Глава первая
Операция по удалению камней из желчного пузыря у меня прошла успешно. Поздним вечером я ходила по коридору больницы, и мысли, ещё вчера бывшие о жизни и смерти, сегодня приняли другое направление. А именно о хлебе насущном.
Навестившие сослуживцы принесли две бутылки минералки — и всё. Больше носить мне передачи было некому. А есть хотелось до спазмов в пустом желудке.
Больница засыпала, медсестру кто-то из больных вызвал в палату, в коридоре я осталась одна. Вернее, вдвоём: я и холодильник. Не сомневаясь ни минуты, я решительно открыла дверцу заветного агрегата.
На полках стояли баночки с бульоном, с куриными грудками, кашами, но моё внимание привлекала скромная пол-литровая баночка томатного сока.
Помните глаза Рокфора из мультика при виде сыра? Вот такие бывают у меня, когда вижу томатный сок.
Вожделенная красная жижа, солоноватая, словно кровь, — и ты, как вампир, не можешь устоять перед её цветом и вкусом.
Банка переместилась в карман больничного халата. Доковыляв как можно быстрее обратно в палату, я вытащила из тумбочки открывалку и так же, переваливаясь как утка, устремилась в туалет. Больше спрятаться было негде.
Конечно, я была неопытным воришкой. Ловкий экспроприатор спокойно бы вернулся в палату и выпил сок, сидя на больничной койке.
Но запретный плод слаще в миллионы раз, если ешь — а в моём случае пьёшь — его тайком.
Сок был прекрасен: в меру посолен, приправлен черным перцем и гвоздикой.
Наслаждение от прекрасного напитка, кайф от безнаказанности. С этими чувствами в состоянии близком к эйфории я вернулась в палату. Комната была четырёхместная, но пациентов было двое: я и женщина неопределённого возраста. Отросшие седые корни волос говорили о солидном возрасте. А вот гладкая, я бы даже сказала, подозрительно красивая кожа на лице — скорее, о хорошем пластическом хирурге, чем о молодости.
Познакомиться мы не успели, она поступила в отделение, когда я лежала в реанимации после операции. А когда я вернулась, она уже спала.
Да и ни к чему мне с ней знакомиться. Завтра меня выпишут.
И я уснула.
Пробудило меня грубое похлопывание по плечу.
— Эй, вы чего крысятничаете? — сквозь сон услышала я голос. Очнувшись, поймала на себе пронзительный взгляд чёрных, бездонных глаз.
Я послала бабку куда подальше и перевернулась на другой бок. Но соседка упорно шептала мне в ухо: «Крыса ты, молодая! Жрать любишь, так будешь жрать без перерыва».
Дальше я, видимо, уже уснула, потому что тарабарские слова, которые услышала, могли только присниться.
Утро было чудесным. Не открывая глаз, я сладко потянулась — жизнь была прекрасна. Сегодня меня выпишут, впереди месяц больничного: еда, прогулки и телевизор.
— Ааааа, — нарушил умиротворение утра крик медсестры. — Крыса, крыса!
— Да, должна была быть крыса, а получился хомяк, — спокойно отвечала моя соседка по палате.
Я открыла глаза, и только теперь поняла, что что-то не так. Мир вокруг вдруг стал огромен: высокие потолки и люди-великаны.
Хотела сесть на кровати, а вместо этого мячиком скатилась на пол. И тут посмотрела на свои руки. Это были лапы с когтями, покрытые рыжей шерсткой.
— Аааа! — снова завопила медсестра.
Кто-то в тапочках наклонился и поднял меня с пола.
— Это мой хомяк. Прекратите орать! — приказала соседка по палате, засовывая меня в небольшую, неизвестно откуда взявшуюся клетку.
— Ну, знаете, Андриана Чилентановна, это уже беспредел, — это наш лечащий врач вошёл в палату. — Я вас выписываю. Диету дома можете соблюдать. Я вам памятку дам.
И врач вышел из палаты, уводя за собой рыдающую медсестру.
— Вот и славно, — Андриана постучала по прутьям клетки ухоженными пальцами с французским маникюром.
Я пыталась кричать и протестовать, но всё бесполезно: меня никто не понимал.
И скоро ведьма с клеткой в руке уже садилась в такси, отправляясь домой.
— Ишь, как стрекочет,— хохотнул шофер такси. — Возмущается, не нравится, а может, голодный.
Версии он выдавал всю поездку, так и не дождавшись от пассажирки подтверждения ни одной из них.
Пока Андриана поднималась на второй этаж, меня жутко укачало, поэтому я плохо помню адрес и следующие два часа или больше.
Очнулась , учуяв восхитительный аромат яблок.
Открыв глаза, увидела в кормушке ломтики фруктов и моркови и принялась их уничтожать. Насытившись, стала прятать оставшиеся кусочки за складки щёк.
— Ну-ну, как быстро деградировала, а ведь не старая еще женщина.
— Жаткнись, — ответила я, плюясь дольками яблок.
— Фу, как грубо. Сама заткнись! — прокричала моя бывшая соседка прямо в клетку.
— Вы, вы меня понимаете? — залепетала я, выплевывая припасы.
— Конечно, ведь я тебя такой сделала, — и мучительница села в кресло напротив журнального столика, на котором стояла моя темница.
— За что вы так со мной, — слезы брызнули из моих хомячьих глазок.
— А не надо брать чужое. Это мой сок был, его в наследство соседка по палате оставила, — парировала Андриана.
