— Иди сюда, — сказал он, понизив голос почти до рычания. — Предложи мне своё горло.

Он увидел, как у неё перехватило дыхание, и его возбуждение усилилось.

— Сейчас же, — сказал Ник, и его голос стал жёстче рычания.

Она придвинулась ближе к нему на диване. Затем осторожно, со страхом, смешанным с желанием в глазах, она откинула голову назад, обнажив длинную шею.

Муки голода усилились.

— Я могу тебя трахнуть? — спросил Ник хрипло. — Как только мы начнём?

Некоторые из них, особенно мужчины, занимались только оральным сексом.

Другие соглашались исключительно удовлетворить рукой.

Время от времени Ник натыкался на тех, кто вообще не позволял ему делать ничего в плане секса, так что ему приходилось дрочить после того, как они уходили.

Впрочем, он подозревал, что эта девушка вряд ли скажет «нет» сексу.

Он не ошибся.

После малейшего колебания она кивнула один раз.

— Секс возможен, — сказала она, слегка задыхаясь.

Его губы растянулись в слабой улыбке, но Ник серьёзно кивнул ей, когда она встретилась с ним взглядом.

— Ладно, — сказал он. — Тогда сними верх.

И снова он наслаждался наблюдением за тем, как её лицо становится ярко-красным, горло сжимается в тугой комок, а дыхание становится неглубоким, переходя в серию почти задыхающихся вздохов. Несмотря на всё это, она почти не колебалась, прежде чем сделать то, о чём он просил. Потянувшись к низу облегающей бледно-голубой блузки, она нерешительно стянула её через голову, затем высвободилась из рукавов.

Она уронила одежду на пол, который был чистым, так как служба уборки приходила всего за день до этого. Ещё одно преимущество жизни в данном здании — бесплатные уборщицы, которые приходили всякий раз, когда Ник вспоминал о необходимости запланировать их визит.

Ему не нужно было просить её снять лифчик.

Сняв блузку, женщина потянулась назад, расстёгивая кружевное голубое нижнее бельё и снимая его с рук и плеч.

Его она тоже уронила на ковёр.

Ник секунду просто смотрел на неё, потом снова кивнул головой.

— Ну же, — сказал он. — Ближе.

Она придвинулась ближе к нему, на этот раз застенчиво.

Он просто сидел, пока она не оказалась достаточно близко, чтобы её нога прижалась к его ноге. Она повернулась боком, чтобы посмотреть ему в лицо. Одну ногу она подогнула под себя, поднимая юбку почти до бёдер, и скользнула своей задницей и этими бледными, белыми грудями вверх к нему, пока почти не оказалась у него на коленях.

Как только она перестала двигаться, Ник протянул руку и начал поглаживать её кожу пальцами. Он почувствовал, как она реагирует на холод его тела, на лёгкость его прикосновений, а затем ощутил запах её реакции, даже до того, как её дыхание стало учащаться.

Он просто сидел, поглаживая её кожу, наблюдая, как её лицо становится всё более и более расслабленным, пока она ждала его. Он почувствовал, как в ней растёт волнение, нетерпение, граничащее с отчаянием, и, слабо улыбнувшись, наклонился и начал целовать её шею.

Он знал, что она чувствовала его удлинившиеся клыки сквозь губы, пока он поднимался от её плеча к шее.

Она тихонько всхлипнула, когда Ник так и не укусил её, и его голод усилился до такой степени, что он на мгновение остановился, прикрыв глаза.

Открыв их, Ник поднял голову. Женщина смотрела на него.

Увидев умоляющее, просящее выражение на её лице, он схватил её за волосы другой рукой, грубо притянув к себе и запрокинув голову, чтобы ещё больше обнажить горло. Она позволила ему, практически обмякнув в его объятиях.

На этот раз он не сдерживался.

