Глава 40.

Жить дальше

МЕЛОДИ

Блейк пробыл в коме почти шесть недель. От полученных травм он едва остался жив. Я была в шаге от того, чтобы свести счеты с жизнью. Райан должен был умереть. Он казался одним из нас, но был отнюдь не человеком. Он лишь играл эту роль, обманывая, манипулируя, развращая человеческие души. Райан — повелитель греха, ведомый самим дьяволом, но и я не всесильна. Мне не дано было распорядиться его судьбой. Обнаружив в нем признаки жизни, они забрали его к себе, заключив его в лечебницу для душевнобольных. Райан забрал у меня все, но и Блейк, хоть и не убивал моих родителей, все же приходил туда именно с этой целью. Как я могу позволить себе быть с тем, кто даже помышлял о подобном? И почему я люблю его настолько сильно, что готова свернуться калачиком и умереть от мучительного осознания, что не могу себе позволить остаться с ним?

Я дежурила у его постели день за днем, ожидая, когда он проснется. Шесть недель неопределенности. Но за шесть недель можно сделать очень многое. Я бросаю колледж. Инвестирую в издательство. А после пускаю под снос дом, который не в силах сохранить из-за темноты, наполняющей его. Я сохраню землю, позволив дикой природе завладеть ею.

Начинать все сначала — пугающая перспектива, но это мой выход. Все, что я узнала о Блейке, было сохранено мной в секрете вопреки моральным принципам. Моя любовь к нему оказалась сильнее их. Он тоже являлся жертвой, если посмотреть на ситуацию шире. Это не искупает его грехов, но я не собираюсь придавать их огласке. Мне просто нужно постараться вычеркнуть это место из памяти, игнорировать удушающие моменты, заставляющие мое сердце сжиматься и попытаться жить дальше. Просто следовать вперед.

Минули три недели, как я оставила Блейка в больнице, а я все еще не могу сосредоточиться на Шоне, когда тот приносит мне кофе. Он позвал меня поговорить о Райане, чтобы сообщить мне то, что я бы предпочла не знать. То, что Шон оказался под машиной, которая чуть ли не лишила его жизни, было дело рук Райана. Сейчас он полностью восстановился физически, но психологическая травма еще дает знать, как и моя.

— И ты вернулась к своему бывшему? — Его бровь предосудительно вздернута.

Забираю свой кофе у него из рук.

— Все не совсем так. Мне просто нужно было хоть с чего-то начинать. Он сам мне предложил.

Я провела неделю с Зейном после того, как Блейк начал приходить в себя, так как нуждалась в утешении.

После мы решаем пройтись пешком. Прохладные вечера — желанная передышка после затяжной волны тепла.

— Ты самый сильный человек, которого я знаю, Мел. Я не знаю, как тебе удается выживать. Мне с трудом приходится заставлять подняться себя с постели каждое утро. Я чувствую разочарование в самом себе, в том, что неспособен отличать плохих людей от хороших.

Я беру его под руку.

— У меня внутри все не так гладко. Бывают моменты, когда мне кажется, что я одержала победу в этой борьбе, которую он развязал во мне, но мне все еще приходится искать в себе силы, чтобы приблизиться к гармонии. Ему удалось лишить меня многого, но не получилось сломать меня полностью, как он того хотел. Я дышу. Живу. Пришлось приложить массу усилий, чтобы вернуться к жизни, не дать ему одолеть меня, даже несмотря на то, что сейчас его нет здесь. Он остался в прошлом, Шон.

Я застываю, как вкопанная, когда мы достигаем моей новой квартиры, обнаружив там Блейка, сидящего на полу и прислонившегося к входной двери. Увидев меня, он поднимается на ноги.

— О, неловкая ситуация. Я думал, что ты просто не открываешь мне. Выходит, я вел беседу с самим собой.

Моя соседка в бигуди высовывается из квартиры, держа на руках свою кошку.

— Я пыталась выпроводить отсюда и даже пригрозила вызвать полицию, но он заявил, что сам полицейский, показав мне значок и так далее. Должно быть, именно это позволило ему преодолеть стойку регистрации.

— Спасибо, Линда, — бормочу я, жестом показывая, что она может идти. Отдав ключи Шону, я прошу подождать меня внутри. Он настороженно смотрит на Блейка, прежде чем выполнить мою просьбу.

— Что ты здесь делаешь? Как ты вообще меня нашел?

Он лезет в карман, извлекая оттуда телефон.

— GPS-навигатор.

Ну, конечно, у него есть доступ к этой системе.

Мне больно даже смотреть на него. Мое сердце топчет табун диких лошадей. Этот топот эхом отдается во мне, заставляя каждый волосок на моем теле встать дыбом.

— Это лишнее, Блейк. Говори, что хотел, и уходи.

Он мотает головой.

— Я никуда не уйду. — Я открываю рот, чтобы возразить, но он поднимает руку, заставляя меня замолчать. — Когда солнце клонится к закату, мы не в состоянии сберечь угасающий свет от надвигающейся тени. Мы либо прячемся от нее, либо оказываемся в её власти. Мне нет оправданий, и ты это знаешь. Я далеко неидеальный и не достоин тебя по итогу. На моей совести череда ужасных поступков, и я свидетельство зла в его истинной форме, но именно ты пробудила во мне то, о существовании чего даже не догадывался. Ты заново собрала во мне ту часть, которую я считал безнадежно разрушенной. Побудила меня пробудить в себе душу, которая когда-то обитала здесь. — Блейк бьет себя кулаком в грудь. — Заставила биться сердце, которое не всегда было столь чертовски холодным... — Его взгляд устремляется в пол. — Мне одиноко, Мел. Господи, так одиноко и холодно. Один на один с мыслями. В гневе. В раскаянии. Я не ожидал встретить тебя. И даже не знал, что способен любить. Не думал, что в разгар манящей меня ночи вновь может взойти солнце и разогнать тьму, спасая от проклятого одиночества, даруя любовь, которая станет смыслом всей жизни до последнего вздоха.

