ГЛАВА 29

Майлс

Обычно я избегаю таких мест, как таверна «Вест-Энд». Они, как правило, переполнены людьми, которые слишком сильно стараются оторваться. Хорошее времяпрепровождение не должно быть чем-то напряжным. Все должно происходить естественно.

Но сегодня мне не терпится отвлечься от мыслей о Мерседес и отсутствии общения с ней, поэтому я поднимаюсь по лестнице за Сэмом на крышу таверны «Вест-Энд». Кругом царит оживление, шум и музыка, заведение переполнено, но не настолько, чтобы я сожалел о решении потусоваться здесь.

Сэм замечает пару знакомых парней из монтажа, и мы направляемся к бару. Заказав пару бутылок пива, я смотрю направо и в конце бара вижу знакомую брюнетку.

В тот же момент глаза подруги Мерседес встречаются с моими и широко распахиваются от удивления.

— Майлс? — говорит Линси с улыбкой и машет мне рукой.

Я киваю, и пока она идет ко мне, занимаю место у стойки. Когда она подходит, бармен как раз протягивает мне бутылку.

Она наклоняется и взволнованно спрашивает:

— Что ты здесь делаешь?

— Я здесь с приятелем, — отвечаю я, указывая за спину на Сэма. — А ты? — спрашиваю я, борясь с желанием прозондировать взглядом террасу в поисках рыжеволосой девушки, по которой скучаю больше, чем готов признать.

Линси тычет меня в живот и отвечает:

— Я с Кейт! Вот ведь совпадение?

Я хмуро смотрю на нее.

— Кто такая Кейт?

Она широко раскрывает глаза, ее улыбка исчезает, и она на мгновение отводит взгляд. Медленно она переводит его на что-то за моим плечом, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что ее так взбудоражило.

В этот момент я вижу огненные всполохи.

В прямом и переносном смысле.

Стискиваю бутылку пива, когда замечаю Мерседес, сидящую за столиком с каким-то парнем. В обычных обстоятельствах я бы испытал раздражение. Но тот факт, что я узнаю того придурка из шиномонтажа, Мистер Зеленая Рубашка Гребаный Мудак, означает, что я не просто раздражен. Я чертовски зол.

И они не просто сидят друг напротив друга, как пара встретившихся старых друзей. Он сидит рядом с ней, пододвинув стул так, что их ноги соприкасаются. И наклоняется так чертовски близко, что чувствует аромат ее блеска для губ.

Сэм, должно быть, уловил перемену моего настроения, потому что ловит мой взгляд и смущенно хмурится. Я киваю головой на разворачивающуюся перед глазами картину, и понимаю, что он тоже мгновенно узнает этого мудака.

Сэм снова смотрит на меня.

— Это..?

Я медленно киваю.

— И она разговаривает с...?

Я снова медленно киваю.

— Какого хрена, братан?

Моя челюсть напряжена, мышца на щеке тикает, как сумасшедшая, я готов разнести весь этот бар.

Когда рука Зеленой Рубашки тянется вверх, чтобы коснуться лица Мерседес, я огромными шагами устремляюсь через террасу.

— Майлс, это не то, что ты думаешь, — щебечет голос Линси у меня за спиной, пока я пытаюсь пробиться сквозь толпу. Руки Линси обхватывают мой бицепс в попытке удержать.

Я поворачиваюсь и нависаю над ней, отвечая:

— Кажется, здесь все чертовски ясно.

— Он никто, — говорит она, нервно покусывая нижнюю губу.

— Тогда зачем ты меня удерживаешь? — рявкаю я, глядя на ее руку у себя на предплечье. Она спешно меня отпускает, я бормочу слова благодарности и возвращаюсь в прежний темп.

Я совершенно не думаю, когда решительно подхожу к ним. Это инстинктивная, непроизвольная реакция, с которой я не могу бороться.

Голос Зеленой Рубашки доносится до меня как раз в тот момент, когда я подхожу достаточно близко, чтобы услышать:

— Ты можешь быть настоящей тварью, ты это знаешь?

Мерседес отвечает нечто отрывистое и шевелит пальцами у него перед носом прямо перед тем, как я добавляю:

— Как, мать твою, ты только что ее назвал? — Я почти рычу, придвигаясь ближе, чтобы встать по другую сторону от Мерседес.

Зеленая Рубашка смотрит на меня с раздражением, написанным на его лице.

— Прошу прощения?

— Проси, — резко отвечаю я и наклоняюсь, широко раскинув руки на столе.

— Майлс, — говорит Мерседес напряженным голосом. Я чувствую, что она смотрит на меня, но не могу оторвать взгляд от этого придурка.

— Как, мать твою, ты только что ее назвал? — повторяю я свой предыдущий вопрос и добавляю: — Спрашиваю в последний раз.

Зеленая Рубашка, который на самом деле сегодня в белой рубашке, только смеется.

— Наш разговор не имеет к тебе никакого отношения, гаражная мартышка. Почему бы тебе не пойти прогуляться? Ты явно перенюхал бензина.

— Драйстон! — огрызается на него Мерседес, и то, как она произносит его имя, кажется мне знакомым. Будто это человек, которого она знает больше, чем мне хотелось бы.

— Мерседес, ты знаешь этого придурка? — спрашиваю я, переводя взгляд на нее. Она дергается и нервничает, изо всех сил стараясь встретиться со мной взглядом. Ее грудь покрывается красными пятнами, чего я никогда не видел раньше.

Парень издает неприятный, напыщенный смешок.

— Мерседес? — он смотрит на меня, подняв брови. — Думаешь, ее зовут Мерседес?

