Глава 24

Стоя в гостиной Джабона, Рейдж впитывал все подробности катастрофы, будто расположение фигур каким–то образом могло обнажить правду, скрытую под поверхностью обвинения: Эллани в ее испачканном кровью шелковом халате, с бледным, убитым горем лицом. Ее мамэн, что придерживала подол платья, готовая в любую минуту сорваться с места… хотя, учитывая ярость на ее лице, казалось, что она собиралась вступить в бой, а не бежать.

С дочерью? – подумал Рейдж. Или с мужчиной, которого обвиняли?

Шакал тем временем выглядел ошеломленным, его шок был настолько глубоким и искренним, что у него явно пропал дар речи.

И, наконец, Джабон, стоящий перед закрытыми дверями своей столовой, его застывшее, похожее на маску, лицо скрывало то, что должно быть, являлось накрывшей его тревогой: член Глимеры может принимать в своем доме бесчисленное количество гостей, в том числе тех, кто, возможно, отличался менее безупречной репутацией… но при условии, что «сомнительные» действия с менее чем «уважаемыми» гостями происходили за закрытыми дверями и без излишнего внимания к тем, кто входил и выходил из спальни, посему без социальных последствий. Без сомнений, были приглашения Джабона, которые могли и наверняка отзывали, и вероятно некоторые благородные женщины отказывались сидеть рядом с ним на праздниках, но в целом, он предоставлен сам себе и был свободен открывать двери своего особняка кому угодно.

Однако вся эта свобода действий аннулируется в мгновение ока, если благовоспитанная девушка брачного возраста будет обесчещена под его крышей.

Падение, которое испытает Джабон, будет быстрым, эпическим и затронет бесчисленное количество будущих поколений его потомков.

– Я сделала это для тебя, – повторила Эллани для Рейджа.

Он покачал головой, глядя на молодую женщину.

– Ты ничего для меня не делала, потому что я никогда ни о чем тебя не просил. Даже когда ты сама искала моего общества.

– Эллани! – воскликнула ее мамэн. – Что бы ты ни сделала...

– Хватит, – рявкнул Джабон с удивительной силой.

Весельчак исчез. Его место занял совершенно серьезный Глава рода, который умел пользоваться своим социальным положением… и, очевидно, хотел его сохранить.

– Ты опозорил мой дом, – сказал он Шакалу. – Ты поступил неподобающе с невинной девушкой под крышей моего дома…

– Я этого не делал!– Шакал выступил вперед, сильный и благородный, мужчина точно знал, что с ним произойдет, если обвинение с него не снимут. – Я не касался ее, и ей это известно…

– Значит, разрушить ее тело недостаточно, теперь ты, должно быть, хочешь растоптать ее душу? – Джабон взмахнул рукой. – Как ты смеешь! Ты немедленно покинешь мою собственность, и не жди, что это сойдет тебе с рук!

– Она лжет. – Шакал впился взглядом в Эллани, которая не могла выдержать такого пристального взгляда. Когда она отвела глаза, он выругался. – Но да, я немедленно уйду и больше не вернусь. Моя честь была оскорблена в угоду интриге, в которой я не участвовал, и я возмущен тем, что здесь разыгрывается какая–то преступная схема. Я не имею к происходящему никакого отношения.

Джентльмен вышел из гостиной и, когда он приблизился к мамэн и дочери, заговорил тихим тоном:

– Не мой запах на ней и ее постели. Ты это знаешь, и она тоже.

Когда он вдохнул, его ноздри раздулись, выражение его лица стало мрачнее, а взгляд переместился на хозяина.

– Вы научили девушку этому до или после того, как покинули ее так хорошо возделанный вами же сад?

– Убирайся, – произнес Джабон, краснея от ярости. – Убирайся!

Шакал взбежал по лестнице, выпрямив спину и высоко подняв подбородок.

В его отсутствие Рейдж выругался и покачал головой.

– Я ни на секунду не верю, что этот мужчина совершил…

– Одно слово, – вставил Джабон, – если можно.

Когда хозяин прошагал через фойе, он что–то тихо скомандовал двум женщинам, и что бы это ни было, их послушание было незамедлительным. И подозрительным. Несмотря на то, что мужчина, который предположительно совершил ужасный поступок по отношению к ним обеим, поднялся на второй этаж, они направились вслед за возможным преступником.

Когда Эллани оглянулась через плечо, Рейдж покачал головой. Но не на нее, а на ситуацию в целом.

Джабон вошел в гостиную и закрыл двери, сомкнув лакированные панели. Его красивая одежда и опрятный стиль казались частью театральной декорации, и дело было не только в одежде. Сам дом, гости в нем, его социальное положение.

– Я прошу Вас, – произнес аристократ. – Выслушайте истину, прежде чем выносить приговор.

Рейдж вдохнул воздух вокруг мужчины. Все, что он получил в ответ, это удушающий букет необычных масел, которые Джабон регулярно наносил на себя. Важно было то, что было на женщине, но Рейдж не собирался травмировать ее еще больше, преследуя лишь затем, чтобы проверить ее запах.

