ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

УИЛЬЯМ присел на корточки на палубе баржи. Перед ним вырисовывался берег, черно-зеленый в слабом свете зари. Сериза стояла рядом с ним, ее запах окутывал его. Позади них ждали Мары.

— Ты уверен? — спросила Сериза.

— Да. Здесь наши пути расходятся. Если я выведу из строя Паука, «Рука» развалится. — Но чтобы достать Паука, его надо бы отвлечь, и Мары должны были с этим помочь.

— Не умирай, — прошептала она.

— Не буду.

Он притянул ее к себе и поцеловал, ее вкус был таким острым и ярким, что почти причинял боль. Ну вот и все. Он знал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она была у него, а теперь он ее потеряет.

Баржа подплыла вплотную к берегу. Он спрыгнул, преодолев двадцатифутовую полосу воды, и помчался в лес.

Через двадцать минут Уильям опустился на землю на гребне холма за Лужей утонувшей собаки. Солнце уже взошло, но день был серым и пасмурным, небо было затянуто тучами. В слабом свете мазки зеленого, серого и коричневого на его лице сливались с густым покровом ягодных кустов. Он с таким усердием вжался в холм, что почувствовал на губах вкус земли. Он был почти невидим для агентов Паука, занятых внизу.

Холм охватывал пруд неровным полумесяцем, обрываясь вниз отвесной скалой, мокрой и скользкой от недавнего дождя. Его покрывали кусты и сосны, но у пруда ничего не росло, кроме одинокого кипариса. Тот возвышался над водой, как скрюченный, седой ветеран бесчисленных штормов. Кипарис не отражался от поверхности пруда. Вода в пруду под ним была черной, как смоль.

Все вокруг излучало странное угрожающее спокойствие. Хлюпанье агентов «Руки» мало что нарушало, не больше, чем могильщик нарушал бы безмятежность кладбища.

Уильям слегка потянулся, чтобы сохранить кровообращение в руках. Он спрятался над северным берегом пруда, достаточно далеко, чтобы не попасться на глаза агентам, но достаточно близко, чтобы ничего не упустить. Сумка «Зеркала» снабдила его приближающей линзой, которую он надел на левый глаз, как повязку. Линза давала такое хорошее приближение агентов, что он мог сосчитать прыщи на их лицах.

В трех футах от него земля резко обрывалась, и холм на двадцать шесть футов уходил прямо в черную, как смоль воду пруда. Паук не обратил на холм особого внимания, выставив только двух часовых. Они тоже залегли на землю, ближайший всего в пятнадцати ярдах от того места, где лежал Уильям. Ни то, ни другое не будет проблемой, когда придет время. На месте Паука Уильям поступил бы точно так же — любая атака с востока, из-за холма, закончилась бы торфяным прудом, и его инстинкты кричали ему, чтобы он держался подальше от этой черной воды.

Большинство агентов Паука были рассредоточены вокруг пруда. Уильям сосредоточился на копне седых волос. На Кармаше. Массивный агент рявкнул приказ смуглой толстой женщине. Она откинула волосы назад и подошла к цепи, лежащей на земле. Мускулы на ее обнаженной спине напряглись. Что-то шевельнулось под ее кожей, как свернутая пружина, и она подняла моток цепи и без видимого напряжения понесла его туда, где другие агенты распутывали веревки у корней кипариса.

Они подготавливали снаряжение, которые повесят на кипарис, чтобы вытащить Капсулу. Умно, Паук.

Какой-то агент, весь в сухожилиях и щупальцах, с которых капала грязь, вытащил из грязи извивающуюся змею и отшвырнул ее подальше от берега. Она завертелась в воздухе, удаляясь от основной массы агентов. Из-за груды бревен выскочила женщина. Ее рука сверкнула, и две половинки змеи, подергиваясь, упали в грязь. А вот и Вейсан…

В поле зрения линзы появился Паук, облокотившийся на груду бревен. Волосы на затылке Уильяма встали дыбом. Если бы он был покрыт шерстью, его шерсть встала бы дыбом, а изо рта вырвалось бы рычание. Паук стоял ссутулившись. Линза высветила темные мешки под его глазами. Этот ублюдок устал. Усталость — это хорошо.

Между Кармашем и чудовищем со щупальцами, которое Уильям в своей памяти определил как Сета, разгорелся шипящий спор. Щупальца Сета мелькали сквозь прорехи в его черном одеянии. Кармаш делал короткие режущие движения своими руками размером с лопату. Паук оттолкнулся от бревен. Заметив, что они привлекли внимание, Сет отступил назад. Кармаш чуть медленнее все улавливал, но через мгновение у него тоже нашлось какое-то неотложное дело, которое заставило его уйти. Паук снова ссутулился.

Одному из агентов надо было нырнуть в торф, чтобы закрепить цепь. Уильям улыбнулся. За этим должно быть интересно понаблюдать.

Как только Капсулу поднимут, весь ад рухнет.

Уильям решил, что он сделал все, что мог. Он объяснил план Гастону и послал его спрятать копию дневника и ждать. Если его ждет провал, мальчик отнесет дневник Зику. Зик выполнит свою работу и доставит «Зеркалу» то, что им было нужно. Если все так и будет, организация не тронет Маров.

Теперь он должен был убить Паука. На десерт.

Худощавая гибкая женщина подошла к краю пруда. Халат с шелестом упал у ее ног, оставляя ее обнаженной. Головы всех агентов мужского пола повернулись. Если бы не чешуя, она была бы совершенством.

