Алек обнял меня за плечи и ухмыльнулся, привлекая мое внимание.
— Добро пожаловать в семью, котенок.
— Нам нужно найти жилье побольше, — пробормотал Алек, пока я вытирала кухонный стол.
Мы оба находились на кухне и, пока убирались, столкнулись друг с другом около десятка раз. Я вздохнула.
— Знаю, это раздражает, но мы сможем начать поиски только после того, как я найду новую работу. Все еще не могу поверить, что меня уволили из-за того, что я пропустила всего один день. Почему они вообще захотели, чтобы я выходила? Чтобы распугать всех покупателей своим разбитым лицом?
Алек нахмурился.
— Почему тебе просто не сосредоточиться на писательстве и не зарабатывать на этом деньги?
Я рассмеялась.
— Потому что мне нужен реальный доход, чтобы мы не в чем не нуждались. Вот почему.
— Кила, ты же знаешь, что у меня много денег... правда?
Я взглянула на него.
— Да?
Он кивнул. — Если хочешь, мы прямо завтра можем купить нам новую квартиру.
Мои глаза округлились.
— У тебя так много денег?
— Я неплохо зарабатывал, работая на Марко. И к тому же предпочитал откладывать деньги, а не тратить. Сейчас на моем банковском счете около четырех миллионов евро.
В моей руке было чистящее средство, и когда Алек произнес эту огромную цифру, мой палец непроизвольно дернулся и нажал на распыление.
Черт!
— Почему ты живешь с братьями, если у тебя так много денег?
Он пожал плечами.
— У каждого из нас есть свои накопления... но раньше мы никогда не жили раздельно. На это не было причин, пока не появились Брона, Бранна и ты. Мы с братьями очень близки, мы вместе выросли.
Я нахмурилась. — Знаю, детка.
Он улыбнулся.
— Тогда решено, в ближайшее время мы купим дом, предпочтительно в Аптоне, и тогда ты сможешь сосредоточиться на написании собственной книги.
Я лишь улыбнулась, потому что не доверяла себе.
— Что не так? — спросил Алек.
Я пожала плечами.
— Скажи мне, котенок.
Я вздохнула.
— Всю свою жизнь я сама о себе заботилась, не принимая помощи ни от дяди, ни от матери. Не думаю, что будет правильно позволить тебе купить дом...
— Мои деньги — твои деньги. Мы помолвлены, Кила. Что мое — твое, а твое — мое.
Я вздохнула.
— Наверное... но все равно это кажется странным.
— Так кажется, потому что наши отношения развиваются очень стремительно. Но мы привыкнем, просто дай нам время.
Я кивнула.
Алек в ответ улыбнулся.
— Итак, твоя книга... когда я смогу ее прочитать?
Я ахнула. — Ты не станешь ее читать.
— Почему? — спросил Алек с обидой в голосе.
Я покраснела.
— Потому что я не хочу, чтобы ты читал... грязные сцены.
Он ухмыльнулся.
— Котенок, я уверен, что написанные тобой сцены не будут ничем отличаться от того, что мы проделываем в постели…и не только.
— Именно поэтому ты не будешь читать об этом.
Алек хмыкнул.
— Не срывай из-за этого свои штанишки.
— Я не жестокий человек, Алек. Бог свидетель, что это не так, но клянусь, если ты еще раз назовешь трусики гребаными штанишками, я задушу тебя своими стрингами!
Алек покачал головой и рассмеялся.
— Да ладно, ты знаешь, как я люблю книги. Тем более твою я буду читать не как твой парень, а как бета-чтец.
Я рассмеялась.
— Ты имел в виду бета-читатель?
— Если это то, как называются твои подруги Есси и Мэри, которым ты дала свои рукописи, то да, именно так.
Я застонала.
— Я только недавно закончила первый вариант, и даже не знаю, собираюсь ли решиться на издательство…
— Почему нет? — перебил меня Алек.
— Вдруг она никому не понравится?
Алек выгнул бровь.
— Ты имеешь в виду читателей или людей, которых ты знаешь, например, твою маму?
Я кивнула.
— Она захлопнет ее, при первой же грязной сцене, она не любит непристойные книги.
— Что значит непристойные?
Я пожала плечами. — Книги, в которых есть эротика. Секс.
— Но в твоей книге также есть и романтика, а секс — это часть романтики.
Я рассмеялась.
— Не для моей матери.
— Детка, я имею в виду, что самое лучшее решение в этой ситуации — это послать твою маму. Если ты хочешь издать книгу о сексе и любви, то, бл*дь, сделай это. К черту всех, кто отрицательно относится к этой идее. Они не одобряют твои мечты, потому что у них нет собственных. Сделай это в первую очередь для себя, а не для кого-то еще. Понимаешь?
Я почувствовала, как сильно стучит мое сердце. Я люблю его за то, что он так сильно верит в меня.
— Я услышала тебя, правда, но что, если я недостаточно хороша? Что если это невозможно? Просто написать книгу недостаточно. Чертова линия, которую мне нужно пересечь, чтобы самостоятельно опубликоваться, может быть невидимой. Я вижу ее, но не могу добраться. Это чертовски тяжело.
Алек положил свои руки мне на плечи.
— Те, кто видит невидимое, могут сделать то, что кажется невозможным.
Я наклонила голову и прижалась к его подбородку.
— Ты удивительный.
— Я знаю.
Всезнайка.
Я немного отстранилась и посмотрела ему в глаза.
— Ты слишком глубоко ко мне относишься.
Руки Алека обхватили мою задницу.
— Еще я буду очень глубоко в тебе, если ты продолжишь так на меня смотреть.
Я ничего не могла поделать и засмеялась.
