Глава 13

Ожидая возле очага, Никс держала в ведущей руке кинжал, который едва не опробовала на Лукане. Ее оставили в одиночестве, поэтому сердце билось очень быстро, а взгляд скользил по укрытию, исследуя неподвижные тени и границы. Подземные воды обточили каменные стены, и в свете свечей Никс выделяла места сколов, служившие памятником труду, затраченному на создание этого места.

Шакал сделал это помещение вместе с другими заключёнными? За сколько лет? Десятилетия? Она не могла представить, сколько времени было потеряно.

Никс достала дешёвый телефон и посмотрела на время. Прошло четыре часа с момента ее ухода из дома. А казалось – четыре года. Естественно, сигнал не ловил... она на это и не надеялась... но заряда батареи было достаточно. И с отсутствием уведомлений, она гадала, не отправляла ли Пойзи что–нибудь. Наверное, сестра заметила ее задержку. Только если... может, Питеру стало хуже? Он уже умер?

Наверное.

Ее бесила мысль, что пришлось выбирать между двумя сёстрами.

Никс в последний раз посмотрела на экран телефона, фокусируясь на заставке. Она сделала эту фотографию в прошлом июне, перед фермерским домом. Лампы горели, и мягкий свет лился на газон и пионовые клумбы в полном цвету.

Мысленно она сказала Пойзи, что скоро вернётся. Но не произнесла эти слова вслух, вдруг это окажется ложью.

Потом отключила телефон, чтобы поберечь батарею и убрала в рюкзак под замок.

Ей показалось, что она услышала шаги, и Никс оглянулась через плечо. Нет, Шакала не было видно. Никого не было.

Этот мужчина сводил ее с ума. Особенно своей правотой. Она вела себя беспечно, и если станет и дальше так бездумно рисковать, то очень быстро проиграет партию.

Боже, она надеялась, что он с ней честен.

Не в силах усидеть на месте, Никс три или четыре раза прошлась вокруг очага. Остановилась и снова посмотрела на туннель, в котором исчез ее гид. Когда он сказал, что сам принесёт ее рюкзак, она согласилась. Она совершила ошибку? Может, он сейчас продает оружие и боеприпасы дедушки на черном рынке, или как они называли это место в тюрьме?

Ей стоило пойти с ним...

Она вскинула голову на топот тяжелых ног, но когда почувствовала знакомый запах, то не знала, испытывать ли ей облегчение или нет.

Шакал вышел из темноты, и он что–то держал в руках.

– Я принес немного еды, – сказал он, проходя мимо. – Подумал, что ты, наверное, голодна.

Он прошел вперед, Никс не сразу за ним последовала, и тогда мужчина оглянулся.

– Ты идёшь?

– Мы здесь не останемся?

– Ты здесь где–то видишь купель?

Следуя за мужчиной, она забрала у него свой рюкзак и закинула на спину.

– Так, где она?

– Близко.

Спустя какое–то расстояние, он остановился. Нажал на что–то.

– Пришли.

Когда секция скалы отъехала назад, Никс отшатнулась, но не от плохого запаха.

Наоборот ее удивил запах чистой воды.

Никс шагнула вперед, радуясь возможности отдохнуть от запаха сырой земли. Зайдя в узкий проход, она устремилась вперед, ее путь освещали свечи на полу, загоравшиеся одна за другой. Она смутно отметила, что Шакал освещал ей дорогу, мысленно зажигая фитили.

Потом она завернула за угол и запнулась, оказавшись перед темным помещением. Но звуки... шум мягко падающей воды. И в воздухе чувствовалась влажность... и тепло.

Шакал встал позади нее.

– Вот куда я отправляюсь, когда мне нужно...

Он не закончил свою мысль. С другой стороны, когда вспыхнули свечи, это было ни к чему.

– О... Боже, – выдохнула Никс.

С потолка поток воды лился в десятифутовый бассейн, тёплый пар поднимался от естественного водоёма, чистая вода, каким–то образом подогреваясь, бурлила пузырьками.

– Я подумал, что тебе здесь может понравиться. – Мужчина положил свёрток. – Так или иначе.

Он сел на большой гладкий булыжник и распаковал хлеб и, по всей видимости, сыр. Так же у него была бутылка молока в старомодной упаковке с какой–то красной жидкостью.

– Без особых изысков, – сказал он. – Угощайся.

Никс подошла к нему и опустилась на «диван» из гранита.

– А ты?

– Себе я еще достану. Тебе нужно беречь силы.

Наклонившись вбок, Шакал достал что–то из кармана на бедре. Расстелив салфетку, он сделал импровизированный стол для пикника и разложил провизию.

– Жаль, я не могу предложить тебе что–то получше. – Он открыл стеклянную бутылку. – На вкус мерзость, но только это и спасает меня от авитаминоза.

Он сделал большой глоток. Когда Шакал закрыл глаза, Никс подумала о том, как это странно, что он смакует напиток словно вино...

Мужчина открыл глаза.

– Это безопасно.

– Безопасно?

– Крышка невскрытая. – Он протянул ей напиток. – Специально не стал открывать, чтобы ты убедилась в этом.

Никс взяла стеклянный сосуд, и они соприкоснулись пальцами.

– Спасибо.

Мужчина кивнул, а потом отломил кусок хлеба. Пережевывая, он снова закрыл глаза. Потом повторил с сыром.

– Это тоже можно спокойно есть.

