Он опустил свой рот на мою шею и начал жадно её посасывать. Словно помечал свою территорию.
Я прижимала его крепче, сильнее, извиваясь под ним, встречая каждый его толчок. Мне хотелось в последний раз получить всё, что он мог дать.
Он сменил угол проникновения, врезаясь в меня бёдрами и убеждаясь, что мой клитор не остался без внимания. Мы двигались синхронно, самозабвенно, пока не достигли своего пика. Слёзы покатились из моих глаз, когда сильный и неистовый оргазм настиг меня.
Ещё один толчок, и он последовал за мной, моё имя сорвалось с его губ.
Он уткнулся лицом в моё плечо, его грудь тяжело поднималась и опускалась, пока он пульсировал внутри меня. Мы лежали так несколько минут, приходя в себя после всего, что только что произошло.
Наши потные тела липли к кожаной обивке сидений, и он изогнулся со стоном удовлетворения, переворачивая меня. Я легла к нему на грудь, прижимаясь щекой и слушая грохочущие удары его сердца.
Он опустил руку на мои волосы.
— Останься, — прошептал он. — Ты - моя. Блядь, если я делаю что-то не так, поговори со мной, научи меня. Но ты не можешь уйти. Не так.
Я прикоснулась губами к его оголённой коже.
— Уэст, я не могу. Не могу сделать этого снова. Я не должна задумываться, могу ли доверять тебе. Переживать, с ней ли ты в данный момент, думаешь ли ты о ней или прикасаешься к ней.
Он начал всё отрицать, но я прикрыла его рот рукой.
— Хочешь поговорить о поведении? Ты нёс её на руках! Она прижималась к тебе, обнимая! Вы смеялись!
Он убрал мою руку от своего рта.
— Она просто идиотка, подвернувшая свою чёртову лодыжку, я нёс её в...
— А знаешь, что? — перебила я. — Мне похер. Уверена, у тебя есть оправдание. У тебя всегда оно есть. Уверена, у тебя есть чертовски веская причина, почему ты хранишь её фотографии в своей тумбочке
Он нахмурился.
— Понятия не имею, о чём ты говоришь.
Я прикусила щёку, сдерживая крик, и подхватила его рубашку с пола. Я натянула её на себя, благодарная за то, что она достаточно длинная, чтобы прикрыть мою наготу. Посмотрев на него, я выбралась из грузовика. Я даже не сразу почувствовала, как острые осколки устричных раковин впились мне в ноги.
— А ты проверь, когда приедешь домой. А потом можешь дать мне разумное оправдание.
Натянув на свой оголённый зад джинсы, он последовал за мной.
— Сэди, не делай этого. Не уезжай. Сядь на другой рейс. Откажись от работы. Давай разберёмся во всём.
Прищурившись, я повернулась к нему, игнорируя его протянутую ко мне руку.
— Здесь не в чем разбираться. Между нами всё кончено.
— Между нами ничего не кончено! Перестань повторять это!
Подойдя ближе, я нежно и чувственно поцеловала его в последний раз. Прощальный поцелуй.
— Ты действительно любишь меня, Уэст? Тогда отпусти меня. Просто отпусти меня.
Я ждала, как идиотка. Лежала в кровати с сухими глазами, в которых больше не осталось слёз, и дрожала толи из-за злости, толи из-за невыносимой боли. Мне хотелось кричать и бить кулаками по его груди. Целовать до потери сознания, а потом трахать, пока мы оба не будем обессилены. Мне хотелось шептать ему на ухо, что я тоже люблю его, и что у нас всё получится. Я представляла разочарование Обри в мельчайших деталях. Я хотела показать ей, что она не права. Доказать, что Уэст правда любит меня и, что мы идеально подходим друг другу.
Но я не сделала ничего из этого.
Потому что он не пришёл.
Ни тогда, когда я встала, чтобы выпить стакан тёплого молока. Ни тогда, когда звёзды насмехались надо мной, пока я смотрела в окно, надеясь снова увидеть его грузовик. Ни тогда, когда серые лучи рассвета, начали пробираться в мою комнату. Ни тогда, когда я смывала последнее напоминание о нас - его последние прикосновения и мускусный запах, смешанный с моим привычным запахом арбуза. Ни тогда, когда я на абсолютном автопилоте упаковывала свои вещи и собирала туалетные принадлежности из ванной. И ни тогда, когда я вытащила на тротуар два своих огромных чемодана и стала ждать Грэди, чтобы он отвёз меня в аэропорт Саванны.
Он не появился и в последний момент, промчавшись сквозь посадочные ворота, чтобы умолять меня остаться.
Он не написал. Не позвонил. Не появился.
Он так и не пришел.
Он отпустил меня.
Он отпустил меня.
Он отпустил меня.
Знаете, что самое лучшее в самолётах? В них подают алкоголь. Даже утром. По словам Грэди, сегодняшний день был посвящён перелётам. Официально это был не рабочий день, так почему бы мне не начать день с отвёртки? Я не очень много помню о первом перелёте Саванна-Майями. Только то, что я пила одну только отвёртку весь полёт. Я сидела рядом с каким-то бизнесменом в командировке, который, слава Богу, игнорировал меня, поэтому просто пила свой напиток и невидящим взглядом смотрела в иллюминатор.