Слезы оставляют обжигающие следы на моих щеках. Мне необходимо прийти в себя.

— Я совсем запутался без тебя. Буквально задыхаюсь от осознания всего, что произошло. Я любил его, Мел. Воспитывал его, убивал ради него, но все это было лишь игрой. Я был для него словно резинка, которую Райан растягивал, чтобы посмотреть, как долго он сможет делать это, прежде чем она порвется.

Она рвалась на моих глазах. Я могла бы протянуть ему руку, чтобы спасти душу, идущую ко дну, которой не за что зацепиться. Я могла бы отдать ему свое сердце, поделиться кровью, позволив своему пульсу питать нас обоих. Он задыхался, и я могла бы дышать за него, если бы только могла простить себя за то, что действительно любила его. Для меня это все еще было сродни предательству моих родителей. Он не являлся тем, кто убил их, но вполне мог быть им.

— Ты завладела моей душой, Мел, и я не требую ее обратно. Я хочу, чтобы наши сердца бились заодно. Моя тоска по тебе убивает меня. Я умираю без тебя. Мне не мил тот мир, где ты меня не любишь.

И в этом суть. И больше ничто не имеет значения. Важно лишь то, что я люблю его и не могу этому противиться. Мы зависимы друг от друга.

Эпилог.

8 лет спустя

БЛЕЙК

— Папочка... Папа!

Она будит меня так каждый божий день. Ее крохотные ножки топчут мои икры, когда она неуклюже перелезает через мое тело, чтобы устроиться у меня на плечах и начать шептать на ухо, абсолютно забыв о том, что кричала всего несколько секунд назад.

— Слушаешь меня? — Ее нежное дыхание согревает мне ухо.

— Ну а как же? — бормочу я в подушку.

— Тетя Рут уже здесь, и она сказала, что пришлет сюда мальчишек, если ты не встанешь и не оденешься через десять минут.

Будь она не ладна эта моя сестра. Мне потребовалось пару лет, чтобы восстановить связь с моими сестрами и отцом, несмотря на конфликты, чувство вины и упущенное время, которое было в десять раз компенсировано безоговорочным принятием и любовью.

— Мальчики? Нет, Господи, только не они.

Мальчики — это мои племянники, которые, в отличие от моего маленького ангела, не просто растопчут мои икры, а будут терзать меня до тех пор, пока не вытолкают с кровати.

Ее смех наполняет комнату, даря столько света, сколько я никогда не думал, что смогу вынести. После того, как Мелоди оказалась в моих объятиях в своей квартире, я ее больше никогда не отпускал. Уже через месяц надел кольцо ей на палец, а еще через год у нас появился маленький херувим, имя которого – Цереус – сейчас выбито чернилами на моем плече.

Мы восстанавливались и учились жить, преодолевали трудности и дышали вместе. Райан испортил нас обоих, но мы сделали друг друга лучше. Нас свела судьба. Вопреки тому, что дьявол вел меня греховными путями, Бог позволил мне повстречать Мелоди. Она была ангелом, посланным спасти меня, и ей это удалось. Мы выстояли, и я пробудился. Я. Чувствую. Люблю. И я способен на сострадание.

Через 10 лет после этого

РАЙАН

Восемнадцать лет пребывания в ловушке. В месте, забитом людьми настолько сломленными, что манипулировать ими слишком просто. Медсестры, работающие здесь, будучи обделенными вниманием своих мужей, облепили меня словно мухи, как только я очутился здесь. Прикол в том, что нас именуют сумасшедшими, но насколько же нужно не дружить с башкой, чтобы воздыхать по кому-то вроде меня? Но это имело место быть. Мое очарование способно заставить намокнуть трусики даже у монашки. И кто тут теперь сумасшедший?

Мелоди продолжала играть свою роль и здесь, даже не подозревая об этом. Меня все еще печалит то, как все по итогу закончилось. Видите ли, когда я заявляю свои права на кого-то, это навсегда. Можете называть это одержимостью. Но это остается у меня под кожей, в крови, которая пульсирует по моим венам. Не в моих правилах проигрывать, и именно данная мысль была со мной, когда Мелоди вонзила в меня нож.

Мой разум вновь и вновь прокручивает картины всего, что произошло: убийство родителей Мелоди, удар по голове ничтожного паразита, с которым у меня произошла стычка в переулке позади клуба, Клайв и грязные шлюхи из клуба «Девять», которых я искупал в реках их собственной крови и алкоголя. Конечно же, бедняга Шон. Он был влюблен в меня и мечтал, чтобы я ответил ему взаимностью. Нельзя было не заметить его восторга, когда я сообщил ему, что тоже хочу его, а потом овладел им так грубо, что он кричал и визжал, как резанная свинья. Позже я предложил подвести его до дома, так как он с трудом мог сидеть на сидение машины. Он был сильно подавлен тем, что не смог соответствовать моим сексуальным потребностям и беспрестанно извинялся. Жалкий. С ним игра была слишком скучной, так как во мне пробуждали азарт более сложные случаи. Хотя, замешательство и страх, которые озарили его лицо, когда я выбросил его на встречную полосу — это тот момент, который до сих пор смакую в памяти. Все эти воспоминания позволили мне пережить этот мертвый сезон моего существования.