Он вонзил свои клыки в её горло, и она издала стон, достаточно громкий, чтобы Ник укусил ещё глубже, всасывая кровь в рот и глотая, прежде чем полностью осознал, что делает. Он пил, казалось, целую минуту, стискивая в кулаке её длинные волосы, а другой рукой сминая одну из этих полных, красивых грудей.

Он сжал её, и она снова застонала, прижимаясь к нему ещё теснее, даже когда его зубы впились ей в горло.

Спустя ещё несколько мгновений Ник заставил себя помедлить.

Он поднял голову. Теперь они оба раскраснелись, а она тяжело дышала.

Её лицо было тёплым, горячим для его инфракрасного зрения. Она смотрела на него остекленевшими глазами, и сейчас Ник чувствовал в ней желание, осязаемое сквозь выпитую кровь.

Он всё ещё смотрел ей в лицо, когда она потянулась к его поясу и начала расстёгивать ремень маленькими ловкими пальцами. Он продолжал наблюдать за её лицом, пока она делала это, и его возбуждение сделалось почти болезненным к тому времени, когда она справилась с пряжкой, а затем расстегнула его брюки спереди.

Он не стал её раздевать.

Он хотел, чтобы она сделала это сама.

— Теперь ты, — хрипло сказал он, отталкивая её руку, когда она потянулась к нему.

Ник встал ровно настолько, чтобы снять рубашку, которую она каким-то образом незаметно для него расстегнула, пока он кормился ею. Избавившись от рубашки, он снял брюки и нижнее бельё, бросив их на пол рядом с остальной их одеждой.

Она поднялась следом, чтобы полностью освободиться от юбки, а затем и от нижнего белья.

Когда Ник на этот раз схватил её, притягивая к себе, она издала низкий, почти хриплый вздох.

От этого голод вернулся интенсивным порывом, почти ослепив его.

Едва приняв осознанное решение, он с лёгкостью поднял её и бросил на диван. В этот раз он швырнул её на живот, и прежде чем она успела опомниться или отреагировать, он вошёл в неё сзади, вонзив клыки в плечо и одновременно погрузившись в её тело до упора.

Она застонала в голос.

Он стал пить быстрее, издавая низкое рычание.

Схватив её бедро одной рукой, он снова вдолбился в неё, и она издала слабый стон.

Теперь он мог по-настоящему чувствовать её мысли.

Кровь уже связала их.

Теперь эта связь постепенно усиливалась.

В первый раз Ник выпил достаточно, чтобы почувствовать изначальные шепотки её разума. Во второй раз он выпил достаточно, чтобы услышать этот шёпот как более громкое бормотание, затем как почти слова, сопровождаемые картинами, кусочками её жизни, фрагментами её снов.

Теперь он открыл себя тому, что чувствовал — той более прочной нити, связывающей их. Он открыл себя её эмоциям, мыслям, страхам, воспоминаниям, разочарованиям, желаниям… печалям.

При этом он начал замедляться, не торопясь, лаская пальцами её клитор и попку, другой рукой массируя её грудь, и через некоторое время почувствовал, что каждая косточка, каждый мускул в её теле превратились в желе.

Тогда она застонала по-настоящему, выгибаясь и извиваясь под ним при каждом толчке, своим телом и разумом побуждая его войти глубже, двигаться сильнее. Ник перестал кормиться ровно настолько, чтобы сосредоточиться на доведении её до медленного — мучительно медленного — оргазма, несколько раз удерживая её на пределе, пока она не начала кричать на него, прижимаясь к нему сильнее, почти неистово, прося его, прося позволить ей сделать это…

После этого его разум немного помутился.

Однако он никогда не отключался полностью.

Он никогда не терял самообладания.

Он никогда не позволял себе терять контроль — больше нет, не в такие моменты.

В любом случае, М.Р.Д. не очень-то обрадуется, если он убьёт хорошенький подарок, который они оставили ему на пороге, когда он вернулся домой.