Приставив горлышко бутылки ко рту, Никс подумала о том, что его губы тоже ее касались... но разве это должно иметь какое–то значение.

Она сделала пробный глоток и посмотрела на красную жидкость.

– Это «Кул–Эйд». Судя по вкусу.

– Что это?

– Не уверена, что здесь есть витамины. – Она сделала еще глоток. – Но на вкус неплохо.

Забавно, как порой все относительно. Еще дома она бы прошла мимо этого пойла. Здесь? Оно по–странному успокаивало.

– Я не пила такое с семидесятых, – пробормотала Никс. – Я готовила его для Пойзи до ее превращения.

– Еще одна сестра?

– Да, самая младшая. Хочешь еще?

– Нет, это тебе.

– Я хочу поделиться.

Когда он прислонился к каменной стене и вытянул длинные ноги, Никс пожала плечами и закончила остатки. Потом взялась за хлеб, который был свежеиспеченным и очень вкусным, и сыр, который оказался пресным на вкус, но хотя бы не испорченным. Она ела быстро, голод оказался сильнее, чем она думала.

С другой стороны, чувство наивысшей опасности заставляло думать, что в любой момент ей могут помешать.

А потом еда кончилась.

Никс перевела взгляд на бурлящую воду, потому что когда смотрела на мужчину, ее одолевали чувства. Но молчание затянулось, и она снова посмотрела на Шакала.

Его глаза были закрыты, а дыхание – ровным. Но он не спал.

– Закончила? – тихо спросил Шакал.

– Да.

Он открыл глаза лишь слегка, но она видела эти яркие радужки.

– Как много народу знает об этом месте? – спросила она.

Разве это важно? Хотя она и так знала, почему задала этот вопрос.

– Кейн и Лукан. Еще двое. Но они не придут сюда. Я сказал им, чтобы не совались.

– Зачем ты это сделал?

– А ты как думаешь?

Женщина... Никс... смотрела на падающую воду, и когда Шакал определил направление ее взгляда, он также понял, о чем она думала. Она не хотела высказывать свои мысли, и он уважал это желание, но ее выдавал запах.

– Никто не придет сюда. Ты в безопасности, – сказал он.

– Я не чувствую себя в безопасности.

– У тебя есть оружие. – Он подумал о Лукане. – И я видел, как ты умеешь с ним обращаться.

– Я не порезала его.

– А могла, если бы он дернулся.

– Это да. – Она снова посмотрела ему в глаза. – Что он такое?

Шакал подумал сыграть в дурачка, но потом просто покачал головой.

– Не мне рассказывать его историю.

– Значит, он не вампир.

– Это не моя история. – Его взгляд снова опустился на ее губы. – Не хочешь забраться в воду?

– Ты останешься здесь?

– Повернусь спиной, если хочешь.

Ожидая ее ответа, Шакал напомнил себе о договорённостях. Они используют друг друга, и хорошо, что границы были обозначены. Тем временем, внутри его тела, в самой сущности кипели эмоции, которых он не испытывал так давно, что уже решил, будто их из него выжгли – стандартное следствие заключения в тюрьме. Но женщина доказала, что это не так, и он не станет упускать такую возможность. Но, что более важно – посредством секса с ней он не причинит вред другим, тому, кто сотворил это с ним. Даже если он один знал об этом... и этим он ни с кем не собирался делиться... уравновешивание сил, удовлетворение физиологии напитают его чёрную душу.

Прежде чем поддаться инстинктам, его внезапно осенило.

– Почему твоя семья отправила тебя в эту самоубийственную миссию? – внезапно спросил он.

Никс вскинула брови.

– Не только мужчины способны на поступки.

– Нет. Это должен был сделать мужчина вашего рода. У них совсем нет совести?

Никс, казалось, мгновение собиралась с мыслями.

– Вау. Знаешь, за те сто лет, что ты провёл здесь, многое изменилось. Женщинам позволено управлять автомобилем и ходить на работу... кстати, мы можем голосовать. Ну, будь я человеком, я бы голосовала. И все же.

– Я оскорбил тебя, – сказал он ровно. – Прошу прощения.

Никс склонила голову.

– Нет, дай угадаю. Ты придерживаешься сексизма и устоев твоего времени.

– Ты ждёшь, что я извинюсь за свое желание защищать женщин? Этого не будет никогда.

– Защита – еще одно слово, обозначающее рабство.

– Да? Объясни.

– Ты считаешь, что должен защищать меня, потому что я слабее тебя, верно?

– Я определенно могу поднимать более тяжёлые вещи, чем ты.

– И это все? Я тебя умоляю, избавь меня от этой ерунды в стиле пещерного человека. – Она ткнула в него пальцем. – Твоя проблема в том, что ты считаешь, что твоя способность отжать от груди машину дает тебе право диктовать условия там, где тебя это не касается.

– Напомни мне об этом, когда я буду прятать тебя от стражи.

– Я сама себя спасу, спасибо великодушное...

– Наверное, круто – все знать. И ты обвиняешь меня в том, что я веду себя как господарь? Нужен всего–то замок со рвом – и ты уже средневековый рыцарь. По крайней мере, в твоём воображении.

– То есть там, где это действительно имеет значение...

– Господи, ты ни в чем не умеешь уступать...

Они говорили все громче и быстрее, и на задворках сознания он понимал, что происходит. Они оба были сбиты с толку сексуальным влечением, не знали, как далеко все зайдёт, но Дражайшая Дева Летописеца, он был голоден. Голоден до нее.