– В Оук-Парке¹⁷.

– Он всё ещё продолжает трахать молоденьких девочек?

Джонатан бросает на меня взгляд, и я уверен, что он точно знает, что происходит в моей голове.

– Ты привязался к этой проститутке? – спрашивает он.

– Это не имеет значения, – смотрю я на него и жду ответа.

– Его больше не привлекали, – говорит Джонатан. – Похоже, он вышел из бизнеса, когда его поймали на том деле.

– У тебя есть его адрес?

Джонатан вручает мне лист бумаги с адресом. Место на самом деле звучит знакомо, и я понимаю, что это всего лишь в паре кварталов от квартиры Лиа, где она жила в то время, когда я отбывал наказание.

Некоторое время я вглядываюсь в бумагу, и в моей голове начинает формироваться план. Мне может понадобиться небольшая помощь, чтобы собрать всё воедино.

– Где Поли?

– В больнице.

– Что он там делает?

– По-прежнему присматривает за Ринальдо. Думаю, Леле тоже там.

– Ринальдо должны были выписать ещё вчера.

– Они решили взять какие-то дополнительные анализы, – объясняет Джонатан. – Он пробудет там ещё несколько дней.

– Какие анализы? Как долго? – я ничего об этом не слышал.

– Это всё, что я знаю.

Мне это не нравится. Забыв на мгновение о Джеймсе Марино, я сразу же направляюсь в больницу.

В прежней палате Ринальдо нет, и мне приходится отыскать кого-то из медсестёр, чтобы выяснить, куда его перевели. Как только я нахожу нужную, вижу стоящего у двери Поли.

– Что происходит? – спрашиваю я. – Он уже должен был быть дома.

– Без понятия, – говорит Поли, пожимая плечами. – Я просто знаю, что вчера его перевели сюда. Что-то там говорили про какие-то анализы.

Я осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь. Леле устроилась на стуле возле кровати Ринальдо, а он сидит и забрасывает в рот маникотти¹⁸.

– Заходи, Эван, – Ринальдо поднимает вилку в воздух, показывая ей, что мне надо поспешить. Я вхожу, закрыв за собой дверь.

– Леле, дай нам минутку, пожалуйста, – его голос безжизненный, и Леле просто кивает и уходит. У неё красные глаза, и я полагаю, что он рассказал ей о Фелисе.

Я стою у изножья его кровати, сцепив за спиной руки. Он кладёт в рот ещё пару кусочков еды, приготовленной Леле, и, должно быть, принесённой ему контрабандой, а затем запивает большим глотком воды.

– Луиза собирается взять на себя организацию похорон Фелисы. Леле ей поможет.

Я киваю и стою, понурив голову.

– Как продвигается твоё расследование?

– Нашёл связь между счетами, с которых пропали деньги и Джошуа Тейлором, – говорю я ему. – Он определённо связан с бандой Марчелло, но мы нигде не можем найти Тейлора. У меня есть несколько зацепок, которые ещё нужно проверить. Теперь, когда у нас есть номера счетов, Джонатан пытается отследить его через них.

Ринальдо кивает. Сжав губы, он отодвигает прикроватный столик в сторону, и садится повыше.

– Эван, мне нужно тебе кое-что показать. Протяни руку и возьми вон те документы, – указывает он на обычную папку, лежащую на дальнем от Ринальдо конце стола, я беру её и передаю ему. Он открывает папку и глубоко вздыхает, перебирая листы. Как только он находит то, что ищет, сразу же вручает мне.

Это выписка из истории болезни с кучей результатов анализов. Я достаточно разбираюсь в медицинских терминах, чтобы определить те, которые касаются резорбции костей¹⁹ и работы эндокринной системы, но сами результаты ничего мне не говорят.

– Что это?

– Во время операции врачи кое-что обнаружили, – говорит он.

– Обнаружили что?

– Костные частицы.

Я прищуриваюсь.

– Они оперировали твою ногу. Конечно, они нашли фрагменты костей. Там, куда в тебя попали.

– Чтобы быть более точным, они нашли костную ткань, – говорит Ринальдо. – Конкретнее, костную ткань в моей крови.

Я снова смотрю на лист с результатами анализов, стараясь в них разобраться. Ринальдо явно пытается мне что-то сказать, фактически не произнеся ни слова, но я не могу понять, что именно. Я тщательнее изучаю бумагу, достаю из папки ещё листы и под внимательным взглядом следящего за мной Ринальдо перечитываю результаты других анализов.

Костная ткань в крови – я вижу результаты исследований других образцов тканей, но они нормальные. На самом деле это не кости, а что-то похожее, какая-то патология. В нижней части последней страницы я вижу термин «остеосаркома», и моё тело застывает.

– Рак костей, – озвучиваю я тихо.

– Воздействие кислорода во время операции ускорило её рост, – голос Ринальдо спокойный и сухой. – Это в моей крови, эндокринной и лимфатической системах. Видимо, все те деньги, что я потратил на мануальных терапевтов, пытаясь вылечить спину, были бессмысленной тратой. Нужно потребовать их вернуть.

