6

Ветер становился всё холодней, и ближе к полуночи луны уже не было видно за плотным пологом туч. Туманное озеро погрузилось в полную темноту, и Давен почувствовал на щеках холодные капли дождя. Сильвена стояла, кутаясь в промокший плащ, и необычайно остро ощущала, что под ним не надето почти ничего.

Наконец Давену удалось разглядеть небольшую расщелину между скал на другом берегу, и он отдал приказ направиться туда. Лодка медленно повернулась и, вспарывая острым носом гладь воды, двинулась к цели.

Дождь становился всё сильней. Каена принялась чихать, и Давену пришлось сменить её на вёслах, иначе скорость оказывалась слишком мала. Дая, снова усевшаяся у его ног, изо всех сил жалась к нему. Чародей смотрел на них холодно и зло, но поделать ничего не мог.

— Лучше бы на вёслах помог, — пробормотала Варна, покосившись на него, но тот проигнорировал её слова.

К тому времени, когда лодка наконец вошла в небольшой залив, за серыми тучами уже начинал заниматься рассвет.

Оставив лодку в кустах, весь отряд выбрался на берег и принялся взбираться по крутому серпантину, на другом конце которого виднелся вход в пещеру.

— Хрен мы в такую погоду костёр разожжём, — заметила Варна без особой радости.

— Пусть чародеи работают, их очередь выступать, — ответил Джудас.

«Был бы ещё у нас хоть один чародей», — мрачно подумал Давен и покосился на Вермандо.

Маги не носили кольчуг. Зато кольчуги носили жрецы. И, хотя Давен не встречался со жрецами, владевшими магией тьмы, он вполне допускал, что у людей есть и такие.

Жрецов Давен не любил даже больше, чем колдунов. Война тех и других разрушила его дом. Но были причины и более личные: именно предписания жрецов запрещали рыцарям-стражам вступать в брак. Давен принёс обет служения своей принцессе, не думая о том, что когда-нибудь полюбит её. И не один год понадобился, чтобы он понял, что загнал себя в ловушку: каждый день он находился рядом с Сильвеной так близко, как никто другой, и в то же время, как никто другой, далеко.

«Мы слишком мало были вдвоём», — думал он теперь, оглядываясь на Даю, поднимавшуюся в гору в шаге от него. Давену показалось, что та старается сохранять дистанцию, зная, что чародей смотрит на них. Это было правильно, но… так не походило на ту Сильвену, которую он знал.

Принцессу Сильвену правила не интересовали никогда. Она смеялась над тем, как старательно её страж их выполняет. Принцесса привыкла к свободе, привыкла, что никто не может принимать решения за неё.

На мгновение опустив веки, Давен увидел перед собой её смеющееся лицо.

«Снова близко… и снова далеко».

— По крайней мере, здесь нет дождя, — прозвучал неподалёку голос Джудаса, и Давен огляделся по сторонам. Они уже стояли в пещере, и Варна снимала с себя снаряжение и укладывала его у стены.

— Было бы, конечно, лучше, если бы кто-то захватил еды, — продолжила она.

— У меня есть еда, — Каена скинула с плеч вещмешок и принялась копаться в нём. — А вот насчёт костра можете на меня не смотреть. Можно вызвать сколько угодно магического огня — мокрые камни гореть не будут.

Вермандо фыркнул, присел на корточки по центру пещеры и пошевелил пальцами. Тут же на ровной скалистой поверхности запылало чёрное пламя.

Давен и Варна посмотрели на Каену. Оба сомневались, что приготовленное на этом огне можно будет есть. Но Каена лишь пожала плечами. О такой магии она ничего не знала.

— Всё нормально, это просто огонь, — внезапно прозвучал негромкий голос Даи.

Путники мгновенно оглянулись к ней, но невольница стояла, не глядя ни на кого, только в огонь. Казалось, всеобщее внимание было ей абсолютно безразлично. И только через несколько секунд, заметив эти пристальные взгляды, она всё же пояснила:

— Мой господин всегда разжигает такой в пути. Пока ещё никто из нас не умер от проклятья тьмы.

— Хорошо, — прервал наступившее молчание Давен, — воспользуемся тем, что имеем.

Он стал устраиваться у костра, и все остальные последовали его примеру. Они быстро перекусили — в мешке у Каены нашлись сушёное мясо, сыр, хлеб и немного крупы, которую решили оставить на утро. И стали укладываться спать.

— Я на часах, — Варна отошла от костра и встала у выхода, привалившись плечом к стене. Рука её придерживала молот, опущенный на пол у ног.

Каена завернулась в плащ и пристроилась в дальнем углу у самой стены. Джудас — неподалёку от неё.

Дая стояла, глядя по очереди на двух своих господ. Вермандо взглядом приказал ей подойти ближе, но стоило невольнице сделать шаг, как тишину разрезал суровый голос воина:

— Нет. Она будет согревать меня.

Вермандо вскинул на Давена мрачный взгляд.

— Не забывай, что ты нам ещё не заплатил. Она — моя единственная гарантия, что ты не нарушишь условия сделки, — сказал Давен сухо. Тоже поманил Даю к себе и, когда та приблизилась, мягко попросил: — Сними плащ. Укроемся вдвоём.

Без плаща было холодно, но Давен был прав — в такую погоду шерстяного одеяла, какое каждый из путников нёс с собой, хватило бы с трудом.