Женщина выгнула спину, а затем потянулась, отведя руки назад. Жабры на ее шее раскрылись розовым воротничком с оборками, ярко выделяясь на фоне бледно-зеленой чешуи. Она подобрала веревку, обмотала ее вокруг талии и со змеиной грацией скользнула в черную воду.

КАЛЬДАР вывел баржу из-за поворота и взглянул на дядю.

— Почти приехали.

Хью встал. Вокруг него поднялась стая собак, сидевших на задних лапах и с фанатичной преданностью смотревших на верзилу. Никогда бы не подумал, что на барже полно собак, подумал Кальдар. С восемнадцатью стофунтовыми собаками на борту не издавалось ни единого лая или рычания. Словно они были одержимы или что-то в этом роде.

Хью снял рубашку, обнажив худощавый торс. Он стянул сапоги, потом брюки и аккуратно сложил одежду.

— Как так случилось, что они выбрали тебя мне на помощь? Проиграл пари или что-то в этом роде?

— Я не проигрываю пари. Я вызвался добровольцем. Я никогда не видел, как ты делаешь свое дело. Жаль было это пропустить.

Кох тихо заскулил.

— Скоро, — ответил Хью. — Скоро.

Впереди показалась гряда кипарисов. Кальдар натянул поводья, посылая пару ролпи к берегу.

— Мы на месте.

— Хорошо. — Хью глубоко вздохнул и расправил плечи. — Хорошо.

Его тело скрутило, как будто его разрывало изнутри. Кости рванули вперед, мускулы последовали за ними. Кислота брызнула Кальдару в рот. Хью в конвульсиях рухнул на дно баржи. Собаки заскулили в унисон.

Хью встряхнулся и встал на четвереньки. Его окутал густой серый мех, и огромный волк посмотрел на Кальдара зелеными глазами. Кальдар сглотнул. Существо возвышалось над собаками на целый фут, а Кох весил сто двадцать фунтов.

Баржа врезалась в илистый берег. Волк спрыгнул в грязь. Собаки хлынули за ним пестрым потоком. Кальдар привязал поводья к дереву, схватил дробовик и последовал за ними.

ЖЕНЩИНА-рептилия в восьмой раз всплыла на поверхность лужи. Уильям смотрел, как она вытаскивает конец веревки из торфа. Она уже не выглядела так хорошо. Женщина передала веревку Кармашу и рухнула на берег. Грязь прогнулась под ее весом, и она погрузилась в нее. Толстый слой торфа покрывал ее лицо и грудь. Ее грудь тяжело вздымалась.

Кармаш бросил веревку другому агенту, который цеплялся за ветку кипариса когтистыми лапами и цепким хвостом. Агент поймал веревку и пропустил ее через блок, зацепив за снаряжение. Они использовали веревки, чтобы обернуть Капсулу, словно в упаковочную бумагу. Уильям уже видел, как это делается. Веревка сдавит ящик, когда они вытащат его из грязи. На их месте он нашел бы какой-нибудь способ сначала блокировать засасывание, при поднятии Капсулы из грязи.

Кармашу пришла в голову та же мысль. Он пересек берег, подошел к пловцу-рептилии и бросил рядом с ней большой железный прут. Она покачала головой. Он толкнул ее ногой, будто она была ленивой собакой. Она снова покачала головой и свернулась калачиком, когда нога Кармаша ударила ее по ребрам.

Паук неторопливо подошел к ним. Он опустился на колени рядом с женщиной и заговорил с ней. Линза Уильяма сосредоточилась на его глазах, сфокусировалась… серьезный Паук, тихий, убедительный.

Женщина, наконец, кивнула и взяла железный прут в дрожащие пальцы. Кармаш рявкнул приказ.

Плотные облака, затянувшие небо, выбрали именно этот момент, чтобы разорваться. Серый холодный дождь полился на болото, собираясь в лужи, смачивая лица и прилипая к волосам. Паук поднял лицо к небесам и выругался.

***

Грязная яма, в которой лежала Сериза, медленно наполнялась водой. Рядом с ней Ричард сделал едва заметное движение, стряхнув ветку, упавшую ему на лицо.

Агенты не ожидали, что кто-то придет с юга. Для постороннего глаза лабиринт из грязи, воды и деревьев, вероятно, казался непроходимым. Где-то там затаился Уильям, готовый к атаке.

В тридцати ярдах от него агенты «Руки» схватились за веревку и, вздувая мышцы, напряглись в рвущем сухожилия рывке. Огромный седовласый агент, Кармаш, как назвал его Уильям, сидевший впереди, взревел по-галльски: «Тащи!». Они снова вздрогнули.

Это было несправедливо. Несправедливо, что они забрали ее родителей, что Ларк была монстром, что Эриан предал их. Было несправедливо, что ей пришлось вести свою семью на бойню. Несправедливо, что она любит Уильяма, а теперь он может умереть.

Сериза на секунду зажмурилась. Возьми себя в руки, черт возьми.

Где же Хью со своими собаками? Взгляд Серизы скользнул влево. Там, зажатый между Ричардом и Микитой, лежал Эриан. Даже под завитками лесной маскировки его лицо было бескровным.

Двенадцать лет он был ее братом. Они ели за одним столом. Они спали под одной крышей. А потом он чуть не убил Уро, из-за него Клара лишилась ноги, он позволил «Руке» захватить ее родителей… и за что? Чтобы он увидел, как умирает Лагар Ширил? От этого было так больно, глубоко внутри, словно кто-то пилил ее грудь ржавой пилой.