Он смеётся, но я не могу заставить себя увидеть юмор в его замечании. Всё, что я могу сделать, это уставиться на лист, в то время как все мои внутренние органы будто ухнули вниз. Теперь, когда я знаю, что ищу, мне бросаются в глаза все остальные показатели на листе с анализами.

– Может быть, они ошибаются, – я стучу пальцем по бумаге. – Нужно сделать больше тестов. Это может быть ошибкой – может, перепутали записи. Больницы постоянно лажают.

Я встречаюсь с ним глазами, и моя грудь сжимается.

– Они заметили это во время операции, Эван. Поэтому решили сделать анализы.

Когда я вглядываюсь в слова на страницах, перед глазами всё плывёт.

– Леле знает?

– Да.

– Сколько тебе осталось? – еле слышно шепчу я.

– Шесть-восемь недель. Может быть, три месяца с интенсивной химио и радиотерапией, но я этого не буду делать.

– Блядь, – я закрываю глаза, борясь с нарастающим в голове давлением. Мне удаётся проглотить сухой ком в горле, но это требует слишком больших усилий. Когда я смотрю на него, его лицо становится суровым.

– В ближайшие пару месяцев предстоит многое сделать, – прямо говорит он. – Есть некоторые вещи, которые я должен тебе сообщить – места, куда ты должен пойти, чтобы забрать кое-что важное для Леле, Луизы и Ника.

– Вещи? – я не понимаю, что он имеет в виду. Голова идёт кругом, и на меня накатывает волна тошноты.

Ринальдо умрёт.

Через шесть-восемь недель.

Я не могу осознать эту мысль. Из всех людей в мире, которые мне были когда-либо известны, больше всего я доверяю Ринальдо. Он всегда знал, что мне нужно, всегда понимал, не требуя объяснений. Он единственный, кто видел то, кем я стал, и понимал, что внутри меня когда-то был кое-кто другой – тот, кто был навсегда потерян, пока меня держали в яме далеко от родного дома. Он понял и принял, что ничего не может изменить.

Если он уйдёт то, как мне быть?

– Оставайся со мной, сынок.

– Я прямо тут, сэр.

– Нет, ты не здесь. Сосредоточься, Эван, – когда я поднимаю на него взгляд, он показывает пальцами на свои глаза. – Возьми себя в руки. Мне нужно, чтобы ради Габриэллы и Луизы ты был сильным.

Я не могу собраться. Я очень далёк от того, чтобы прийти в себя.

– Мне нужно начать думать о будущем, – говорит Ринальдо. – О будущем моей семьи, моего бизнеса. Садись, я объясню.

Я отказываюсь садиться. Даже не могу сказать, почему это для меня так важно, но, если я вынужден слушать это дерьмо, то не собираюсь для этого садиться.

– Ты догадываешься, что я хочу сказать, – Ринальдо садится на больничной койке чуть выше и тянется к стакану, чтобы попить воды через соломинку. – Луиза не справится с такими трудными обстоятельствами – ты сам это говорил. Как ты думаешь, что мне нужно сделать? Отдать всё Нику?

Я пристально на него гляжу, отказываясь отвечать. Мне не хочется говорить ему о Бени прямо сейчас – пока нет – но, возможно, придётся. Я не могу позволить ему отдать всё Бени, не сообщив, что происходит между ним и Тейлором.

– Это ты, сынок, – говорит Ринальдо. Его голос становится мягче. – Это всегда был ты.

Я вздрагиваю, фактически делая шаг назад от кровати.

– Что?

– Другого выбора нет. Бени, на самом деле, не семья, а я хочу, чтобы мой бизнес остался в моей семье.

– Я тоже не семья, – напоминаю я ему.

– Да, это так.

– Я не хочу этого.

– Вот почему ты идеально подходишь.

Нет, нет, нет, нет, нет!

– Я просто профессиональный убийца, – шепчу я. – Я не смогу всё это сделать.

– Ты знаешь, что можешь, – говорит Ринальдо. – Очень мало осталось того, чего ты так или иначе ещё не делал. У тебя есть сила и воля. У тебя есть уважение. Никто не сможет выступить против тебя и после этого выжить, чтобы об этом рассказать, и все это знают. Ты – одна из главных причин, почему я был так успешен. Ты - лучший кандидат на это место, и у меня нет времени искать другого.

– Ринальдо... – я не знаю, что сказать. Я никогда не хотел этого. Я не хочу этого.

Ринальдо умирает.

– Кому ещё я могу доверять, Эван? Кто ещё проследит за тем, чтобы о моей семье позаботились? Мне дают только несколько недель, может быть, ещё меньше.

Всё, что я могу делать – это смотреть в пол. Кажется, я не могу заставить свои мышцы реагировать на команды мозга. Я слышу скрип кровати, когда Ринальдо встаёт, но не могу осознать это, пока он не становится рядом со мной. Ринальдо берёт меня за руку.

– Скажи это, Эван. Скажи мне, что ты возьмёшь на себя мой бизнес и справишься с этим.

У меня пересыхает горло. Я облизываю губы, но это, кажется, ни капли не увлажняет его.

– Пожалуйста, Эван. У меня есть только ты.

– Я сделаю это, – отвечаю я, и мой желудок падает куда-то вниз.

Я, правда, не знаю, что ещё могу сделать.