Глава 17

Ройял

Чёрт! Какого хрена?!

Сердце колотится. Я всё ещё чувствую её запах — этот сладкий запах, будь он проклят, опьяняет меня. Она в другой комнате, но её аромат витает вокруг, и от этого трудно дышать.

Я знал, без сомнения, что если к моему приезду она будет ждать меня у двери, я сдамся и возьму её. Слишком много дерьма в голове. Я стал настоящим заложником собственных чудовищных мыслей и остро нуждался в разрядке. И надеялся, что Авалон не попадётся мне под руку. Но её слова… Они сыграли со мной злую шутку и дали мне причину зарыться в неё глубоко, до боли. Я хотел, чтобы она почувствовала меня. Нужно, чтобы она увидела тьму во мне, но она всё ещё тут. Дьявол!

Любой бы испугался и убежал уже после того, как я рассказал, чем я сегодня занимался. Но не она. Она думает, что мне не стоило останавливаться, и к чертям собачьим, я так этого захотел.

Проведя рукой по влажным волосам, я хватаюсь за брус и подтягиваюсь быстро и легко, пока каждый мускул в моём теле не начинает вопить от боли, а сердце вот-вот выскочит из груди. Отпустив брус, я встряхиваю влажными волосами и направляюсь к барной стойке и хватаю первую попавшуюся бутылку спиртного. Я закрываю глаза, чувствуя, как алкоголь обжигает моё горло, причиняя боль — то, что мне нужно.

Я стою с бутылкой в руке, выжидая, когда в душе выключится вода, затем иду в свою комнату, чтобы накинуть на себя джинсы и старую футболку. Наклонившись, я хватаюсь за край комода с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Мне хочется разорвать этого ублюдка на куски и уничтожить. Гнетущие мысли снова заполняют мою голову, и я осознаю, что менее чем через две недели смогу обрести хоть какой-то покой. Знаю, на многое не стоит рассчитывать, но убийство этого сукиного сына должно принести хоть немного умиротворения. Это всё, на что я могу надеяться.

Хочется верить, что к тому времени Авалон будет держаться от меня подальше. Я не допущу, чтобы она погрязла в моём дерьме, и не позволю причинить ей вред. Это было бы моей верной смертью, ведь её защита превыше моей жизни теперь.

При звуке её голоса я перевожу взгляд на дверь.

— Я готова. Ты в состоянии делать тату сегодня?

Я любуюсь её красивым загорелым телом, пока она стоит в дверях в моих боксерах и серой рубашке, влажная после душа. Я собираю в кулак всё своё самообладание, чтобы не броситься на неё и снова не трахнуть.

— Да.

Я отстраняюсь от комода и прохожу мимо неё, обнимая за талию и легонько притягивая, чтобы она следовала за мной. Включив свет, я указываю на чёрное кожаное кресло и говорю ей присесть, пока готовлю инструменты.

— Мне нужно что-то снять? — спрашивает она. — Понятия не имею, что ты задумал. Просто доверюсь тебе и твоему таланту.

Я поворачиваюсь к ней медленно блуждаю взглядом по телу Авалон, высматривая наилучшее место для следующей татуировки. У меня на уме множество вариантов, поскольку её тело находится за пределами любого совершенства, но есть только одно место, ради которого я бы умер, лишь бы увидеть там своё тату.

— Снимай боксеры.

Без колебаний она спускает мои боксеры и кладёт их на кресло. Сжав зубы, я хватаюсь за кресло в попытках сдержаться при виде того, что на ней нет трусиков.

— Значит, одни только боксеры, а? — спрашиваю я натянуто. — Никаких, блядь, трусиков…

Кивнув, она откидывает волосы за плечо и устраивается поудобнее.

— Не думала, что их придётся снимать. Тебя это отвлекает?

Подойдя к Авалон, беру её за талию и переворачиваю набок, получая хороший обзор её бедра. Вся эта часть великолепного тела будет заклеймена моим мастерством. Мой член мгновенно твердеет при виде её идеально круглой попки, и в голове мысли только о том, чтобы снова трахнуть её.

— Скорее, это отвлечёт тебя, — отвечаю я, проводя рукой по её заднице, но затем отстраняюсь и возвращаюсь к подготовке оборудования. Мне нужно взять себя в руки, по крайней мере пока не закончу тату.

— Это как? — Авалон садится, глядя на меня своими чертовски красивыми любопытными глазками. — Не у меня стояк и не мне делать тату девушке, на которой нет трусиков.

Удивлённый её словами, я поправляю член и усаживаюсь в кресло, сдерживаясь, чтобы не наброситься на неё и не овладеть этим идеальным задом. Её дерзкий язычок лишь усугубляет положение. Невозможно устоять.