— Единственный человек, который может встать на твоем пути, это ты сама, котенок, никто больше.
Алек потерся своим носом о мой.
— И это не вариант, не так ли?
Я кивнула. — Точно.
Он улыбнулся.
— Так я все-таки смогу прочитать твою книгу?
Я вздохнула.
— Конечно, почему бы и нет?
От восторга он пробил кулаком воздух, и это заставило меня рассмеяться, но мой смех прекратился, как только три громких стука раздались от входной двери.
— Опоясывай свои чресла, дьявол здесь, — пробормотала я.
Я подошла к двери, посмотрела в глазок и вздохнула, когда увидела по другую сторону недовольное лицо своей матери. Я открыла дверь и впустила ее.
— Привет, мама.
Она зашла в квартиру.
— Кила, Алек.
Я закрыла дверь, мечтая, чтобы она уже ушла.
— Ты пропустила свадьбу своей кузины, Кила.
Я вздохнула. — Да, мама, я сделала это.
Она была в ярости. — Не могу поверить, насколько ты эгоистична.
Я? Эгоистична?
— Ты не знаешь, о чем говоришь, мама.
Она начала расхаживать туда-сюда.
— Твой дядя пытался оправдать тебя. Даже Мика не держит на тебя зла, но не я. Ты должна была быть там.
— Ну, а меня там не было и знаешь, что? Мне на это наплевать. Мы с Микой никогда не были близки, ма, и не думаю, что когда-нибудь будем. А Джейсона я вообще терпеть не могу, он отвратительный человек. Поэтому, когда мне представилась возможность уехать, я воспользовалась ей. Так что засуди меня.
Моя мать зарычала:
— Ты всегда думаешь только о себе.
Я засмеялась.
— Нет, ма, я недостаточно думаю о себе.
— Не могу поверить, что родила такую злую корову.
Ее слова были обидны, но я ничего не могла поделать, кроме как рассмеяться.
— Это все, что ты сделала за время твоего материнство. Ты родила меня, и на этом все.
— Почему ты такая неблагодарная маленькая сука?! Я давала тебе все, пока ты росла!
Я взорвалась.
— Да, ты откупалась от меня игрушками или другими ценными вещами. Но ты никогда не дарила мне любви. Благодаря тебе я чувствовала себя обузой, и это продолжалось до сих пор, я, бл*дь, заканчиваю с этим. Я заканчиваю с тобой!
Моя мать сделала шаг назад, будто от удара.
— Что ты будешь делать без меня?
Я посмотрела на Алека и улыбнулась.
— Я буду счастливой.
Моя мать взглянула сначала на него, а затем на меня.
— Прекрасно, наслаждайся своим коротким романом, но, когда все пойдет к черту, и он бросит тебя ради более привлекательной женщины, не прибегай ко мне со слезами.
Какая чертова наглость!
— Уверяю тебя, ты будешь последним человеком, к которому я обращусь за помощью или утешением.
Она сделала шаг в мою сторону. — Ты, как твой подонок отец, которого невозможно любить.
Я хотела заплакать, но сдержалась.
— Знаешь, что, ма? Неважно, что ты говоришь или думаешь обо мне. Важно то, что я чувствую к себе, и я чертовски себя люблю! — произнесла я, выставив грудь вперед и высоко подняв голову.
— Я тоже люблю ее, раз уж мы заговорили об этом.
Я стала немного выше, когда Алек подошел ко мне и обнял за талию.
— Это долго не продлится, — прошипела моя мать.
— Убирайся из моего дома и никогда не возвращайся.
Она не двинулась с места.
Алек откашлялся. — Кажется, моя невеста попросила вас уйти, мэм.
Она была так шокирована заявлением Алека, что стояла неподвижно и не сводила с нас глаз.
Я подошла к двери и широко ее открыла.
— До свидания, мама.
Моя мать пришла в себя, и гордо задрав голову, покинула мою квартиру. Напоследок она обернулась и произнесла:
— Я не буду скучать по тебе.
Я сглотнула.
— Мне тебя очень жаль. Ты настолько злой человек, что у тебя никого нет. У меня есть жених и новая семья, которые значат для меня в миллион раз больше, чем ты когда-либо. Желаю тебе всего самого хорошего, мама.
Я закрыла дверь перед ее лицом и замерла.
Что только что произошло?
— Котенок?
Я сделала глубокий вдох. — Я в порядке, в порядке, — повернувшись к Алеку я улыбнулась, и по моим щекам покатились слёзы.
— Детка, — прошептал он.
Я подошла к нему и обняла.
— Мне не грустно, я чувствую облегчение.
Алек поцеловал меня в макушку.
— Я горжусь тобой.
Я крепко обняла его.
— Я тоже горжусь собой.
Мы молчали несколько минут, пока Алек не заговорил.
— Знаешь, что ты теперь должна сделать?
— Что?
— Простить Мику и Джейсона.
Что?
Я отстранилась от него.
— Почему?
— Знаю, это кажется безумием, но ты только что примирилась с собой и освободилась от своей матери. Пришло время сделать то же самое с Микой и Джейсоном. Ты не должна любить их или вовлекать в свою жизнь, но тебе стоит их простить.
Мои глаза округлились.
— Ты хочешь, чтобы я простила его за то, что он так со мной поступил, а ее – за то, что все мою жизнь она относилась ко мне, как к грязи?
Алек кивнул.
— Да, хочу. Я забочусь о тебе, Кила, и не хочу, чтобы ты жила с ненавистью в сердце. Они не обязаны тебе нравиться, но тебе следует их простить.
Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы.
— Но почему? Почему я просто не могу и дальше их ненавидеть?