Он улыбается, целуя меня, и смеётся, когда мы, оглядываясь, видим, что натворили. Когда упала шторка, вода забрызгала всё кругом: раковину, унитаз, зеркало и стены.
— Приберу всё утром.
Он направляется к двери, все ещё держа меня на руках, обнажённый.
— Ой! — Я хватаюсь за него крепче. — Что если там Мэдисон?
Он прижимает меня к себе ещё крепче.
— Тогда она увидит наши задницы.
Ухмыляясь, Ройял открывает дверь.
Пока он проходит по коридору, я оглядываюсь через плечо в попытках заприметить Мэдисон, но её не видно. Когда мы доходим до двери в мою комнату, я слышу крик подруги и как что-то падает со стены в её комнате.
— Твою же мать! — Мои глаза округляются в удивлении. — Похоже, у неё своя компания на сегодня.
Ройял открывает дверь и бросает меня на кровать, ложится рядом со мной и укрывает нас.
— У меня на этот счёт есть хорошая догадка.
— Неужели? — спрашиваю я, садясь на него верхом и поигрывая с его мокрыми волосами. — И кто же там?
Удивлённо на меня посматривая, он проводит ладонями по моим рукам.
— Увидишь утром.
Ройял крепко меня целует и перекатывает на спину, зарываясь лицом в изгиб моей шеи. Мы лежим в тишине, но я не могу заснуть. Меня снедает любопытство о Ройяле и его невесте.
— Спрашивай, — говорит он, застав меня врасплох, — а потом спать.
Я поворачиваюсь в его объятиях и утыкаюсь лицом ему в шею так же, как он всегда это делает со мной.
— Точно? Я не уверена, имею ли право знать.
— Да, — отвечает он серьёзно.
Я скольжу пальцами по его крепким рукам, целую его в шею и, вздохнув, решаюсь задать вопрос:
— Как умерла Оливия? Ты сказал, что её у тебя отняли.
Ройял весь напрягся, мне страшно, что он оттолкнёт меня. Но он только крепче прижимает меня к себе.
— Её убили.
— Твою мать, — шепчу я и чувствую, как слеза катится по щеке при мысли, какую трагедию ему пришлось пережить.
— Она была беременна нашей девочкой. Я был на работе, задержался и не успел её спасти. — После этих слов он отворачивается и выдыхает. — А теперь давай спать.
Боже, как же сердце болит за него. Мне хочется что-то сказать. Может, как сильно я сочувствую ему, но знаю, что это не то, что он хочет услышать. Ничто не сможет унять его боль и ничто не сможет исцелить его до конца.
Даже я.