ГЛАВА 14

Прочитав как-то о пытке водой и даже выслушав объяснения Яна, я сделал вывод, что данное истязание — преобладание разума над материй. Я думал, что можно вдыхать маленькие глотки воздуха, стараясь дышать неглубоко и тем самым избежать попадания воды в легкие. Я еще никогда в жизни так не ошибался. То, что творилось у меня в голове, и то, что происходило на самом деле, кардинально отличалось друг от друга, как день и ночь.

Я еще никогда так яростно не боролся за жизнь.

Кто-то прижал меня к койке, и внезапно в нос хлынула вода. Начав задыхаться, я отчаянно закричал, пока голос не сорвался на хрип.

Мозг твердил, что я тону. Поэтому я начал жадно глотать кислород. В горле пересохло, а кашель стал влажным, и от мысли, что я не могу больше задерживать дыхание и медленно умираю, меня сковал ужас.

Это продолжалось снова и снова. А когда удавалось сделать вдох, казалось, что мокрые полотенца меня задушат.

Наконец, меня отпустили, сбросив с койки на ледяной цемент. В своих пропитанных водой и мочой брюках я растянулся на холодном полу. Никогда не считал себя человеком, способным обмочиться, но паника и адреналин слишком сильно давили на мочевой пузырь. Я быстро перекатился на другой бок и начал блевать, пока в желудке не осталось ничего, кроме желчи, а затем свернулся калачиком. Не удивительно, что через пару секунд меня снова стошнило.

Мне даже не задали ни одного вопроса.

***

ВОЙНО ПОЯВИЛСЯ после того, как меня раздели догола, облили из шланга и приковали к потолку небольшой камеры размером десять на десять футов. Если запрокинуть голову и посмотреть вверх, то можно было увидеть единственное место, где вместо слоя бетона оказались решетки — потолок.

Было трудно сосредоточиться на человеке передо мной, и я понял, что в меня вкололи что-то странное.

— Что мне дали? — невнятно спросил я.

— Немного лоразепама, чтобы тебя успокоить и…

— Нет. До того, как меня вырубили, — желая знать, настаивал я.

Дверь камеры открылась, и вошел Хартли.

— Гидроксизин, — сказал он. — Но не волнуйся, Миро, я бы ни за что не дал тебе что-нибудь плохое.

Хирург был одет в клетчатый костюм-тройку коричневого цвета с кремовым узором «птичьего глаза», жилет на шести пуговицах, узорчатый галстук и бледно-голубую рубашку. Мужчина словно собирался посетить оперу или какое-то другое мероприятие высшего класса.

— Правда? — произнес я, стараясь говорить ровным голосом.

Скальпель в руках Хартли жутко пугал.

— Конечно же, — заверил он меня и подошел к Войно. — Вообще-то, я здесь единственный, кто не хочет сделать с тобой что-нибудь отвратительное.

Волосы Крейга Хартли выглядели короче, чем раньше, до тюремного заключения: густые светлые длинные пряди на макушке, очень короткие на затылке и выбритые виски. Кажется, такую стрижку называли андеркат. Хартли всегда выглядел так, словно собирался сняться для обложки любовного романа.

— Например? — спросил я.

Мужчина подошел ближе, затем медленно протянул руку и положил мне на грудь, накрыв сердце.

— Хартли?

Он прочистил горло и скользнул рукой вниз по животу.

— Некоторые хотели тебя изнасиловать.

Я прищурился и недоверчиво склонил голову набок, от чего Хартли скривился, будто запахло чем-то гадким, а затем покачал головой и цокнул языком для большей убедительности.

— Вот именно, можешь себе представить? Я? Насилую кого-то? Или позволяю кого-то насиловать в своем присутствии? — его передернуло от отвращения. — Просто кошмар.

По крайней мере, никто не собирался меня насиловать.

— Что еще?

— Ну, был вариант подключить электрический ток к койке, пока та была мокрой и пропустить разряд через твое тело.

— Тебе не понравилась идея? — понадеялся я.

— Твое сердце, — мягко сказал Хартли, будто он меня не похитил, а мы просто ужинали в ресторане, затем наклонился и нежно взял в руку мой вялый член. — Не хочу, чтобы у тебя случайно остановилось сердце. Это было бы ужасно.

Я изо всех сил старался сохранять спокойствие, хоть и было ощущение, будто муравьи ползают под кожей.

— Я не допущу, чтобы что-то навредило твоему телу изнутри. Только снаружи.

Такое заявление меня ничуть не утешило.

Хартли снова провел рукой по моему животу.

— Знаешь, у тебя такая гладкая кожа. Маршал, ты держишь свое тело в отличном состоянии.

Я молчал, пока Хартли обходил меня, водя рукой по коже.

— Агент Войно сказал, что ты хорош в постели. Я спрашивал.

Я посмотрел на Войно, на лице которого можно было увидеть сожаление.

— Хотел знать, какой ты любовник.

— Зачем?

— Можно многое рассказать о человеке по тому, как тот обращается с незнакомцами в постели. Не согласен?

— Наверное, — спокойно ответил я. Рука Хартли скользнула ниже по спине, прямиком к заднице, и крепко ее сжала.

— Такая упругая, — лаская, прошептал он. — И ты никому не позволил ее взять?

Я прочистил горло, потому что после пыток водой оно снова наполнилось проглоченной мокротой.

— Нет.

— Даже маршалу Дойлу?

Я промолчал.

— Ой, да брось, — сказал Хартли, стоя за мной и держа руку на моем плече. — Я знаю, что вы пара. Агент Войно считает, что пока мы тут разговариваем, Дойл сходит с ума от волнения.