– Ты взял эту невинную девушку? – Рейдж скрестил руки на груди. – И не лги мне.

– Нет, конечно, нет, – Джабон положил правую руку себе на грудь. – Клянусь честью.

– Заявление Шакала было однозначным. Таково было его обвинение тебе.

Заговорил Дариус:

– И этот мужчина был весьма благороден во всех моих отношениях с ним.

– Вы не знаете его так, как я, – Джабон подошел к камину и уставился на поленья березы, покрытые белой корой, аккуратно сложенные, но не горевшие. – Он – лжец. Он лгал обо всем. Кто он, откуда, чем занимается.

– И в чем именно? – протянул Рейдж.

– Что имеет аристократическое происхождение, здесь, в Колдвэлле, по всем правилами и со всеми привилегиями. Но он всегда отказывался разглашать цвета своего рода. Он – всего лишь бродяга и аферист, добившийся обманом покровительства моего отца…

– Тогда, что он делает под крышей твоего дома?

– Я только что выгнал его, – решительно парировал Джабон.

– Потому что обвинил в немыслимом – в том, что он обесчестил девушку, – ответил Рейдж. – Сдается мне, что если бы не этот скандал, я бы сейчас сидел напротив него во время Первой Трапезы, ведя беседы.

– Он виновен! Должен ли я терпеть такое попрание социальных устоев и причиненный мне вред?

– Не в этом дело, – Рейдж покачнулся взад–вперед. – И я не беспокоюсь о приличиях. Я беспокоюсь за эту бедную девушку. К черту социальные правила, неужели это действительно все, что тебя сейчас беспокоит?

– Конечно, нет. – Джабон замахал руками. – А что касается безосновательного обвинения этого мужчины в адрес меня, то на мне нет ее запаха. Вдохни хорошо и узнай мою правду.

Рейдж покачал головой. Джабон вышел из столовой сразу же, когда женщины спустились вниз, поэтому невозможно сказать, был ли его запах в воздухе из–за его присутствия в фойе или из–за того, что он оставил его на халате и на теле молодой девушки.

Хозяин застегнул пуговицы своего шелкового вечернего пиджака.

– Мне изначально не следовало приглашать Шакала под крышу своего дома, и, более того, когда его история начала вызывать у меня сомнения, я должен был немедленно избавиться от его сомнительного присутствия в моем особняке. Я сожалею о том, что не действовал таким образом, и более того, я сожалею, что тот, кто никогда не должен страдать, пострадал из–за моей неспособности судить. Я исправлю это. Клянусь душой моего покойного отца.

По ту сторону закрытых панелей уши Рейджа уловили приглушенный шум шагов на лестнице. А потом входная дверь с шумом открылась и закрылась.

Сквозь стеклянные окна, выходившие на фасад особняка, он увидел темную фигуру с чемоданом в руке, шагнувшую по дорожке и свернувшую направо, чтобы выйти из дома.

Шакал ушел со своими вещами.

Внезапно Рейдж взглянул на приготовленный для него пиджак. Брюки. Кожаную обувь.

Сняв строгий пиджак, он бросил его на спинку шелкового стула. Затем сорвал галстук, ослабил пояс брюк и сбросил туфли.

Пока он раздевался, Джабон в замешательстве моргал, как будто никогда раньше не выполнял и не видел подобных действий. Дариус же закатил глаза.

Пока Рейдж не остался совершенно обнажен.

Рейдж снял все, а затем почесал спину и поиграл плечами.

– Спасибо за гостеприимство. Вы можете оставить себе эту одежду. Я ухожу, как пришел.

Джабон начал заикаться.

– Вы… вы… вы не можете уйти так! Что будет…

– Никогда не проси меня ни о чем, и не вздумай приглашать в этот дом, – объявил Рейдж. – Если увидишь меня в городе, отвернись и уходи. Я не хочу, чтобы мое имя связывали с этой крышей, и я не верю твоей истории о мужчине, который только что попрощался с нами. Однако у меня нет доказательств. Так что делай, что хочешь, но не ищи моей компании… иначе я могу внезапно захотеть поделиться своим мнением о тебе, этой семье и этой ситуации с другими, кому это будет интересно.

– Вы ошибаетесь во мне и ошибаетесь насчет него! – Джабон, качая головой, начал умолять. – И вы увидите. Я позабочусь о том, чтобы все было исправлено должным образом. За его деяние последует наказание. Пожалуйста, не избегайте гостеприимства, которое всегда будет доступно здесь для любого члена Братства Черного Кинжала!

– Я не верю тебе, – Рейдж пожал плечами. – Ни единому слову.

Сказав это, он кивнул брату и ушел, дематериализовавшись через стеклянные окна, через которые наблюдал за уходом Шакала. Уходя в ночь, он, наконец, направился к изолированному дому, который построил для себя вдали от центра города, чтобы по возможности максимально избегать чужой компании.

Из взаимоотношений никогда не получалось ничего хорошего. И это без учета Зверя, периодически вырывающегося на волю.

Добавить сюда полнейшую ненадежность окружающих.

Будет лучше, если он продолжит жить так, как жил.

В одиночестве.