда, держать трещину закрытой. Сквозь толщу воды я почувствовала, что битва становится всё тише. Кажется, рыцари уже контролировали ситуацию.

Мои волосы струились в воде вокруг меня, и море успокоилось. Надо мной солнечный свет становился всё тусклее. Салем покинул меня, и мне казалось, будто я проваливаюсь в темноту. Как будто кто-то создал эссенцию миллиона одиноких воскресных вечеров и утопил меня в ней.

Я посмотрела на поверхность моря, мерцающую красным пламенем фоморов. Казалось, что пламя уже угасло, и рыцари выиграли битву.

Шипы обвились вокруг моей груди изнутри. Вот что я сделала с Шахар, да?

Много лет назад мама напоила меня, когда пришло время утопить Шахар. Но сама всегда сохраняла ясную голову. Она всегда точно знала, что делает.

Что во мне было такого странного, что мне нельзя было доверять? Она часто говорила, что взглядом, который я бросаю в гневе, можно засушить растения и отравить настроение в комнате. Я заставляла людей нервничать.

Я никогда не знала, должна ли я быть сильной, как мама, или милой, как гибкая, улыбающаяся речная фейри. Такой, как приятные люди, которые смеялись, танцевали и пели при дворе.

У меня просто было то грызущее чувство, в потаённых глубинах моего сознания — будто я никогда не была полностью правильной, нормальной.

Находясь над расселиной, я провела кончиками пальцев по большой ледяной полосе.

С удивлением я поняла, что с Салемом чувствовала себя правильной и нормальной. Может, потому, что он был более извращённым, чем я — никакого осуждения с его стороны. И даже когда он заставлял моё сердце биться быстрее, он успокаивал мои мысли. Временами он захватывал моё внимание так всепоглощающе, что хаос утихал. Он научил меня направлять свою магию так, чтобы она не ошеломляла меня.

По крайней мере, до тех пор, пока я не набросилась на него с морским стеклом, и он не бросил меня в кипящем море.

Я уставилась на ледяной мир подо мной.

Разве теперь меня недостаточно? Я закрыла пропасть льдом. Я остановила атаку. Я всё исправила.

Так что, возможно, я не совсем правильная и нормальная, и, возможно, я заставляла людей нервничать, но в конце концов я выполнила свою работу.

Я просто должна остаться здесь навсегда, и всё будет хорошо.

Я посмотрела сквозь мутную воду на пустую клетку из коряг, дверь которой была распахнута, как разинутая пасть. Когда голоса фоморов стихли, единственным звуком было поскрипывание двери.

Наконец-то я получила тишину, которой так жаждала. Я выполнила свою работу.

Но паутина мороза расползлась по моему сердцу.