Ник кивнул, по-прежнему хмурясь и глядя на лица на картине.

Как и прежде, все убийцы были в масках.

Интересно, видели ли картину сами убийцы? В конце концов, в отличие от предыдущей, эта картина не была спрятана за мусорным контейнером. Если они видели её (при условии, что не нарисовали её сами), то что могло быть у них на уме?

Такое случалось каждый раз, когда их нанимали кого-то убить?

Или только когда они убивали гибридов?

— Уже установили чью-нибудь личность? — спросил Ник, всё ещё глядя на нарисованные лица в масках. — Вы же запечатлели оригинальную картину через камеры видеонаблюдения в Бронксе, верно? Ту, что в переулке? Вам удалось вытащить какие-нибудь удостоверения личности с помощью распознавания лиц?

Джордан покачал головой.

— Нет, — сказал он.

— Нет? — Ник повернулся и хмуро посмотрел на него. — Даже ни одной из жертв? А как насчёт женщины в мусорном контейнере?

— Мы проверили лица тех, у кого были лица, Миднайт, — сказал Морли с мягким упрёком в голосе. — Вместе с отпечатками пальцев, ДНК и идентификационными тату. Мы получили чистые человеческие удостоверения личности для всех жертв, кроме той, что в мусорном контейнере. Сейчас мы работаем над опросом ближайших родственников и проверкой прошлого. С точки зрения мотива, пока не вырисовывается ничего, кроме их расы. Некоторые из их человеческих партнёров и членов семьи знали, кто они такие, но не были вовлечены в какую-либо преступную деятельность, кроме этого. Пока что у всех них есть алиби на время убийства… и мы провели тесты на детекторе лжи на тех, кого мы забрали в участок, и все они прошли.

— Никаких зацепок по убийцам? — Ник смотрел между ними. — А как насчёт способа убийства? Вы пробивали старинный дробовик? Как насчёт международных баз данных? Вы отправили их в Интерпол? Ч.Р.У.? Интереб?

Под «Интереб» он подразумевал «Межрасовое Правоохранительное Бюро»[9]. Они подчинялись Человеческому Расовому Управлению и имели полицейскую и правоприменительную юрисдикцию над межрасовыми отношениями во всех странах, оставшихся после войн видящих.

Вампиры в основном называли их «Поводок».

— Мы всё послали, — подтвердил Морли таким же терпеливым тоном. — Ответа пока нет.

Ник нахмурился, пытаясь промолчать.

Через несколько секунд он проиграл битву.

— Я должен быть в Котле, — сердито пробормотал он. — Поиск этого художника — единственная реальная зацепка, которая у нас есть… и клянусь, я видел его там сегодня. Вы должны позволить мне выследить его, пока он не испарился. Если убийцы действительно профессионалы, возможно, он знает, кто их нанял. Чёрт, может быть, он их и нанял…

— Успокойся, Миднайт, — сказал Джордан, и его голос снова стал раздражённым. — Мы этим занимаемся, ясно? Мы направили запросы во все соответствующие ведомства. Здесь. По всей стране. За рубежом. Давай разберёмся с этой частью дела. Что ты можешь рассказать нам со своей стороны? Ты можешь видеть или, ну, знаешь… чуять… что-нибудь? Может, мы что-то пропустили?

Помолчав, Ник хмыкнул.

Затем, расслабив плечи в том, что могло бы быть вздохом, будь он всё ещё человеком, он кивнул.

Надев защитные перчатки, он через несколько секунд начал обходить периметр.

В отличие от прошлого раза, Ник опустился на колени, чтобы рассмотреть настоящую картину, не совсем касаясь её, но достаточно близко, чтобы попытаться увидеть, унюхать или почувствовать что-то своими вампирскими чувствами. В частности, он пытался уловить всё, что мог, о художнике.

Картина была написана слишком давно.

Любые отпечатки, которые Ник мог бы здесь учуять или почувствовать, уже рассеялись, разбавленные движением пешеходов и ветром, мусором и животными, и ещё больше — ароматами из ближайшей пекарни, а теперь вдобавок и всепоглощающим запахом крови.

Поднявшись на ноги, Ник взглянул на Морли и Джордана, которые не сходили с места между мёртвыми телами и картиной художника.

— Есть что-нибудь по ДНК художника? — спросил он.

Морли покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Но они сказали, что это может занять больше времени. Они также пытаются снять отпечатки пальцев. Увидев на записи с камер видеонаблюдения, что он не был в перчатках, они вернулись, вырезали часть стены в том первом месте и забрали её с собой, чтобы лабораторные гики могли работать и попробовали получить достаточно для идентификации личности.

Ник молча кивнул.

Он неохотно подошёл ближе к мёртвым телам.

Видеть мёртвых детей вблизи вампиру было не намного легче, чем человеку.

Это также вызвало неприятные воспоминания о Лос-Анджелесе.

Тот факт, что они вызвали его голодный рефлекс, будучи гибридами, совсем не помогал.

Ник уже начал отступать назад, когда ветер слегка переменился, и он уловил запах чего-то ещё.

Запах заполнил его нос… заполонил память.…

От этого у него закружилась голова.

