Берег показался спустя полчаса прямо по носу. Темно-коричневая полоска на горизонте, затем все более отчетливые зубья скал, белые, как сахарные головы, ледники и груды снега. Райнхардт снял с держателей микрофон.
‒ Земля по курсу! Слышны ли еще эти… голоса?
‒ Все отчетливее, герр оберлейтенант.
В дрейф легли в каких-то двухста метрах от скалистого берега. Крик было слышно совершенно отчетливо и уже без помощи аппаратуры. Хриплый, протяжный, полный боли… и мощи.
Второй офицер вынес на мостик кофе, на ходу пережевывая бутерброд с колбасой.
‒ Вам не кажется странным… Этот крик о помощи… По-немецки… Здесь?
‒ Трудно сказать, герр Вихтельман. А летающая голая цыпочка вам не кажется странной? В самом деле, что здесь можно считать странным?
‒ Будем входить в тот залив?
‒ Да. Распорядитесь артиллерийскому расчету занять места у орудий.
Узкий, окруженный скалами, залив был достаточно глубок, чтобы туда можно было ввести субмарину, но все равно шли с максимальной осторожностью. Обе орудийные башенки беспрерывно вращались с борта на борт. На боевом мостике обермаат Литцман заправил в пулеметы барабанные магазины, передернул затвор и впечатал плечи в обшитые кожей упоры приклада. Стало тихо. Крик прекратился. Офицеры застыли с биноклями у глаз, рассматривая каждый сантиметр скалистого берега. Где-то заверещала чайка. Оторвавшись с треском, съехал в воду кусок ледника.
‒ Что это за звук?
‒ Это трескающийся лед, герр оберлейтенант. Лед так скрипит. Подтаивает и сейчас снова где-нибудь обрушится.
‒ Хотелось бы знать ‒ где?
Скрипело и трещало все громче и, наконец, все увидели в каком именно месте. Большой кусок ледника покрылся симметричными трещинами, но вместо того, чтобы обрушиться, поднялся вверх, показав на свет серебристо-белое, словно стеклянное, лицо величиной с фасад ратуши. Неприятное, дикое лицо с выпученными глазами, горящими холодным голубым сиянием ацетиленового пламени, с пастью, полной оскаленных клыков, похожих на двухметровые сосульки. На палубе воцарилась глубокая тишина. Чудовище на берегу, до сих пор стоявшее на четвереньках, стало приподниматься и выпрямляться, потрескивая и поскрипывая, обрушивая с себя пласты льда. Оно оказалось приблизительно восьмиметрового роста.
‒ Инейный великан, ‒ прошептал Френссен.
‒ Двигатели полный назад, зенитки приготовить к бою… ‒ спокойно распорядился Райнхардт.
Чудовище отворило карикатурную получеловеческую пасть и издало оглушительный, низко звучащий рык, словно растрескался и лопнул материковый лед Арктики. Этот ‒ то ли треск, то ли протяжный гром рассек воды залива могучим потоком инея и дохнул обжигающим холодом в лица людей. Волна ужаса, вызванного этим звуком, захлестнула матросов, часть из них упали на колени, затыкая уши, но в тот же миг поверх их голов раздался сухой стук эрликонов. Берег внезапно порос кустами разрывов зенитных снарядов, засыпающих залив осколками льда и железа. Чудовище двигалось молниеносно и каким-то чудом оставалось невредимым.
‒ Промах! ‒ вскричал Райнхардт. ‒ На ста пятидесяти метрах, это позор! Поправить прицел!
Гигант съежился и на удивление быстро пустился в бег между скалами, в то время как вокруг него разрывались зенитные снаряды. Лед и камни взлетали в воздух у него из-под ног и за его ссутулившейся спиной, но невозможно было понять: причинило ли это ему хоть какой-нибудь ущерб. Литцман также пустил в догонку великану струи пуль из своих визгливых пулеметов, но без какого-либо эффекта. Канониры, разворачивая эрликоны, вращали рукоятки приводов с сумасшедшей скоростью. Раскаленные гильзы сыпались в воду.
Великан показался снова, держа над головой кусок льда величиной с трактор. Замахнулся им.
‒ Внимание! ‒ вскричал Райнхардт. ‒ Лево руля! Полный назад!
‒ Совсем как Полифем, ‒ попытался сострить второй офицер.
Глыба льда с шумом пролетела над палубой и рухнула метрах в десяти от борта, подняв в воздух столб воды и раскрошенного льда. Корабль покачнулся, большой кусок льда раскололся о рубку, опрокинув артиллеристов. Наводчик втянул голову в плечи, повернул рукоятки приводов орудия, после чего надавил ногой на педаль спускового механизма. Стволы носового орудия выплюнули поток огня, цель утонула в дыму, фонтанах осколков и обратившегося в пыль снега. Град осколков посыпался на залив и субмарину. Когда все стихло и Райнхардт выглянул из-за ограждения рубки, все вокруг ‒ берег и скалы, было забрызгано окрашенным в красный цвет снегом, грудами кристалликов, напоминающими малиновое мороженое, которые только теперь стали таять и потекли как кровь.
Над заливом разнесся победный крик.
‒ Вот это другое дело. Артиллерии оставаться на местах. Понтон и двух человек в десант, ‒ крикнул Райнхардт. ‒ Боцман, выдать три автомата. Герр Вихтельман, прошу быть готовым принять нас на палубу в любую минуту. И пусть кто-ниудь разбудит доктора.
