Используя самолеты Роулингс, люди могли добраться до Тони менее чем за час. Недалеко от тюрьмы был небольшой муниципальный аэропорт. Езда на машине заняла бы более пяти часов, а коммерческий рейс означал дополнительный час езды от Су-Сити, ближайшего международного аэропорта.

По закону заключенным разрешалось четыре часа посещений в месяц. Тем не менее, по мнению администрации тюрьмы, посетители хорошо влияли на эмоциональное состояние заключенных. Поэтому, в зависимости от наличия места – у каждого посетителя и заключенного должен был быть стул - посещения предоставлялись. Они должны были планироваться заранее и получать одобрение со стороны администрации. Брент и Кортни навещали его каждые три недели, как по часам. Роуч приходил не реже одного раза в месяц, а Тим или Патриция чередовали свои визиты. Без сомнения, это было главное событие недели для Тони.

Помимо визитов, Кортни была лучшей в написании писем. Обычно это были просто маленькие записки ни о чем. Когда приходила очередная, невозможно было удержать Тони от улыбки.

Изредка происходило что-то, когда посещений не было. Это были темные, бесцветные дни.

В Южную Дакоту осень нагрянула немного раньше, чем в Айову. К началу сентября что днём, что ночью начало подмораживать. На своих занятиях по садоводству Тони узнал о выносливых, устойчивых к погоде цветах. После Дня труда они убрали летние цветы и посадили хризантемы. Он видел их раньше, но никогда не обращал на них внимания. По всему тюремному кампусу желтые, оранжевые и темно-красные хризантемы добавили цвета.

Психотерапия Тони продвинулась дальше незначительных обсуждений по поводу адаптации Тони к Янктону. Его психотерапевт не являлся врачом, а был консультантом по имени Джим. Сначала Тони не был уверен, что думать о Джиме, кроме того, что ототн не был очень разговорчив для психотерапевта. Тони всегда представлял себе, что терапия - это то, где психотерапевт говорил пациенту, в чем заключались его или её проблемы, и что с ними делать. Он знал свои проблемы: он застрял в тюрьме, в то время как его жена находилась в психиатрической больнице, а их дочь жила со свояком и свояченицей, которых он ненавидел. Конечно, Тони потребовались недели, чтобы обнародовать даже это. У него было правило касательно обмена личной информацией. Разговор с Джимом о личной жизни Тони за пределами Янктона выглядел как нарушение его собственного правила.

Разговоры о тюремной жизни, однако, были приемлемыми. Именно с этого они начинали каждый сеанс. Но они варились в этом уже несколько месяцев, и рутина не менялась.

- Энтони, как дела? - Спросил Джим.

Тони нравилось, что Джим обращался к нему исключительно по имени. Сотрудники исправительных учреждений, а также любые объявления или приглашения всегда включали имя и номер заключенного. И не так много времени прошло, когда Тони устал слышать Роулингс, номер 01657-3452.

Он пожал плечами.

- Как и следовало ожидать, я полагаю.

Джим ждал. Когда Тони больше ничего не сказал, он продолжил:

- Почему? Чего вы ожидали?

- Я не знаю. Я думал, что мог бы справиться с этим лучше.

- Что вы имеете в виду?

- Я ненавижу это каждую минуту.

Он встал и прошел до окна и обратно. Это было единственное место, где он мог свободно вставать и двигаться, находясь с сотрудником тюрьмы. Он только сейчас это понял.

- Как сейчас! Я даже, черт возьми, не могу сделать так.

- Как? - Спросил Джим. - Что вы делаете такого, чего не можете сделать?

- Просто двигаться, ходить, вышагивать, что угодно. Я варюсь в этом последние несколько месяцев, но не думаю, что смогу справиться с этим еще в следующие сорок четыре месяца. Черт, это звучит как вечность.

Он рухнул на стул перед столом Джима.

- Почему?

На щеках Тони проступил румянец, а красный цвет заволок его зрение.

- Это сводит меня с ума.

- Что?

- Это! Если вы собираетесь задавать мне вопросы по три часа в неделю, будьте более конкретны.

- Приведите мне пример. - Отреагировал Джим.

Ему на самом деле нужно сказать психотерапевту, как тот должен выполнять свою работу?

- Вместо этих ваших как или почему, спросите, почему я не думаю, что смогу пройти через это или что сводит меня с ума - используйте полные предложения.

- Это то, что вы всегда делаете?

Тони задумался на минуту.

- Я думаю, да. Я знаю, что раньше так делал. Черт, я даже больше не знаю, что я делаю.

- И как это влияет на то, что вы чувствуете?

- Я чувствую, что всего после каких-то трех месяцев я теряю себя. В субботу моя помощница была здесь, чтобы рассказать обо всем, что происходит на работе. Я совершенно не в курсе.

- А вы всегда были в курсе?

- Да, не считая последнего года.

Джим положил карандаш.

- Что случилось год назад?

- Очевидно, у вас есть моё дело, Джим. Конечно, вы знаете мою историю. Я имею в виду, вы что, не выполнили свою домашнюю работу?

- Если бы я ее выполнил, что бы я узнал?

Тони снова встал и подошел к окну.

- Я ненавижу это. Я не тот человек, которого я заставил быть здесь. Я не могу это вынести.

- Вы не рассказывали этого в пятницу. Что изменилось?

