ГЛАВА 12

Картер

Я не спал большую часть ночи. Для меня это не проблема. Я провел много бессонных ночей, пока служил заграницей. Некоторыми ночами это было невозможно из-за реактивных самолетов, пролетающими очень низко над нашими головами, и далеких звуков разрываемых ракет. Трудно закрыть глаза, думая, что одна из таких ракет попадет в твою койку в любую секунду.

Но сегодня была другая причина для бессонницы.

Вчера вечером я почти не видел Сейди или Дэйла. Я оставался в комнате до позднего вечера, и когда вышел, они уже легли спать. Я сварганил себе бутерброд и вернулся обратно. Когда сегодня утром я вышел, в доме было тихо. Я знал, что Дэйл уже ушел на работу, потому что из коридора раздался звук закрываемой ключами двери. Но я не слышал и звука присутствия Сейди. Она могла уйти, занимаясь тем, что обычно здесь делают женщины: йога, изготовление свечей или чаепитие. Черт возьми, я не знаю.

Я пересекаю гостиную и иду дальше по коридору в дальнюю часть дома. Там только одна дверь, и я знаю, что она ведет в студию Сейди. И она, и Дэйл рассказывали мне, как он перекрыл часть дома и превратил это место для Сейди, чтобы она могла проводить все свое свободное время рисуя. На самом деле я не видел ни одной картины Сейди, кроме той, что висит в гостиной.

Я останавливаюсь у двери. За ней не слышно ни единого звука. Опять же, не думаю, что занятие живописью – громкое занятие. Я оглядываю коридор, где расположена гостиная, и, наконец, кладу ладонь на ручку и поворачиваю.

– Картер.

Сейди сидит на высоком стуле, устроив ноги на перекладине, она босая, а в одной руке держит кисть. На ее пальцах следы оранжевой краски. Юбка с разводами от краски, облегающая майка, волосы собраны в пучок на макушке. Яркий свет зарождающего дня проникает сквозь открытые солнцу окна. Золотистые лучи освещают нежную кожу Сейди и глаза в утренней заре. Вчера ночью я был внутри этой женщины. От этой мысли у меня кружится голова.

– Я просто… я не хотел отвлекать тебя.

Это чушь собачья, но даже самому себе я не хочу в этом признаваться. Какого черта я здесь забыл? Я отступаю назад и начинаю закрывать дверь.

– Все хорошо.

Она соскальзывает со своего стула и идет к двери.

– Ты можешь войти, если хочешь.

Ее голос звучит так застенчиво и нерешительно. Это должно быть для нее так же неловко, как и для меня.

Это ее личный уголок, но думаю, что можно откинуть все церемонии после того, что было между нами вчера. Сейди отступает и взмахивает рукой.

Запахи масляной краски и растворителя щекочут мне ноздри, когда я захожу в студию. На заднем плане мягко играет классическая музыка. Так тихо, что я не смог ее расслышать из-за закрытой двери. Вдоль задней стены расположены стеллажи для просушки холстов, в другом углу расположена стопка подрамников. И все вокруг наполнено яркими красками, она плещется с холстов, застыл цветной каплей на полу, стекает с ее мольберта и кисти. Несмотря на то, что сама Сейди обычно носит более мягкие приглушенные тона, она рисует большими яркими и смелыми мазками.

– Ты хотел бы посмотреть несколько моих работ? Я как раз заканчиваю одну из заказанных картин.

Она указывает на мольберт, перед которым до этого сидела. Там изображен портрет потрясающей рыжеволосой женщины с массивным сапфировым ожерельем. Я шагаю ближе, разглядывая мельчайшие детали, срисованные Сейди с фотографии, с которой она пишет: игра света на драгоценных камнях, тонкие серебристые пряди волос, вплетенные в рыжину густой шевелюры, и даже крошечная родинка над ключицей.

– Это потрясающе, Сейди. Очень. Я даже и не подозревал, что ты настолько хороша, – признаюсь ей.

Ее лицо розовеет.

– Спасибо. Ты бы хотел посмотреть что-нибудь еще? Что-то, что я писала не по заказам? Мои работы отличаются.

Она подходит к прикрытой простыней кучи холстов под окном. Сейди снимает ее и начинает перебирать работы. Серый пейзаж с фиолетовым небом, молодая девушка под деревом, абстрактные картины с яркими брызгами разных цветов. А потом обнаженные тела. Молодые мужчины, изображенные на холстах, члены, покоящиеся между мускулистых бедер, глаза, приглашающие совершить вещи, о которых я даже не хочу думать.

Мои брови приподнимаются вверх, когда я смотрю на Сейди. Дэйл знает об этом? Она рисовала их с фотографий или это настоящие модели?

Сейди очевидно обращает внимание на мое выражение лица.

– Это наброски, из класса обучения в колледже, обнаженные натурщики. Моделями обычно становятся студенты колледжа, пытающиеся заработать несколько лишних долларов.

Она снова прикрывает работы простыней и идет к мольберту, снимая портрет рыжеволосой женщины и осторожно размещая его на сушильной стойке.

– Знаешь, – говорит она, – ты мог бы стать отличной моделью.

Она вытирает руки о тряпку, не смотря на меня.

Я не могу больше сдерживаться и взрываюсь смехом.

– Ты просто хочешь увидеть меня голым.

