Глава 2

Коул

Некоторые мужчины по утрам молятся. Большинство читают газеты и завтракают. Счастливчики проводят время со своими семьями.

Мой день не начнется, пока мой кулак не опустится на траву, мои бутсы не зароются в грязь, и не будет брошен мяч.

Это мой сигнал к пробуждению.

Металлическая трель свистка эхом разнеслась по полю, и всплеск адреналина и тестостерона поглотил меня. Даже во время тренировки я набрасывался на товарищей по команде с бешеной скоростью. Мы сталкивались – кряхтя, потея, сбивая. Этот неистовый удар костей и тел был доказательством того, что я был жив.

Судьи боялись меня.

Бегущие избегали меня.

Приемники меня ненавидели.

А защитники? Я разбросал этих симпатичных мальчиков по проклятому полю. Я был сильнее их. Быстрее, чем они. Я знал, как они будут играть, и мне нравилось, когда они писали в штаны, когда читали мою защиту.

После того, как мяч был брошен, я переставал быть мужчиной. Я превращался в животное.

Атака должна была закончиться, когда я прорвался через линию, но я не смог вовремя остановиться. Наш квотербек первым ударил по ребрам.

Тим Морган, король кисок во многих отношениях, приземлился со скулящим визгом. Ничего такого, с чем его зависимость от окси не могла бы справиться, но это не предвещало ничего хорошего, когда он перевернулся на спину и остался лежать, хватаясь за бок.

Послышались свистки, и СМИ на краю поля стали делать слишком много снимков. Тренеры и тренерский штаб ринулись на поле.

Тренер Скотт держал меня сзади за шиворот, а О-Лайн помог Тиму встать на ноги.

– Какого хрена ты делаешь, Хоторн?

Тренер Скотт не был вежливым или утонченным человеком. Время не было добрым к бывшему защитнику. Он сохранял вес, пока играл, но у него больше не было сил толкать меня на землю. Вместо этого он выругался.

– Это проклятая тренировка, – он дернул меня за воротник. – Ты ударил нашего собственного парня!

И я попытался отступить, прежде чем убить его. Если бы я был главным тренером, я бы похвалил меня за хорошо проделанную работу, а не скулил о нашем нападающем. Тори был на полшага медленнее, чем обычно, вероятно, потому, что он провел ночь, вдалбливаясь во все, что околачивалось на стоянке после тренировки. Это он виноват, что я пересек линию.

Адреналин практически размазал мои слова.

– Не мог остановиться.

Не то, что он хотел услышать. Тренер Скотт вытолкнул меня с поля. Остальные полузащитники ушли, обойдя меня стороной. Именно туда, где у СМИ был лучший обзор. Очередь репортеров, вероятно, уже написала в Твиттере об этом инциденте... так же, как сотни болельщиков, плотно прижавшихся к забору, наблюдавших за тренировкой с трибун тренировочного комплекса.

Тренер Скотт дернул меня за плечи, пытаясь причинить боль. Ему повезло, что я не вспылил, иначе его шея была бы следующей. Он бросил наушники на землю.

Это не должно было закончиться хорошо.

– Тебе бы лучше включать свою голову в игре, Хоторн. Видишь его?

Тренер Скотт указал на Тима. Наш бесстрашный предводитель массировал ребра и смотрел на воркующих у забора женщин. Он, вероятно, выбирал одну из них на сегодняшний вечер, прежде чем отправиться домой к своей беременной жене и ребенку семейным человеком, которым он был.

– Видишь, как он носит наши цвета? – хмыкнул тренер Скотт. – Видишь его? Вон там, в голубом?

Я ничего не ответил. Он ударил меня по голове, но его кольцо запуталось в моих волосах. Он оторвал руку и вырвал клок волос с моего конского хвоста.

Скальпирование меня не остудит.

Он снова ударил меня. Это был последний раз, когда я позволил этому случиться.

– Я задал тебе вопрос, Хоторн! Ты видишь этого ублюдка, стоящего там?

Я стиснул зубы.

– Да, тренер.

– Ты не трогаешь его во время тренировки. Ты не смотришь на него. Ты не разговариваешь с ним. Если ты хочешь проломить какому-нибудь квотербеку череп, ты лучше стремись к голове Джека Карсона, ты меня слышишь?

– Да, тренер.

Его голос понизился, угроза, которая напугает собаку, но не запугает меня.

– У тебя есть последний шанс в этой игре. Один. Еще раз облажаешься, и президент Лиги подаст пример такому грязному игроку, как ты, – хихикнул он. – И ты не станешь мучеником, Хоторн. Твою задницу выгонят на край поля, как проклятое животное. Понятно?

– Да.

– Что ты сказал?

Я взбесился.

– Да, тренер!

– Убирайся с моего гребаного поля.

Тренер Скотт оттолкнул меня. Я не сопротивлялся. Я даже не взглянул на него.

Вылетел с чертового поля в последний день сборов. Это не поможет моей репутации. Но как, черт возьми, человек должен был играть в физическую, доминирующую игру и не разорвать свою человечность в клочья?

Безудержность. Сила. Мощь. Скорость. Это было все или ничего. И Лига это знала. После ста тысяч долларов штрафов в прошлом году, я получил их сообщение громко и ясно. Они назвали меня лучшим полузащитников в игре, а затем наказали меня за то, что я стал зверем – профессиональным защитником MVP в течение трех сезонов в Лиге.

