Глава 46

Следующее, что почувствовал Шак... это мягкость. Мягкость под его телом. Под его головой. Мягкость по сторонам.

Он открыл глаза, и сознание вернулось со скоростью и ясностью, которые точно показали ему, насколько его оживила кровь Никс. И его первая мысль было о…

– Я здесь.

Никс наклонилась вперед и заглянула ему в лицо. Она была сейчас невероятно красива: темные волосы зачесаны назад, щеки пылали от эмоций, а глаза светились непролитыми слезами.

– Здравствуй.

– Привет, – она неуверенно улыбнулась. – Сейчас придет доктор.

– Я в порядке.

– Эта рана от укуса действительно опасна, есть риск заражения.

Последовала пауза, и они оба посмотрели друг на друга, вспоминая, заново подтверждая, восстанавливая связь, которая, как он был уверен, была разорвана навсегда.

Он протянул руку и погладил ее по щеке. По шее.

– Ты жива.

– И ты тоже.

Шак оглядел домашнюю обстановку.

– Это твой дом?

– Да. Мы в моей спальне.

Откуда–то поблизости доносились голоса, тихие и спокойные. Он узнал те, что слышал в склепе.

– Я правда сумел выбраться?

– Да, у тебя получилось. Ты свободен.

Шак глубоко вздохнул. Он бы хотел праздновать… действительно хотел.

– Я рад, – сказал он, желая, чтобы Никс испытывала только радость.

Однако о кое–чем он умолчал. Что не нашел того, кого искал, ни живого, ни мертвого.

Внезапно Никс поднялась на ноги. И когда начала что–то показывать рукой, он лишь покачал головой.

– Нет, – сказал Шак. – Мне не нужен врач…

В поле зрения появилась маленькая фигура, и Шак подумал…

Нет, нет. Это так несправедливо.

Это был кошмар, облаченный в символы сна, такие вещи жалят сердце, когда просыпаешься и понимаешь, что твоей женщины с тобой нет, а твой сын мертв…

– Отец?

Шака затрясло, и он медленно сел, как будто боялся проснуться, если начнет двигаться слишком быстро. По очереди поставив ноги на ковер, он остановился.

Когда ничего не изменилось – Никс все еще была рядом с ним, а его сын по–прежнему стоял в дверном проеме – он поднялся с кровати. Если его рана и болела, когда вес тела пришелся на ногу, Шак этого не почувствовал.

Он сделал шаг вперед. А потом еще один.

– Сын? – хрипло произнес он.

Чувствуя себя так, словно он испытывал удачу в лотерее, Шак раскрыл объятья.

– Отец!

Его сын бросился вперед и обхватил его руками. И в момент, когда он почувствовал тепло этого хрупкого тела, и знакомый запах заполнил его нос, Шак сжал того, кого искал, в объятиях, от которых перехватывало дыхание и горело сердце.

Закрыв глаза, Шак посмотрел поверх головы сына, которого он думал, что потерял навсегда... на любовь всей своей жизни.

Которую и не ожидал обрести.

Никс прикрыла рот ладонью, когда смотрела, как Шак прижимает Питера к своей большой груди. Ребенок казался невероятно маленьким по сравнению с мощью своего отца, и казалось правильным, что эти двое, наконец, воссоединились.

В этом мире ребенок нуждался в защите отца.

Тем более теперь, когда им обоим предстоит привыкать к жизни наверху.

Посмотрев в сторону двери, она кивнула Пойзи и дедушке, которые держались за руки. Когда они ушли на кухню, она услышала, как открылась и закрылась задняя дверь, и поняла, что Братья сейчас уходят. Они вернутся. По дороге домой Рейдж, блондин, сказал, что им нужно как можно больше подробностей о тюрьме, о том, как она функционирует, и какое оборудование в ней имеется.

Впрочем, для этого будет время позже.

И врач должен прибыть с минуты на минуту.

Никс снова вернулась к Шаку и претрансу. Эти двое немного отстранились и осматривали друг друга, явно выискивая повреждения.

– Ты в порядке, отец? Твоя нога…

– Я буду в полном порядке. – Шак похлопал паренька по плечу. – Но как ты здесь оказался? Откуда ты знаешь мою Никс?

– Это был несчастный случай, отец.

– Какой?

Заговорила Никс.