— Хорошо,— успокоилась я. — Верните всё обратно.
— Погожу чуток. Осознаешь — отпущу.
— Уже, простите великодушно!
— Нет, рано. А пока вот, знакомься. Хозяин квартиры, Иван Иванович — ворон-насмешник. Оказался в таком виде из-за шуток над моим нарядом. Я тогда только в ваш мир материализовалась. Стресс и всё такое, ну вы меня понимаете. А тут он газетку из почтового ящика забирал. Это, — гладя запрыгнувшую ей на колени белоснежную кошку, продолжила Андриана, — юная особа, Николь, в окно удумала прыгать. Я как раз Иван Ивановича ловила в коридоре, на пятый этаж успел упорхнуть. А там она, вниз сигать собралась. Красивая, молодая, с бутылкой эля. Вот теперь у нее девять жизней, а к суициду не тянет.
И волшебница поднесла кошку к открытому окну и попыталась выбросить животное на улицу.
И хоть этаж был второй, кошка вцепилась когтями в руку экзекуторши, впрочем, не причиняя последней ни капли вреда.
— Жить хочет, даже кошкой, — резюмировала Андриана и отпустила животное.
— А это Иегупоп девяносто пять. Нет, это не возраст, — видя, с каким почтением я смотрю на попугая, сказала ведьма. — Это год рождения. Закладки с наркотиками оставлял в моем подъезде. Я эту ауру преступника на раз чую. Теперь вот пусть попробует что-нибудь спрятать.
И правда, в клетке птицы не было даже ванночек с водой и кормом. Они стояли отдельно. И пользоваться ими можно, только просунув клюв между прутьев.
— А это — женщина неопределённого возраста, которая за еду убьёт и не поморщится.
— Лжете всё, про меня точно обманываете. Это я просто от наркоза не отошла еще.
— Да полно врать-то, — Чилентановна была беспощадна.
— А вы безответственная, так вот превращениями заниматься. Это незаконная магическая деятельность.
— Фу-ты, ну-ты, хомяки о законе заговорили. Ешь и спи, ты ведь о таком отпуске мечтала? — и Андриана, закончив экскурсию по своему зоопарку, ушла по делам.
Кошка тут же стала пытаться вытащить попугая из клетки, вряд ли думая о его свободе, а не о своем желудке. Ворон Иван Иванович сел на полку с книгами и стал изучать корешки с названиями. А я, повинуясь инстинкту, снова стала запихивать за щеки кусочки еды.
Потом, передохнув, выплюнула всё обратно и попробовала наладить контакт с товарищами по несчастью.
— А она кого-то уже расколдовывала? — спросила я, ни к кому не обращаясь.
— При мне — нет, — сказала кошка Ника и, оставив попугая в покое, прыгнула на журнальный столик.
Потом, мурлыча песню «Она не твоя», стала пытаться зацепить меня когтями за ухо.
Иван Иванович, шурша крыльями, слетел с книжной полки и, устроившись на подоконнике, низким простуженным голосом сказал: «Всего лишь пошутил, что ей помела не хватает и ступы. А ведь она мне понравилась, хотел познакомиться». Ухажер-ворон вздохнул и заснул, спрятав голову с седым хохолком под крыло.
Разговор пришлось прекратить: вернулась Андриана Чилентановна.
Она раскладывала покупки на кухне, когда в квартиру позвонили.
Ведьма, раздражённо шаркая тапочками, прошла в коридор.
— Здравствуйте, бабушка, — послышался мужской голос с лестничной площадки.
— Какая я вам бабушка?
— Мы — социальная служба. Вам положена путевка в санаторий, несите паспорт и все документы, — в комнату, оттесняя волшебницу, зашли мужчина и женщина.
Андриана растерянно плюхнулась в кресло, а ворон Иван Иванович прокаркал: «У меня всё в комоде в спальне».
— Да кто же вас за язык тянет?— поинтересовалась я.
— Но сначала сделаем прививку, без неё в санаторий никак нельзя, — проговорила женщина, доставая из сумочки шприц. Второй визитёр встал сзади и своими ручищами вдавил волшебницу в кресло.
— Чёрные риэлторы, — отчетливо проговорил попугай.
— Риэлторы, щёрные! — шепеляво завопила я, плюясь мюсли. Кошка Ника вцепилась когтями в руку со шприцем. Иван Иванович сел на голову второго бандита и стал клевать в лысую макушку. А Андриана быстро сообразила, что к чему, и прошипела заклинание. Всё на мгновение замерло. А потом вместо грабителей по полу поползли два огромных таракана. Их тут же поймал Иван Иванович и в клюве отнес в банку из-под корма. Волшебница захлопнула крышку.
Но не успели мы все облегченно вздохнуть, как в квартиру снова позвонили.
— Кого опять нелёгкая принесла? — ворча, ведьма снова пошла открывать двери.
Совсем как обычная бабуся ворчит, подумала я, переводя дух после недавнего приключения.
— Здравствуйте, Андриана Чилентановна, я соседка по площадке. У меня к вам огромная просьба.
— Ну проходите, — нелюбезно сказала наша мучительница, и я увидела симпатичную молодую женщину в джинсах и футболке, а за ней следом мальчика лет пяти.
Мальчик был прехорошенький: с тёмными локонами, с огромными голубыми глазами.
Всё портили зеленые точки на лице и руках.
— Вот, ветрянка, в садик нельзя, а мне срочно надо на работу. Если не выйду, хозяйка за отработанный месяц не заплатит.