Сейди фыркает.

– Я уже видела тебя голым, Картер, и даже замужем на версии тебя, – нахально возражает она, – кроме того, очевидно, у меня нет недостатка в обнаженной мужской натуре. Но, по правде, ты бы был великолепен. В твоем теле много линий, большие размеры.

Я ухмыляюсь ей.

– Это не то, что ты подумал, – смеется Сейди и бросает в меня полотенце.

Ее глаза сияют. Она ведет себя по-другому сегодня, как будто наш секс стер формальность в отношениях. Полагаю, это было неизбежно. Нет смысла церемониться, когда вы потеете друг под другом. У меня такое чувство, словно вижу своими собственными глазами ту девушку, на которой женился мой брат, а не ту версию, которую она была готова показать своему деверю.

– Просто у тебя такие линии тела, которые художники обычно ищут в модели. Позволь мне нарисовать тебя. У меня есть картина Дэйла. Хочешь посмотреть ее?

– Как-то не очень, – шучу я. – Вряд ли я увижу что-то такое, что не видел раньше.

Сейди качает головой.

– Ты на самом деле хочешь нарисовать меня?

– Как одну из моих французских девушек⁹, – шутит она.

Я хохочу, и она улыбается, словно счастлива от того, что заставила меня улыбаться.

– Ты уверена? – переспрашиваю я.

Я не знаю, куда это меня приведет, но не похоже, что у меня есть интересная альтернатива на сегодня, а идея провести большую часть времени в одиночестве не так уж привлекательна. Я никогда не думал, что буду скучать по тем временам, когда ты окружен толпой шумных парней, но мне трудно переносить тишину. Мой разум наполняется звуками, которые я не хотел больше слышать.

– Абсолютно, мне нравятся рисовать новые объекты.

Она подходит к небольшому дивану и начинает убирать с него тряпки и чистые холсты.

– Ты можешь сесть здесь.

Сейди смахивает невидимую пыль с дивана и возвращается к мольберту, фиксируя поверх большой лист бумаги для рисования, и возится с подносами с карандашами.

Я обхожу диван и смотрю на него. У меня до этого никогда не было женщины, которая попросила бы нарисовать меня.

– Что я должен делать?

– Просто снимай то, без чего тебе будет удобно и располагайся, – отвечает она, не поднимая головы.

Я пожимаю плечами и стягиваю футболку, затем сразу же джинсы. Складываю их, расположив на соседнем стуле, и сажусь на диван. Он бархатистый на ощупь, и слегка щекочет заднюю часть моих ног. Я устраиваюсь поудобней, и обивка трется о бедра.

– Давай приступим, – с придыханием предлагает Сейди, смотря на меня поверх мольберта.

Она прочищает горло.

– Хм, просто откинься немного назад, перебрось руку через спинку дивана. Да, вот так. И, эм, приподними ногу… другую не надо. Небрежная сексуальность – это то, что нужно.

– Вот так?

Я откидываюсь назад и сверкаю насмешливой, кривоватой улыбкой, похожей на ту, что Сейди изображала на лицах тех парней.

Она качает головой, усмехаясь.

– Поумерь пыл, пожалуйста. Просто будь собой.

– Все, как вы пожелаете, мадам.

Я сижу неподвижно, слушая, как ее угольные карандаши царапают холст. Сейди продолжает всматриваться в изображение, блуждая глазами по моему телу.

Я смотрю на ее голые ноги, опирающиеся в перекладину табурета, поднимая взгляд вверх по ногам, где юбка сбилась в кучу выше колен Сейди. Я помню каково это, когда ее ноги обхватывают меня. Я помню, каково это, быть похороненным глубоко внутри нее. Мой член оживает, не совсем то, что нужно, когда ты позируешь для картины.

Не знаю, замечает ли это она. Студия погружена в тишину, единственные звуки, нарушающие тишину – звук царапающего бумагу карандаша и шум нашего дыхания. Я прикрываю глаза и стараюсь подавить воспоминания о прошлой ночи. В конце концов, мы сделали это один раз. Просто, чтобы Сейди забеременела. Несмотря на то, что это было раньше обычным делить с братом девушку, сейчас совсем другое дело. Сейди не просто девушка, с которой мы зависаем. Она – жена моего брата.

А я изгой.

Наконец, звук, издаваемый рисующей Сейди, прекратился.

– Я закончила, – сказала она, затаив дыхание.

– Отлично, – бормочу я и встаю, быстро натягивая одежду.

Я мог бы хоть отчасти попробовать то, что было между Сейди и Дейлом, но делаю лишь одно. Находиться здесь, пока брат на работе, вдруг ощущается таким неправильным.

Я не хочу чувствовать, будто предаю его. Все, что я делаю – на благо Дэйла и Сейди, но сейчас это не так. Происходящее нечто совершенно другое.

– Картер, – окликает она, когда я уже подошел к двери.

Я слегка поворачиваю голову, чтобы она знала, что я слышу ее, но этого недостаточно, чтобы рассмотреть ее в полной мере.

– Спасибо, что позировал для меня. Ты был великолепен.

Я киваю и покидаю комнату, тихонько прикрывая дверь за собой.

Чтобы не случилось дальше, я должен убедиться, что в моей голове четко проведена граница, или что мои чувства кристально понятны, иначе все станет действительно очень опасным.