Я пригвоздил Войно пристальным взглядом.

— Почему?

Агент указал на Хартли.

— Ты знаешь почему.

— Ты его шантажируешь? — спросил я Хартли, а затем почувствовал укол в шею. Следовало догадаться, что у доктора в кармане имеется большой запас медицинских ништяков.

— Разумеется, — ответил он, рисуя непонятный узор на моей спине. — Расскажи ему.

Войно глубоко вздохнул.

— Это я сообщил, что тебя переводят в Финикс.

— О нет, — с сарказмом сказал Хартли и встал сбоку.

Было трудно сосредоточиться, я не мог держать голову прямо и, уронив ее, увидел коричневые броги²¹ Хартли от Cole Haan.

— Хм, — промычал я.

— Что? — с интересом в голосе спросил доктор.

— Эти туфли похожи на те, что были на тебе в суде.

— Верно, — радостно согласился он. — Они и есть. Я надел их специально для тебя, раз уж мы оба любим изысканную обувь.

Я попытался кивнуть, но не смог поднять голову.

— Ага… любим.

— Та пара ботинок от Jo Ghost, которые были на тебе сегодня, просто прекрасны.

— Спасибо, — невнятно пробормотал я.

— Как себя чувствуешь?

— Как ты хочешь, чтобы я себя чувствовал?

— Хочу, чтобы ты ничего не чувствовал, когда тебя начнут избивать.

— Зачем? К чему тогда была пытка водой?

— Иногда ты вел себя со мной высокомерно. И захотелось напомнить, что, как послушный пес, ты должен знать свое место.

— Значит… избиение, — пробормотал я.

— Да.

— Но ты не хочешь, чтобы я что-то почувствовал.

— Конечно же нет.

Я усмехнулся.

— В этом нет смысла.

— Для тебя.

— Для кого угодно.

Хартли снова шагнул вперед, и я почувствовал, как он сначала прижался к моему плечу губами, а затем зубами. В поле зрения показалась чистая туфля между моими грязными и босыми ногами. Большая капля крови, появившаяся там мгновением позже, красиво контрастировала с цветом темно-коричневого загара.

— Ты что-нибудь почувствовал?

— Нет.

Я ответил честно, подозревая, что без медицинских препаратов боль была бы невыносимой.

— Прекрасно, потому что мне от тебя кое-что нужно.

— Что же?

— Сувенир, на самом деле, но он должен быть исключительно твоим личным.

Я кашлянул.

— Постарайся не двигаться, — предупредил меня Хартли.

— Ты испачкаешь свои туфли, — заметил я, когда большие капли крови начали падать на пол. Войно сильно вырвало.

— Ничего страшного, — заверил меня Хартли. Неожиданно открылась дверь, и вошел мужчина с подносом хирургических инструментов. — Мне ненадолго нужна пила.

В комнате воцарилась тишина. Пол начал расплываться. И я терял связь с реальностью, не чувствовал тела. Было ощущение, будто я парил.

— Я умираю?

— О, разумеется, нет. Клянусь тебе.

В конце концов, Хартли был хирургом.

— Ладно.

— Тебе больно? — уточнил он.

— Я чувствую… давление.

— Прекрасно, — произнес Хартли и вернулся к своему делу.

Последнее, что я услышал, как Войно опустошал желудок.

***

ОЧНУВШИСЬ, Я НЕ МОГ ПОШЕВЕЛИТЬСЯ, голова пульсировала и сложно было сосредоточиться. Все было словно в тумане. Я лежал на животе на койке, повернув голову вправо, руки и ноги оказались связаны ремнями.

— Постарайся не двигаться, — велел Войно и присел на край кровати, из-за чего металлическая рама койки заскрипела. Агент погладил меня по голове, и хотя именно из-за его предательства я и оказался в такой ситуации, этот жест успокаивал. Веки затрепетали, и глаза закрылись. — Ты потерял много крови, пока он тебя оперировал.

— Оперировал?

— Он сделал все быстро. Тебе больно?

— Где?

— Кажется, в районе грудной клетки.

Я не мог понять, где должно болеть.

— У меня что-то в руке, — еле выдавил я из себя, язык, казалось, распух.

— Да, у тебя две капельницы: в одной антибиотики, а в другой глюкоза. Он не хочет, чтобы ты умер.

— Пока не закончит, — сделал вывод я.

— Да… до тех пор.

— Он порезал спину?

— Он ее разрезал.

— Зачем?

— Я не… Он остановил кровотечение, использовав хирургический клей.

Мне было трудно думать.

— Он… меня кусал.

— Да.

— Избил?

— Да.

— Держу пари, я выгляжу хреново.

— Ты мочился кровью.

— Ну, если достаточно сильно ударить по почкам, такое случается.

— Да, — печально согласился Войно. — Господи, надеюсь от укусов не останется шрамов.

Я усмехнулся.

— Не успеют. Я умру раньше.

Войно говорил так, будто готов заплакать:

— Я не… что такое случит…

— Сделай так, чтобы мое тело нашли. Ладно? Не поступай так с Яном.

У Войно перехватило дыхание.

— Ты в него влюблен.

— Нет, — солгал я. Мы с Войно не были друзьями, и я не хотел, чтобы об этом разговоре стало известно Хартли. А то он и до Яна мог добраться. — Но он мой напарник. Хартли ошибся. Мы не вместе.

— Да, но…

— Пожалуйста, что бы ни случилось, обязательно найди мое тело и расскажи Яну или сделай так, чтобы он меня нашел. Не хочу стать без вести пропавшим.

— Хорошо, — прошептал он.