— Точно, — отвечаю я строго. — А теперь ложись и не шевелись, пока я не потерял контроль и не трахнул тебя на каждой поверхности в этой комнате.

Оглянувшись, я вижу, что Авалон закрыла глаза, делая долгий судорожный вдох. Её тело сотрясает мелкая дрожь, будто она только что себе это представила.

— Поторопись, пока я не начала нервничать и не передумала.

Усмехаясь её дерзости, я придвигаюсь ближе и отвешиваю ей шлепок по заднице. Вскрикнув, она впивается в край кресла.

— Чёрт, Ройял!

Я хватаю её за бедро и укладываю так, чтобы мне было удобно работать.

— Ты чертовски приятно выкрикиваешь моё имя, детка. Сделаешь так ещё раз, и напросишься на неприятности.

Авалон успокаивается и делает ещё один протяжный вдох, приводя свои нервы в порядок.

— Хорошо… Я готова. Давай сделаем это, пока не поздно.

На подготовку пистолета у меня уходит несколько секунд, и я приступаю к созданию большого феникса.

Работа длится уже тридцать минут, и я замечаю, как Авалон впилась за кресло, в напряжении от боли.

— Можешь ещё потерпеть или сделаем перерыв?

Она качает головой, прикусывая нижнюю губу:

— Нет, продолжай.

— Почти готово, — пытаюсь я успокоить её. — Потерпи минут двадцать.

Оглянувшись на меня через плечо, она бодро улыбается, поднимая вверх большой палец.

— Хорошо. Я смогу…

Закончив, я в восхищении любуюсь, как чертовски великолепно смотрится моя работа на её теле. Она идеальный холст, чёрт бы её побрал.

— Закончил? — интересуется с нетерпением Авалон.

— Ага. — Я откатываю кресло в сторону, избавляюсь от пистолета с перчатками и помогаю ей встать. — Зацени.

Я веду её к огромному зеркалу и наблюдаю за её губами, когда она в шоке и восторге широко открывает рот.

— Вот дьявол… это невероятно красиво! Я определённо влюблена в твои прекрасные руки. Такие талантливые и чувственные.

От её слов и вида, как она рассматривает свою новую татуировку, ритм моего пульса просто зашкаливает. Широко улыбаясь, она вертится, рассматривая тату с разных ракурсов, затем бросается ко мне, обвивает меня за шею и дарит мне крепкий поцелуй. Признаю, такой бурной реакцией Авалон удивила меня.

Через пару мгновений она пытается отстраниться от меня, но я прикусываю её губу и притягиваю назад к себе. Её губы на вкус такие сладкие, что я пока не готов их отпустить. Мои руки в её волосах, и она постанывает от удовольствия.

— Извини, — произносит она с придыханием. — Не стоило тебя целовать.

Я оттягиваю её за волосы и засасываю её нижнюю губу, а затем отпускаю.

— А мне не стоило целовать тебя в ответ.

Стиснув зубы, я отхожу в сторону.

— Давай обработаем твою татуировку, потом сможешь немного отдохнуть.

— Ага, — отвечает она тихо, — звучит хорошо. Мне нужно вернуться домой, чтобы принять душ и переодеться перед работой. Уже слишком поздно.

Тяжело сглотнув, я обрабатываю её тату и накладываю бинт на ночь. Затем отправляю Авалон в постель, чтобы она немного поспала.

Какое-то время я заставляю себя заняться делом, убирая оставшийся материал и приводя стол в порядок. Прямо сейчас мне необходимо побыть вдали от неё, потому что то, что я почувствовал при этом поцелуе, чертовски не хорошо. Этот поцелуй, дьявол, был чересчур приятным.

Выключив свет, я закрываю дверь и иду в комнату выпустить пар. Обычно там я сгоняю свой стресс… но не сегодня. Чувство вины внутри заставляет меня открыть ящик стола и достать оттуда коробку. Я не заглядывал туда уже месяцы. Затаив дыхание, я открываю её и достаю письма и фотографии, которые сохранил после смерти Оливии. Моё сердце разрывается на части при виде её улыбки. Она всегда была так счастлива и полна жизни, и это из-за меня у нее её отняли. Её зеленые глаза смотрят мне в душу, и это вызывает такое чувство вины, что не вздохнуть. Глядя на эти фотографии, я задыхаюсь, но есть одна, на которую я не могу не взглянуть прежде, чем закрыть коробку.

С трясущимися руками я беру снимок, и сердце замирает в груди. Я сломан, мёртв внутри, потеряв большую часть себя. То, что я никогда не смогу подержать на руках, и ничто не сможет вернуть мне это.

Я окончательно пропал…