ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Райдер

Уносясь прочь от общины, я чувствовал, как во мне закипает жуткая смесь страха и адреналина. У меня перед глазами маячила только одна цель, одно место, куда я должен был доставить Хармони без каких бы то ни было происшествий. Это наш единственный выход. Теперь я лишь молился тому, кто там, черт его дери, нас оберегал, чтобы я ее туда довез.

Ей необходимо было туда попасть. После всего, что она пережила… бл*дь. У меня закружилась голова. Я только что на ней женился… Я только что с ней был. У меня горела кожа. Это было самое крутое ощущение на свете. Но в то же время я чувствовал себя так, словно её обманул. Она впервые в жизни отдалась мужчине... а я оказался гребаным мошенником.

Как по мне, я был хуже Иуды.

Я тревожно заёрзал на сидении и почувствовал на себе взгляд Хармони. Каждый раз, когда она совершенно точно угадывала, что я вот-вот сорвусь, ее маленькие пальчики немного сильнее сжимали мою ладонь. Но я не сорвусь. Я должен взять себя в руки и довести дело до конца. Брат Стефан, сестра Руфь, Соломон и Самсон на меня рассчитывают.

Больше часа мы ехали в тишине. Впереди показались предместья Остина. Я невольно взглянул на Хармони. Выпрямив спину и широко распахнув глаза, она внимательно смотрела на проносящийся мимо нас внешний мир. Крепко держа меня за руку, она жадно глядела на всё вокруг.

Я вспомнил, каково это. Мне было восемнадцать, когда наш учитель Авраам впервые взял меня с собой, чтобы подготовить к тайному внедрению к Палачам. Я вспомнил, что был настолько ошеломлен внешним миром, что хотел убежать назад и спрятаться. Но постепенно я привык к огням и к городской суете... к безмозглым грешникам, как я тогда о них думал.

На самом деле я так быстро адаптировался к окружающему миру лишь потому, что ни капли не сомневался в том, что весь он проклят. Я считал себя святым среди грешников и был уверен в этом со стопроцентной убежденностью. Глядя теперь в окно, мне тоже казалось, что я смотрю на мир новыми глазами. Но на этот раз я был облажавшимся идиотом. На этот раз я был негодяем, который насаждал веру педофилов и насильников.

Я никогда ещё не чувствовал к себе такого отвращения.

Такого отвращения ко всему, что натворил во имя Бога, который, как я теперь был уверен, лишил меня своей милости. Чем больше я об этом думал, тем сильнее убеждался, что мной повелевает что-то совсем другое. Я почти физически чувствовал, как мне лижет пятки огонь преисподней.

— Свет такой яркий, что я почти ничего не могу разобрать, — с благоговейным страхом произнесла Хармони. — Брат Стефан много раз мне это описывал, рассказывал все о внешнем мире, но слышать и видеть — это совсем разные вещи.

У меня сжалось сердце. В ее возрасте она не должна видеть это впервые. Я заглянул ей в лицо и подумал обо всем том, что рассказал мне брат Стефан в ту ночь, когда обнаружилось, кто они все такие.

Сначала я не мог в это поверить. Мой разум просто отказывался этому верить. Но я знал, что это правда. Теперь, присмотревшись к ней повнимательней, я это увидел. Она была такой красивой, самым прекрасным созданием на свете.

Все выглядело очень логично.

Отпустив руку Хармони, я потянулся к бардачку. Как и обещал Соломон, в нем лежало достаточно денег, чтобы сделать задуманное, и даже больше, на случай, если нам придется бежать. Вероотступники из Пуэрто-Рико обо всем позаботились. Они прибыли в Новый Сион подготовленными и настроенными на успех.

Хармони молча смотрела на меня. Окинув взглядом местность, я понял, где мы находимся. Совсем недалеко от нашей конечной цели. Я промчался еще три мили, повернул направо и, увидев впереди аптеку, глубоко вздохнул. Въехав на парковку, я заглушил мотор. Хармони по-прежнему не сводила с меня глаз. Я увидел на ее лице смятение и страх. Взяв ее за руку, я притянул девушку к себе.

— Мне нужно здесь кое-что купить, ладно?

Она посмотрела на магазин.

— Мне подождать в машине? — взволнованно произнесла она.

Я кивнул головой и достал из бардачка пачку наличных.

— Я запру дверь, — сказал я.

Мне пришлось отвернуться от ее перепуганного лица и уйти. Гнев, который кипел в моих венах последние несколько недель, обрушился на меня с удвоенной силой. Видя, как Хармони изо всех сил старается быть храброй, я просто сходил с ума.

Я, бл*дь, подыхал.

Вспомнив список того, что велел мне купить брат Стефан, я промчался по тихому магазину, не обращая никакого внимания на странные взгляды, которые бросал на меня персонал. Я знал, что белая туника вызовет некоторое удивление. Но это ведь Остин. Здесь кругом одни чудики.

Я, как можно быстрее, вышел из магазина и бросил покупки в кузов автомобиля. Вернувшись на место водителя, я наклонился к Хармони. Она прижала к коленям стиснутые в кулаки руки. Но ее взгляд по-прежнему сохранял твёрдость и решительность.

Я знал, что так и будет. Казалось, она оставалась бойцом в любой ситуации.

— Детка, с тобой всё в порядке?

Я поцеловал ее в лоб, затем в губы.

— Да, — кивнула она.