Они тоже устроились у стены. Дая почувствовала неловкость, когда сильная рука Давена обняла её и прижала к груди, и в то же время эта близость согревала лучше любых одеял. Она улыбнулась, поворочалась немного в руках Давена, устраиваясь поудобней, и довольно быстро уснула.

А Давен долго ещё лежал, слегка опустив веки, и разглядывал её. Он всё ещё не мог поверить до конца, что перед ним в самом деле Сильвена — и в то же время верить очень хотел. Наконец он уткнулся носом невольнице в висок и тоже уснул.

Давену снились мраморные своды Звёздного дворца и звонкий смех девушки, которую он любил больше жизни. Ткани покрывал, взлетавшие в воздух, и голубые, с янтарными прожилками, глаза.

— Я люблю тебя… — прошептал он и мгновенно проснулся, обнаружив, что говорит вслух.

Уже настало утро, и невольница лежала в его объятьях, широко раскрыв глаза.

Давен мысленно выругался и подумал, что, как бы ни поняла Дая его слова, то, что она их слышала — в любом случае не очень хорошо. Но тело Даи было таким горячим, а лицо её находилось так близко, что все мысли в одно мгновение выветрились из головы.

Давен провёл носом по виску Даи, вдыхая исходивший от неё аромат.

— Ты ведь можешь брать меня как плату в любой миг, — прошептала Дая, плотнее прижимаясь к нему. Сомнений быть не могло — она чувствовала, как затвердела плоть Давена, так же как Давен чувствовал жар её тела.

Давен вздохнул.

— Я хочу доставить удовольствие тебе, — прошептал он, — и… —Давен сделал ещё один глубокий вдох. — Не так. Это не должно быть так, как там, в таверне. Это должно быть только для нас двоих.

— Ты презираешь меня? — щёки невольницы порозовели, и она отвела взгляд.

— Как я могу?.. — Давен растерянно разглядывал её лицо, казавшееся в этот миг ещё моложе. Не сдержавшись, он наклонился и легко коснулся поцелуем нежно-розовых губ. Дая тут же запрокинула голову, отвечая на поцелуй. Руки её потянулись, чтобы обнять Давена, обхватили его шею. Давен чувствовал, что теряет рассудок в этом сладком плену — так действовать на него могли только прикосновения Сильвены.

Давен заставил себя разорвать поцелуй и, чуть отстранившись, вгляделся в волшебные глаза Даи.

— Сердце моё… — прошептал он. — Я думал, что никогда уже тебя не найду…

Дая вздрогнула. Руки её крепче сжались у Давена на затылке.

— Ты знаешь меня, да? Пожалуйста, скажи…

Давен медленно кивнул.

— Я думаю, что да. Тебя звали Сильвена. Я… — он прокашлялся, — я тебя любил. Больше жизни любил. Ты была моим божеством, Сильвена.

Дая закусила губу и опустила веки, вжалась лбом ему в плечо.

— Пожалуйста, забери меня…

— Я сделаю всё, что смогу, Силь. Я больше не отдам тебя никому.

Он медленно гладил невольницу по волосам, задевая растрепавшуюся косу.

— Сердце моё… — снова прошептал он. — Прости, что не пришёл раньше. Я не знал… Не знал, что ты жива.

Дая вздрогнула и заглянула ему в глаза.

— Просто больше не уходи, — попросила она.

— Ты ведь не помнишь меня…

Дая покачала головой.

— Я только чувствую, что ты для меня важнее всего мира. Я не знаю, что было раньше, но, если мы были знакомы — я тоже тебя любила. Я поняла, что люблю тебя, в тот миг, когда увидела там, в зале таверны. Для меня существовал только ты. Поэтому… мне было легко это делать, Давен. Я хотела почувствовать тебя в себе, не имело значения, что скажут другие.

Поймав лицо Даи в ладонь, Давен бережно провёл большим пальцем по её щеке.

— Ты не злишься на меня?

Дая покачала головой.

— Как я могу?

На мгновение Давен закрыл глаза, чтобы развеять поселившийся в голове дурман.

— Нам нужно о многом поговорить, — произнёс он вполголоса, так чтобы не мог расслышать никто, кроме них. — Я разбираюсь в магии, но не настолько хорошо, чтобы освободить тебя, Силь. Ты… — Давен прокашлялся, — ты разбираешься в ней лучше меня. Ты знаешь, как убрать эти руны и этот проклятый ошейник?

Дая покачала головой.

— Я не помню, как они оказались на мне, — сказала она. — Только боль. Это первое воспоминание, которое сохранилось в моей голове. Я проснулась и почувствовала жжение на коже вот здесь… — она кончиками пальцев провела по ожерелью из рун, украсившему горло.

Давен вздохнул.

— Мы в тупике, да? — спросила Дая. — Чтобы снять руны, надо вернуть мне память, а чтобы вернуть память, нужно снять руны.

— Похоже на то, — признал Давен. — Но я что-нибудь придумаю.

— Давен… кем я была?..

Улыбка коснулась сухих губ Давена, когда он снова посмотрел Дае в глаза.

— Ты была чародейкой. И моей принцессой. И той, кого я любил.

— Почему я оказалась здесь?

— Ты из Глен-Дрэгона, Силь. Твоего королевства больше нет.

Дая молчала, пытаясь осознать то, что только что услышала.

— Мне некуда возвращаться, — наконец сказала она.

— Да.

Они снова замолкли, только Давен продолжал неторопливо гладить Даю по серебристым волосам.

— Хотел бы я знать, что случилось с тобой тогда… И что произошло потом, — сказал воин.