Я не мог переключиться на размышления. Зверь был мной, чем-то, что невозможно контролировать на поле.

А в последнее время... также трудно меня было приручить вне игры.

Я швырнул бутылку с водой в стену, направляясь в тренировочный центр. Пластик с грохотом ударился о туннель и отразился эхом от влажного бетона. Это только еще больше разозлило меня. Никакая гребаная техника управления гневом не сработает. Мой пульс напомнил мне, как мало времени у нас осталось до начала сезона.

Двенадцать дней до открытия сезона. Два дня до последней предсезонной игры. Вместо того чтобы работать с защитой над последними проблемными зонами нашего «никель пэкэдж», я был изгнан.

Это была чушь собачья.

Это было наказание.

...Но не все было так плохо.

Я не добрался до раздевалки. Я с грохотом сбросил шлем. Грохот поразил маленького нарушителя, который случайно оказался не в том месте.

Что она здесь делала?

Пайпер Мэдисон была красивой маленькой нарушительницей спокойствия, которая, вероятно, уничтожила больше сердец, чем дверных звонков. Она производила лучшее впечатление, когда не вторгалась в мой дом, дрожа и промокнув насквозь на моем крыльце.

Я не мог забыть ее темные, пухлые губы. Эти изгибы. Дикие локоны ее волос.

Она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Прекрасной. Изящной. Дождь меня даже не беспокоил – каждому мужчине нравилась мокрая женщина.

Ни одна женщина не осмеливалась смотреть мне в лицо так, как она. И мужчины тоже. Я не знал никого, кто был бы настолько глуп, чтобы слоняться на моем пороге и ожидать, что с ним будут обращаться с джентльменской вежливостью.

Но она была совсем другой. Гибкая и миниатюрная. Естественная и темнокожая. Ее кожа блестела под дождем, каждый сантиметр был как поджаренный фундук. Даже сейчас ее платье окутывало ее совершенной женственностью, мягкостью, которая умоляла о прикосновении, вкушении.

Ну, хотя бы кусочка.

Я проигнорировал эту конкретную фантазию. Независимо от того, сколько защиты предлагала моя чашечка, я сомневался, что она защитит моих мальчиков, если я разозлю такую женщину, как Пайпер Мэдисон.

– Ты заблудилась, красавица?

Попалась. Пайпер вздрогнула, повернувшись ко мне лицом. Мой голос все еще звучал с оттенком ярости. Она заметила, но была слишком смелой, чтобы позволить этому напугать ее.

– Далековато от дома, не так ли? – спросил я.

Она притворилась, что не боится меня.

– К твоему сведению, я здесь для встречи.

Конечно, только для этого. Я просканировал коридор. Ни души, кроме одной женщины, сжимающей в руках пропуск для посетителей, ищущей офисы, которых не было рядом с раздевалками.

Я подошел ближе.

– Это твой первый раз на тренировочной базе?

– Если хочешь знать, то да. А что?

Я кивнул в сторону раздевалки.

– Агенты не ведут переговоров в душевых... хотя я бы хотел, чтобы ты была за столом переговоров.

– Меня не интересует ваше нескромное предложение, мистер Хоторн.

– Даже если мы пойдем ва-банк? – я подошел ближе. – Я уверен, что мой агент знает, как подсластить сделку.

– Тебе придется спросить у него. Мой отец представляет тебя. Я здесь только для встречи, – выражение ее лица изменилось. Локон освободился из ее хвостика. Она заправила его за ухо тонким пальцем. – Если бы я знала, где проходит встреча…

– Значит, ты совсем одна?

Она не хотела доставлять мне удовольствие быть правым.

– Вы, кажется, тоже одиноки, мистер Хоторн. Где Ваша команда? Насколько я помню, там были еще пятьдесят…

Ее брови нахмурились. Господи. Она даже не знала, сколько игроков в команде.

– Пятьдесят три, – сказал я.

– Пятьдесят три игрока, – она облизала нижнюю губу. Она меня дразнит? – А где остальные члены команды?

Было неразумно насмехаться надо мной. Мои защита весила больше, чем она, мои руки были толще ее талии, и одно рычание должно было заставить ее бежать.

Но она не дрогнула. Может быть, она не понимала, с кем имеет дело.

Сейчас было самое время, чтобы просветить ее.

– Меня выгнали с тренировки.

Ее прекрасные миндалевидные глаза расширились. Я подошел ближе. Это был танец, но Пайпер не понимала, что я веду. Она отступила, ударившись спиной о стену.

– Что вы сделали? – спросила она.

– Стал слишком агрессивным.

– Представляю себе.

– Мне нравится, когда ты фантазируешь обо мне.

– Вы не напугаете меня, мистер Хоторн.

Я возвышался над ней, накрывая ее своей тенью.

– А теперь?

Она ничего не ответила. Мне это нравилось, но я ненавидел себя за это. Когда это я стал монстром, который не может вести цивилизованный разговор?

Пайпер посмела задержать мой взгляд, бросая мне вызов. Сегодня был неподходящий день, чтобы трахать мои мозги – тем более что я понял истинную цель ее утренней встречи.

– Где твой отец, красавица?

Пайпер ответила не сразу. Ее губы надулись, будто она хотела сказать что-то умное, что привело бы меня в ярость.