Я хмурю брови и смотрю на Мерседес, ожидая подтверждения. Она быстро мотает головой и тараторит:

— Я собиралась тебе все рассказать.

— Что рассказать? — рявкаю я, и мои руки на столе сжимаются в кулаки. — Кто этот чертов парень?

— Никто! — непреклонно заявляет она сквозь стиснутые зубы, ее взгляд мечется по моему лицу, она тянется ко мне, чтобы коснуться моей руки.

Зеленая Рубашка издает еще один неприятный смешок и говорит:

— Никто, мы просто два года жили вместе.

— Жили вместе? — спрашиваю я, совершенно сбитый с толку, потому что в «Магазине шин» мне не показалось, что этот ублюдок гей. — Это твой сосед-гей, которого ты выгнала?

Зеленая Рубашка перегибается через стол и бормочет:

— Я не трахал ее, будто гей, бро.

Ярость. Неразбавленная ярость разрывает мое тело, и я выпрямляюсь, грудь вздымается. Мерседес встает, чтобы схватить меня за руку и остановить, прежде чем я обойду стол, и разорву гребаное горло этого хрена.

— Майлс, пожалуйста, позволь мне все объяснить, — выпаливает она дрожащим и искаженным голосом.

— Да... Кэти, — добавляет Зеленая Рубашка, — объясни ему, что я два года был твоим парнем и все еще живу с тобой.

— Ты не живешь со мной, Драйстон! — кричит она, сама сжимая кулаки, и топает ногой.

С искаженным от смущения лицом я поворачиваюсь к ней.

— Почему он называет тебя Кэти? — скрежещу я сквозь стиснутые зубы, которые в любой момент могут разлететься вдребезги. — Тебя же зовут Мерседес.

— Ее зовут Кейт Смит, идиот. Фактически Мерседес — это придуманное ею имя проститутки, чтобы писать те ужасы, которые она называет книгами.

А теперь с меня хватит. Я сыт по горло этим придурком. Он сказал последнюю мудацкую вещь, с которой я могу справиться.

Я перегибаюсь через стол и за воротник рубашки рывком поднимаю его на ноги. Отступив в сторону, я так сильно притягиваю его к своему лицу, что ему приходится встать на цыпочки, чтобы достать до моего подбородка.

— Еще раз обзовешь ее, и пожалеешь об этом.

В моих руках чувак похож на болтающийся мешок с дерьмом, его глаза полузакрыты, а губы изогнуты и шепчут:

— Можешь забирать эту дешевку. Ей все равно не место в приличном обществе.

Мои глаза широко распахиваются, и прежде чем успеваю осознать, я отвожу руку назад, и мой кулак летит прямо в напыщенный нос этого ублюдка. Соответствующий хруст распространяется под костяшками пальцев, и ему на лицо брызжет кровь.

Он воет от боли и падает на пол, закрывая нос рукой.

— Ах ты, чертова горилла! — кричит он, и в конце его голос срывается. — Кажется, ты сломал мне нос!

— Хорошо, — цежу я сквозь стиснутые зубы, когда Сэм обхватывает меня руками и оттаскивает назад. Мои плечи быстро поднимаются и опускаются, я хватаю ртом воздух и сжимаю и разжимаю пальцы той руки, которой нанес удар.

— Ты, мать твою, уже не будешь говорить «хорошо», когда я подам на тебя в суд! — вопит Зеленая Рубашка, стоя на коленях.

Но его слова даже не задерживаются у меня в голове, когда я перевожу взгляд налево и вижу Мерседес, прикрывающую руками широко распахнутый рот.

В ее глазах явно стоят слезы.

Это что, из-за этого придурка?

Она смотрит на меня, опускает руки, ее подбородок неудержимо дрожит, и она хрипло произносит мое имя:

— Майлс.

Она тянется, чтобы дотронуться до меня, но я резко отстраняюсь и сбрасываю руки Сэма. Я пронзаю ее суровым взглядом.

— Не разговаривай со мной.

— Майлс! — восклицает она. — Мне нужно все объяснить.

— Объяснить? — реву я, указывая вниз на ее идиота бывшего, рыдающего в салфетку. — Объяснить, почему я ударил парня из-за девушки, имени которой даже не знаю?

Из ее горла вырывается рыдание, и я больше не могу даже смотреть на нее. Я поворачиваюсь, прокладывая себе путь сквозь толпу людей, которые теснятся вокруг нас. У бара прохожу мимо Линси, и она смотрит на меня, как побитый щенок, но, к счастью, ничего не говорит.

Когда я пробираюсь через дверной проем к лестнице, мой разум начинает лихорадочно работать. Черт возьми, ты думаешь, что знаешь кого-то. Думаешь, что, возможно, все это время был неправ, и на свете есть хорошие люди, которые могут быть с тобой честными и откровенными. Настоящими.

Но потом ты обнаруживаешь, что был неправ, так чертовски неправ, что в доказательство этого у тебя есть убитые костяшки пальцев.

Я останавливаюсь на лестничной клетке и впечатываю окровавленный кулак в бетонную стену. Это не причиняет никакого вреда стене, но снимает боль в сердце, и это лучше, чем ничего.

— Проклятье, — рычу я, тряся рукой, костяшки пальцев саднят, когда я разгибаю пальцы.

— Майлс, подожди, — голос Мерседес эхом отдается в темном лестничном пролете, освещенном только бра на стене.

Я испытываю искушение проигнорировать ее и продолжить идти, но замечаю, как она неуклюже спускается по лестнице в сандалиях на высокой платформе. Она выглядит так, будто в любую секунду может упасть, поэтому я останавливаюсь, чтобы она перестала меня преследовать.