Я улыбнулся ее стойкости. Она потянулась и провела рукой по моей щеке, затем пробежала глазами по моему телу.

— При таком освещении я могу как следует тебя разглядеть. Твои волосы, твои карие глаза… подстриженную бороду…

Она потупилась, и ресницы коснулись ее щек. Вновь подняв взгляд, она уставилась на меня глазами олененка и добавила:

— Ты очень красивый.

В ответ я не проронил ни слова. У меня сдавило горло.

— Они даже закрасили твои жуткие синяки.

Я стер с лица пудру, которую нанесла мне на кожу сестра Руфь.

— Меня сестры тоже всем этим намазали, — произнесла она. — Я не привыкла носить это на лице.

Хармони от природы была потрясающей; а то, как она выглядела с макияжем, подчеркивающим ее и без того совершенные черты, просто сразило меня наповал. Ясно, почему Иуда тут же объявил ее окаянной.

Она, несомненно, была самой прекрасной окаянной, какую я когда-либо видел. Даже прекраснее Мэй. Мэй была красивой, но теперь я понял, что все мои чувства к ней, даже отдалённо не напоминали то, что я чувствовал к Хармони. С Хармони это было скорее... всем. Я даже не мог этого объяснить. Благодаря ей я пришел в себя. Почувствовал уверенность. Когда я так долго был совершенно потерян.

Мы проехали еще пару миль, пока я не увидел слева захудалый мотель. Я остановился, выбрался из машины и подошёл к пассажирской двери. Открыв ее, я взял Хармони за руку. Когда она вышла из автомобиля, я почувствовал, как дрожат у меня в ладони ее пальцы. Она огляделась вокруг.

— Мы приехали? Это сюда мы хотели обратиться за помощью?

Я покачал головой и потянулся к багажнику за сумкой с покупками.

— Сначала небольшая остановка, потом поедем.

Хармони кивнула и попыталась улыбнуться. Она была чертовски храброй. И она мне доверяла. Она полностью мне доверяла. Черт, я ничем этого не заслужил. Скоро, вне всякого сомнения, она тоже, бл*дь, меня возненавидит.

Я знал, что у меня осталось совсем немного времени.

Держа Хармони за руку, я вошел в холл мотеля. И сразу чуть не врезал прыщавому парню, что стоял за стойкой регистрации и не сводил с Хармони своих бараньих глаз. Меня охватил безотчётный собственнический инстинкт, просто закипел у меня в крови. Парню повезло, что я торопился, иначе он сожрал бы на ужин свои зубы. Выхватив из его руки ключи, я повел Хармони наружу, а затем в комнату.

Это была сраная дыра, но мы не собирались здесь спать. Я закрыл за нами дверь и включил лампу. Увидев стоящую в номере дерьмовую мебель, Хармони ахнула. Я хотел было сказать ей, что мы задержимся здесь максимум на час, как она вдруг произнесла:

— Это самая прекрасная комната на свете.

Хармони с сияющими глазами повернулась ко мне.

— Ты привез меня сюда, Райдер? В комнату с кроватью и ванной?

Она подошла к кровати и, прежде чем на нее сесть, надавила рукой на матрас. Затем подняла голову, и улыбнулась такой ослепительной улыбкой, что почти затмила стоящую радом лампу.

— Она такая мягкая, - радостно сказала Хармони, и у нее из груди вырвался легкий смешок. — И на ней постельное белье.

Я стоял, как последний истукан, глядя на то, как она, теперь уже моя жена, восторгается дерьмовой кроватью и вылинявшими, перекрахмаленными простынями. То, через что ей реально пришлось пройти за всю свою жизнь по вине моей семьи, по моей вине, сделало своё дело.

Мы лишили ее всех удобств, даже таких элементарных, как чертова кровать. У нее ничего не было. Ничего, кроме всеобщей ненависти и осуждения. Изнасилованная, не видевшая в своей жизни ничего, кроме жестокости... лишенная элементарных человеческих прав.

Я заслуживал смерти. Все мы, кто был в ответе за то, что это стало для нее нормой, заслуживали грёбаной смерти.

— Райдер?

Я сморгнул застилавшую мои глаза пелену ярости. Хармони всё ещё мне улыбалась. Мне было необходимо, чтобы она всё время улыбалась. Я поклялся, что к концу сегодняшнего дня улыбка никогда больше не покинет это прекрасное лицо.

— Пойдем, — еле сдерживая эмоции, прохрипел я.

Я прошёл в крошечную ванную и высыпал содержимое сумки на выцветшую белую столешницу. Хармони застыла в дверном проёме, наблюдая за каждым моим движением. Ее взгляд упал на стоявшую рядом краску для волос.

— Нам нужно изменить твою внешность, — сказал я, подняв коробку. — Чтобы, если мой брат с последователями-охранниками бросится на поиски, он тебя не узнал.

Хармони долго и пристально на меня смотрела, потом медленно кивнула и неуверенно вошла в ванную. Я снял с ее головы венок из цветов и распустил две закреплённые на затылке косы. Они мягкими волнами рассыпались у нее по плечам.

Когда мы начали красить ее длинные светлые волосы, Хармони уже не улыбалась. Пока я наносил краску на ее пряди, она неподвижно сидела лицом к зеркалу, однако не сводила с меня своих настороженных глаз. Когда ее светлые волосы приобрели глубокий черный оттенок, я застыл, словно завороженный, глядя на произошедшие в ее внешности перемены.