Дверь за Гнесом закрылась, и он устало сел на пол, закрыл лицо руками и заплакал. Мама… Мама… В этом месте жили призраки, его личные призраки, которые терзали его душу сильнее, чем это мог сделать кто-либо из живых…

За окном давно стемнело, комната погрузилась в непроглядный мрак, а Гнес продолжал сидеть на полу, прижимая колени к груди. За дверью что-то зашуршало, и мальчик увидел сквозь щель внизу тусклый свет. Наверное, ему принесли ужин — какая разница, он всё равно не сможет проглотить ни куска. Но минуты шли, а окошко в двери так и не открылось, зато возня снаружи усилилась. И ещё через пару минут дверь открылась, и в комнату вошёл Нео с маленьким магическим фонарём в руках. Гнес удивлённо на него посмотрел. Никто, кроме отца, не мог открыть заколдованную дверь!

— Как ты вошёл сюда? — тихо спросил старший брат.

— Просто вошёл, — малыш прошёл вглубь комнаты, поставил фонарь на стол, а затем достал из кармана булочки и сложил их рядом, садясь на кровать, — братик, почему ты сидишь на полу?

«Да не может этого быть!» — Гнес вскочил на ноги и подлетел к двери.

Он осмотрел её со всех сторон — на ней больше не было чар! И фонарь, который должен погаснуть, попади он внутрь, спокойно горел. Гнес поднял ладонь и пустил к потолку шар света, который ярко осветил всю комнату.

— Как ты открыл дверь, Нео? — снова спросил мальчик, поворачиваясь к брату.

— Положил на неё руки и пустил силу, — невинно ответил ребёнок, хлопая серебряными глазами.

И Гнес засмеялся. Эта козявка развеяла вековые чары, которые не смог сломать даже их отец в свои семнадцать лет. Будь Гнес сейчас один, он наверняка бы злился и завидовал, что этот мальчишка сумел сделать такое в пять лет, даже не осознавая, какие сильные чары разрушил, но прямо тут, глядя на брата, его переполнял восторг. А комната, которая вызывала в нём столько страхов и боли, очистилась, и стала совершенно обычной от одного присутствия этого серебряного чуда. Гнес подошёл к брату и повали его на кровать, ложась рядом и обнимая мальчишку.

— Не боишься, что отец тебя накажет?

— Пусть наказывает вместе с тобой! — улыбнулся ребёнок и тоже обнял Гнеса. — Я научусь кататься на лошадке так хорошо, что никто больше тебя не накажет. Прости, прости, братик…

— За что? Ты не виноват. Ты чудо, Нео!

Это маленькое сокровище — его брат! Его, его! И как же он дорог ему. Его улыбка, смех, глаза, голос, Нео… Нео… Он крепче обнял козявку, чувствуя внутри невероятную теплоту и покой.

— Нео, — прошептал Гнес, — я люблю тебя.

Так они и уснули, обнявшись, а на утро их нашли взволнованные Кармина и Эрвейн. Король лишь улыбнулся и потрепал мальчишек по волосам.

***

Нео проснулся посреди ночи. По его щекам текли слёзы. Он не помнил этого так чётко, как увидел сейчас глазами одиннадцатилетнего Гнеса. Он любил его! Его брат любил его раньше! Так когда и почему это изменилось? Найтмар и Мин сидели рядом и не спали, охраняя его. Мальчик прижался к ним и горько заплакал.

«Почему всё изменилось, Гнес? Почему ты это сделал? Почему ты меня возненавидел? Что с тобой случилось? И почему я не заметил? Ведь ты был для меня самым дорогим человеком! Гнес…»