‒ Один матрос ранен! ‒ раздался крик от носовой орудийной башенки.
‒ Что случилось?
‒ Это Френссен, герр оберлейтенант. Швырнуло на люк артиллерийского погреба. Без сознания, но вроде живой. Голову ему разбило.
‒ Вниз его, пусть доктор перевяжет.
‒ Может, не следует вам идти, ‒ отозвался Вихтельман. ‒ Неблагоразумно, чтобы командир шел в разведку. Пойду я с боцманом и…
‒ Нет, герр второй офицер. Мне трудно это объяснить, но хочется хоть раз сделать что-то человеческое. Понимаете? Не расстрелять потерпевшего кораблекрушение, не сжечь беззащитный катер, не повесить пленных ‒ всего лишь поступить по-людски. Например, отозваться на чей-то зов о помощи. Не для того, чтобы беднягу тотчас ограбить, избить или отправить в лагерь и изготовить из него там мыло. Я хочу сделать что-нибудь как человек, хоть раз в жизни, вы понимаете? Меня преследует мысль, что меня втягивают в какую-то бесчестную игру.
Райнхардт застегнул пояс с капитанским пистолетом, повесил автомат через плечо и, вдобавок, захватил подсумок с пятью магазинами.
Внезапно над скалами вновь раздались отчаянный стон и крики: 'Люди, помогите! На помощь!'.
Земля слегка вздрогнула и через залив пробежали волны.
‒ Идем. Боцман, захватите также веревку и гранаты. Кто еще с нами?
‒ Фангхорст, господин первый офицер.
Осторожно взбирались между скалами, увязая в снегу, ссутулившиеся и неуверенные, словно отвыкшие от неподвижной поверхности под ногами. Райнхардт задыхался. Достигнув вершины обрыва, он перекинул МП за спину.
‒ Откуда доносятся эти крики?
‒ Там. Под той скальной стеной, видите?
Перед ними возвышалась мрачная стена с неглубокой пещерой. Крик доносился оттуда.
Райнхардт снял автомат с предохранителя и перевесил его поперек груди.
‒ Там что-то движется. Я и боцман заходим с двух сторон, а ты, Фангхорст, в арьергарде. Без команды не стрелять.
‒ Что-то оттуда вытекает, видите? Из-под того скального навеса. Парит и земля выглядит там словно опаленная.
Подошли к пещере с двух сторон, прижимаясь к стене. Райнхордт присел на одно колено и осторожно заглянул под навес ‒ как раз в тот миг, когда оттуда раздался оглушительный крик. Скривясь, он немедленно подался назад, а затем заглянул еще раз. Из пещеры вытекала струя дымящейся, резко пахнущей жидкости. Казалось, даже камни кипят и испаряются при соприкосновении с этой жидкой субстанцией.
Под скальным навесом лежал обнаженный мужчина, распятый на камнях, со скованными кандалами руками, а сверху, откуда-то со свода пещеры, сочилась вонючая дымящаяся жидкость ‒ прямо на покрытое красными ожогами лицо. Возле его головы стояла на коленях полуобнаженная девушка с растрепанными и спутанными волосами, едва прикрытая какой-то невероятно грязной и драной тряпкой. Она держала в руках миску, пытаясь поймать струйки жидкости и уберечь голову мужчины. На ее предплечьях были такие же гноящиеся шрамы, как на лице и груди мужчины. Миска дрожала в ее руках. Волосы закрывали испачканное лицо и Райхардт видел только ее глаза. Большие и испуганные.
‒ Пожалуйста, помогите… Это мой муж… Яд сейчас перельется через край, мне надо опорожнить миску… Умоляю вас… Помогите нам…
Жидкость и впрямь уже наполняла миску до самых краев. Девушка наклонилась и выплеснула вонючую жидкость за пределы пещеры, но в тот же миг несколько капель упали на лицо мужчины, образуя на нем парящиеся язвы.
Тот конвульсивно выпрямился и пронзительно закричал. С потолка посыпался песок, задрожала земля.
‒ Боцман, пожалуйста, возьмите миску у девушку, ‒ сказал Райнхардт. ‒ Спокойно, мы вам поможем. Сядьте. Что это? Что за жидкость?
Девушка неохотно отдала посуду, после чего осела на землю, содрогаясь от изнурения. Скованный мужчина отчаянно застонал. Он был в полубессознательном состоянии от боли.
‒ Это яд… Там змея… Ее яд стекает на лицо моего мужа ‒ день за днем и год за годом. Я собираю яд в миску; когда она переполняется, выливаю… Год за годом…
‒ Что она бормочет, господин первый офицер?
‒ Не знаю, но в самом деле что-то шевелится там наверху. Подождите с этим, сейчас главное ‒ это цепи.
‒ Может, принести автоген с корабля?
‒ Нет времени на это. Эти цепи обмотаны вокруг скалы и уходят за ту стену. Может, гранатой их?
‒ А пещера не завалится?
‒ Выглядит прочной, а это всего лишь граната. Там сзади большое помещение. Не будет сильной детонации.
Райнхард вскарабкался на скалу и запихнул гранату между звеньями цепи, отвинтил предохранительный колпачек с рукоятки, вынул наружу вытяжной шнурок терочного механизма и привязал к кольцу на конце шнурка кусок веревки. Потом отыскал влажную глину и слепил из нее, на всякий случай, затычки для ушей мужчины. Затем связали ему ноги веревкой и отвели девушку под скалу.