– Мы с Пойзи ехали домой…

– И я выбежал на дорогу, – вмешался Питер.

– Мы нечаянно сбили его. Это была чистая случайность.

– Но они меня спасли. Пойзи вылечила меня.

И на этой ноте? Никс была убеждена, что ее сестра буквально силком заставила претранса выжить и пойти на поправку: Пойзи была абсолютно уверена, что он не умрет, пока она присматривает за ним, и что вы думаете? Даже Мрачный Жнец испугался жизнеутверждающего настроя этой женщины.

– Пойзи – моя сестра, – объяснила Никс. – Вторая моя сестра. В общем, с этого все и началось. В бреду твой сын говорил о том, откуда он появился, откуда он сбежал.

Питер взглянул на отца.

– Я хотел, чтобы они спасли тебя. Я хотел, чтобы она вернулась и вытащила тебя, потому что у меня на это не хватало сил.

Шак обхватил лицо сына широкой ладонью.

– Правда?

Когда претранс кивнул, Никс могла только покачать головой.

– Что я могу сказать. Этому суждено было случиться.

Когда Шак протянул руку, она не знала, как поступить. Но потом она поняла...

Никс поднялась и неуверенно подошла к ним. Затем остановилась, не желая теснить их, не желая вторгаться, если вдруг она каким–то образом неправильно истолковала этот жест…

Питер притянул ее к себе, а затем Шак обхватил их своими большими сильными руками... он обнял их обоих.

На этот раз, когда пролились слезы, это были слезы радости. Не печали.

И дай Бог, чтобы теперь так было всегда…

Шак немного расслабился. Затем нахмурившись, взглянул на Питера.

– Но я не понимаю одного, – сказал он. – Как ты выбрался? Ты не знал о моем секретном проходе. Я никогда не рассказывал тебе о нем, не хотел подвергать тебя опасности. Я сделал его для тебя, чтобы, когда настанет время, я мог тайно вывести тебя на свободу.

Питер тяжело сглотнул, и, когда наклонил голову, свет лампы на тумбочке мелькнул в его волосах. Никс впервые заметила... отблески красного цвета в темных прядях.

– Она меня отпустила.

– Что, прости? – переспросил Шак. – Что?

– Надзиратель. Она забрала меня из камеры в нерабочее время. Даже не во время приема пищи. Я не знал, что она собиралась делать. Я думал, что у меня проблемы. – Питер выглядел встревоженным, как будто заново переживал то, что его тогда напугало. – Она провела меня через тюрьму и открыла стальную дверь карточкой. Она ничего не сказала. Мы просто продолжали идти, пока... Не знаю, пока не добрались до выхода, которого я раньше не видел. Она помогла мне перелезть через ту решетку.

– Она сама тебя освободила?

– Да. Я был настолько сбит с толку. Единственное, что она сказала, это то, что я должен идти на север. Она сказала мне идти дальше и идти на север, к горе. Посоветовала мне найти белый фермерский дом с большим деревом и красным сараем. Она сказала мне... – Питер посмотрел на Никс. – Что там живут добрые люди нашего вида, что они возьмут меня к себе и позаботятся обо мне. Потом она сказала мне закрыть решетку и... исчезла.

Никс на мгновенье закрыла глаза. Эту часть истории она еще не слышала. А Пойзи? А дедушка?

– И она была права, – сказал Питер, сжимая руку Никс.

– Да, под этой крышей живут очень хорошие люди, – тихо сказал Шак. – Самые лучшие.

– Отец, мы можем остаться здесь?

Никс пришлось вытереть оба глаза.

– Да, вы оба можете остаться. Навсегда.

Она улыбнулась, хотя в груди расцвела боль. Почему Жанель напоследок сделала хорошее дело? Никто не знает. Может, в этом единственном решении, любовь мамэн к своему ребенку смогла перебороть темную часть ее натуры. Всего лишь раз.

Никс никогда не узнает всей правды, и это уже не имело значения. У нее были эти двое мужчин, и она собиралась заботиться о них обоих: о своей единственной настоящей любви и о своем племяннике. Все ночи и дни, которые она проведет на этой земле, и вечность наверху в Забвении, она будет присматривать за ними.

Воистину, Судьба изначально все это предопределила.

Другого объяснения происходящему не было.