Он заставил себя стоять совершенно неподвижно.

Он не повернул головы, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда доносился запах.

Он просто стоял, вдыхая запах, убеждаясь, что не сошёл с ума.

Не сошёл.

Ну, он думал, что не сошёл с ума.

Теперь, когда он знал, на чём сосредоточиться, Ник почти отчётливо ощущал этот запах.

Видящий.

Не гибрид.

Видящий.

Ник чуял запах грёбаного чистокровного видящего.

Но это невозможно. Все видящие исчезли.

Они мертвы… или исчезли.

В любом случае, их здесь не осталось. Они больше не существовали на этой версии Земли.

Они вымерли.

Так как же, чёрт возьми, Ник мог чуять его сейчас — так ясно, что он практически мог видеть запах своими глазами, пока носом и языком пробирался через хитросплетения аромата?

Женская особь. Он был относительно уверен.

Молодая. Может быть, постарше этих гибридов, но не намного.

Учитывая, как взрослели видящие, она, вероятно, выглядела бы моложе любого из тел гибридов, лежащих мёртвыми на тротуаре. Большинство гибридов старели примерно так же, как люди.

Медленно, как можно небрежнее, Ник повернул голову и посмотрел в ту сторону, откуда доносился запах. Он поймал себя на том, что смотрит на красную кубическую скульптуру по другую сторону от похожей на красную палку фигуры Joie de Vivre. Куб балансировал на одном заострённом углу, а в центре имелось круглое отверстие, окрашенное то ли в чёрный, то ли в тёмно-серебристый цвет. В высоту куб составлял примерно семь с половиной метров от тротуара до верхнего угла и представлял собой средоточие между улицей и несколькими магазинами, окружавшими его с двух сторон.

Запах шёл оттуда.

Видящая, которую он чуял, находилась где-то на этой скульптуре… либо на вершине проклятой штуковины, где он не мог её видеть… либо за ней… или, возможно, внутри этой наклонной дыры посередине.

Прикусив губу слегка удлинившимся клыком, Ник пытался решить, что делать дальше.

Если он расскажет о ней копам, они немедленно возьмут её под стражу.

Если она будет сопротивляться, что она, скорее всего, и сделает, то вряд ли сможет одолеть их всех своим разумом. Это было бы сложно, даже если бы она не была ребёнком. Вероятно, она не справилась бы даже в том случае, если бы не жила на планете, где её обучение было в лучшем случае сомнительным… при условии, что она вообще получила какое-либо обучение тому, как использовать свои экстрасенсорные способности.

Если она будет сопротивляться и сумеет достаточно напугать людей, они могут убить её.

Ребята из лаборатории могут забрать её, попытаться препарировать или даже клонировать.

Как бы там ни было, маленькая девочка-видящая, возможно, последняя девочка-видящая, погибнет.

Откуда, бл*дь, она вообще взялась?

Она слишком молода — родилась, наверное, лет через восемьдесят после Исхода.

С другой стороны, возможно, Ник ошибся насчёт её возраста. В последнее время у него было не так уж много возможностей иметь дело с полнокровными видящими.

Продолжая хмуриться, он обнаружил, что отодвигается всё дальше от куба.

Ник не мог позволить себе подойти слишком близко, иначе люди вокруг него могли бы подумать, что что-то случилось. Он мог только надеяться, что её запах задержится достаточно долго, чтобы он смог выследить её позже.

Он подозревал, что сможет выследить её.

Однако мысль о том, чтобы рискнуть и полностью потерять её с радаров, учитывая то, кем она была, учитывая опасность, которой она подвергалась — просто существуя, просто из-за самого факта того, что она существовала и кем являлась — казалась Нику невыносимой.

Видящие не могли читать мысли вампиров.

Он даже не мог послать ей сообщение, как сделал бы с человеком.

Ему придётся проявить творческий подход, если он хочет поговорить с ней.

Более того, у неё нет никаких причин доверять ему.

Существовало несколько сотен, если не тысяч причин, почему она не должна доверять ему.

Видящие и вампиры были естественными врагами. Они также являлись чем-то большим, но прежде всего они были добычей и хищником.

Или, может, хищником и хищником.

Альфа и альфа.

Чем бы именно они ни являлись один для другого, они созданы, чтобы вступать в конфликт меж собой.

Ник увидел светящуюся вывеску над зданием выше по улице, сразу за красным кубом и его странным круглым отверстием.

— Я схожу за кофе, — объявил он, взглянув на Морли и Джордана. — Никому ничего не нужно?

Оба детектива посмотрели на него так, словно он только что заявил, что собирается раздеться догола и бегать взад-вперёд по цементному полу парка.

— Нет, — сказал Морли после паузы. Он поднял свой стакан с кофе, который выглядел так, словно был куплен в том же самом месте. — У меня есть.

Не дожидаясь, пока они начнут спорить с ним или задавать ещё какие-нибудь вопросы, Ник повернулся на пятках, направляясь к красному кубу и кофейне в добрых сорока пяти метрах позади него.

Он подождал, пока не окажется вне пределов слышимости любого из людей, прежде чем заговорить.