Тони вспомнил визит Патриции. Ей не разрешили принести бумаги или телефон или захватить что-либо, что можно было использовать во время посещения, поэтому все, что она пересказывала ему, она должна была запомнить. Она рассказала ему о некоторых недавних колебаниях в акциях, и о нескольких изменениях на административном уровне в недавно приобретенной дочерней компании, но вместо того, чтобы слушать и следить за тем, что она говорила, как он это делал в прошлом, он наблюдал за заключенным за соседним столом, к которому пришли жена и двое детей.

- Как вы думаете, должны ли детям разрешать приходить сюда? - Спросил Тони.

Джим откинулся назад и глубоко вздохнул.

- Я думаю, что дети могут быть мотивирующим фактором для людей, которые хотят стать лучше. Поэтому смотрю на это, как на то, что ребенок является напоминанием о том, почему человек пытается следовать правилам и быть лучше.

Тони обдумывал свой ответ и спросил:

- Но а что насчёт самих детей, разве посещение отца в тюрьме не травмирует их?

- А как вы считаете?

- Я спрашиваю вас.

- Энтони, вы привыкли получать ответы на свои вопросы, когда вы их задаёте?

- Да. И меньшего я не приму.

- Получает ли Энтони, который живет за пределами этой тюрьмы, то, что он ожидает?

- Я-я… - Он собирался ответить «да», но реальность его жизни с тех пор, как он вернулся из рая, обрушилась на него. - Так было раньше.

- И как то, что вы не получаете того, чего ожидаете, заставляет вас себя чувствовать?

- Это разочаровывает. А мне не нравится быть разочарованным.

- Мы всегда говорим о Янктоне. Вы упомянули время год назад... вы испытали разочарование год назад?

Тони вспомнил тот период, год назад. Это был прошлый сентябрь, когда Клэр ушла, когда его мир развалился.

- Да. - Ответил он тихо.

- Было ли это потому, что кто-то или что-то разочаровало вас?

- Я думаю о том, что собираюсь попросить поменять мне вид работы. Я имею в виду на работу в офисе. Я много чего могу предложить, работая в офисе.

Джим не спорил с Тони о том, что тот поменял тему.

- И чем бы вы занялись? Делопроизводством?

- Конечно, нет. Я мог бы сделать гораздо больше. Я уже убедился, как плохо организована система поставок, работая на складе. Я думаю, что смог бы помочь им использовать…

Тони продолжил описывать свой план логистики поставок.

- Не думаете ли вы, что кто-нибудь из заключенных мог сделать бы то же самое?

- Я уверен, что они могли бы, но они этого не сделали.

- Почему вы так считаете? - Спросил Джим.

Тони поразмышлял над этим.

- Я предполагаю, что большинство людей не верят в то, что тюрьма действительно хочет раскрыть их способности.

- Вы так думаете?

- Я не знаю. Наверное, я хочу найти причину вставать с кровати каждый день. Я ненавидел спать, как будто что-то упускал. Теперь я убил бы за то, чтобы выспаться.

Джим усмехнулся.

- Опыт показывает, что после сеансов по управлению гневом «убил бы» не самая лучшая фраза, чтобы произносить вслух.

Уголки губ Тони подались вверх.

- Да, я не придавал этому значения. Возможно, это мое недосыпание?

- Между этим и вашим следующим сеансом есть кое-что, что я хочу, чтобы вы сделали.

Джим никогда не просил Тони сделать что-то, кроме того, чтобы приходить вовремя. С подозрением он спросил:

- И чего вы хотите?

- Я хочу, чтобы вы подумали о том, кто или что разочаровала вас год назад, и я хочу, чтобы вы решили, доверите ли вы мне эту информацию. Если вы решите, что не доверите её мне, я хочу знать почему. Вы сможете это сделать?

Он не хотел этого делать. Тони не хотел вспоминать то время, год назад. Он не хотел вспоминать, как думал, что здорово, как у них всё складывается с Клэр в поместье, как она приняла его кольцо, как он думал, что она в безопасности. Он не хотел вспоминать о раздирающей печали от ее исчезновения или о том, что именно Кэтрин перевернула их мир с ног на голову. И не только Тони не хотел делиться этим с Джимом, он не хотел делиться этим с собой.

Когда он не ответил, Джим снова спросил:

- Энтони, вы можете сделать то, о чём я попросил?

Был ли отказ вариантом?

- Я постараюсь.

Ранняя осень 2014

      “Моя жизнь – не такая, какой казалась, Глава 6…

У действий есть последствия. Это была фраза, которую я слышала снова и снова. Были негативные последствия и позитивные последствия. Все, что я делала или говорила, оценивалось: Энтони, и мной. Я действовала с крайней осторожностью на каждом шагу. Это началось с момента, когда я просыпалась, и заканчивалось после того, как я, наконец-то, засыпала. Я не хотела потерпеть неудачу: я не могла позволить себе потерпеть неудачу. Я очень быстро поняла, что у неудачи были последствия.

Физические наказания не были в ходу с какой-либо регулярностью по прошествии первых нескольких недель. В них не было необходимости. Хотя со мной обращались во многих отношениях, как с маленьким ребенком, ребёнком я не была. Я была взрослой женщиной с высшим образованием, которую поместили в экстремальный лабиринт выработки условного рефлекса. Что-то такое же простое, как взгляд темных глаз Энтони, все еще могло сдержать мои слова. Легкая хватка его пальцев, поднимающих мой подбородок, привела бы меня к подчинению. Я не нуждалась или не хотела чувствовать пощечину от его руки. Я выучила правила и старалась подчиняться.