Рассматривая землю в тысячах километрах от меня, я отчётливо понимала, что в сравнении с целым миром, я лишь крошечная его часть. Что моя боль ничто по сравнению с проблемами мира, которые его наполняют. Нищета, голод, безграмотность, преступность, дискриминация. Моё разбитое сердце и рядом не стояло со всеми этими проблемами.
И всё же я чувствовала себя разбитой.
Разрушенной. Сломленной. Преданной.
Но не уничтоженной. Я была слишком упрямой, чтобы позволить парню уничтожить меня снова.
Нет. По крайней мере, у меня была гордость.
И именно гордость требовала, чтобы к моменту прибытия на Карибские острова моё самокопание закончилось. У меня в запасе оставался ещё один перелёт для того, чтобы подуться, а затем я должна буду взять себя в руки, как большая девочка.
Если Уэст достаточно глуп, чтобы понять, где он облажался, то это его проблемы, не мои.
Я была чертовски лакомым кусочком.
Любой мужчина, с которым я буду рядом, будет счастливчиком. Грёбанным везунчиком.
Я сделала последний глоток своей отвёртки и позволила себе скупую, горькую улыбку. Гнев был предпочтительнее отрицания. Я делала успехи, проходя через стадии горя.
В Майями было пасмурно. Мы с Грэди должны были наладить наши отношения, благодаря этой поездке, но с этим возникли трудности в виде огромного самолёта. Как и при первом перелёте, он сидел в первом классе, а я в середине самолёта возле крыла. На этот раз возле меня сидел парень, ненамного старше меня. И, к сожалению, он не был настроен игнорировать меня.
Засунув свою ручную кладь в отсек, он повернулся ко мне и протянул руку, чтобы поздороваться.
— Привет. Я Ник.
Нехотя протягивая руку, я подняла голову.
— Сэди.
Его тёплые пальцы задержались на моих дольше необходимого, и я выдернула руку и села на неё. У него были тёмные глаза, как цвет любимого кофе Уэста. Воспоминания испортили мне настроение, и я нахмурилась.
Глаза Ника расширились, и он бросил взгляд через плечо.
— Что-то случилось? Тебя укачало, что ли?
Я покраснела, смущенная из-за того, что выплеснула свою ярость на этого невинного парня.
— Нет. Я... я в порядке.
Он замер, рассматривая моё лицо. Мне было интересно, что он такого увидел, изучая меня, что это заставило черты его лица расслабиться, прежде чем он опустил взгляд и продолжил разглядывать меня. Посмотрев вниз, я смутилась. Ремень безопасности чуть отдёрнул мою кофточку, демонстрируя край лавандового бюстгальтера. Я начала возиться с хлопком, пытаясь всё прикрыть.
Его губы были растянуты в улыбке, когда я вновь на него посмотрела.
— Да, я вижу, — сказал он нежно.
Я занервничала. Он, что, флиртует? Мне потребовалась минута, чтобы до конца изучить его. У него была загорелая кожа, а в каштановых волосах виднелись выгоревшие на солнце пряди. Слабые мимические морщинки испещрили его острые черты лица, а полные губы по-прежнему были изогнуты в ухмылке.
Какого чёрта я вообще обратила внимание на его губы?
Я не позволяла себе опустить взгляд ниже гладко выбритого подбородка и остро очерченной линии челюсти, но поскольку его плечи касались моих, было очевидно, что он довольно широкоплеч.
Алкоголь. Мне нужно больше алкоголя.
Стюардесса начала информировать нас о безопасности, и Ник внимательно слушал её, что было довольно заметно, учитывая тот факт, что всем остальным пассажирам было по фигу. Он обернулся посмотреть на дверь выхода, что была в двух рядах позади нас.
Когда самолёт вырулил на взлётную полосу, он мёртвой хваткой вцепился в подлокотники, сбрасывая мой локоть.
— Извини, — процедил он.
— Нервничаешь?
— Нет.
Я приподняла бровь, и он поморщился.
— Напуган до усрачки - подойдёт больше.
Я прикусила губу, чтобы не заулыбаться, но он увидел этот намёк на улыбку.
— Большинство авиакатастроф происходят в первые две минуты после взлёта. Как только мы окажемся в небе, я буду в порядке. Главное пережить эти две минуты.
Он обхватил колени руками, отчего его мышцы напряглись.
— Поговори со мной. Отвлеки меня, — в его глазах была мольба, что никак не соответствовало его грубому голосу.
— Эммм. Ладно, — я замолчала, так как в голове не было ни единой мысли. — Ты одинок? — что за хрень? Откуда вообще взялся этот вопрос?
— Да. А ты?
Я сжала челюсть и на секунду отвернулась.
— Да. Очень.
Он прищурил глаза, рассматривая меня.
— Что он сделал?
— Что?
— Что сделал этот идиот?
— Он идиот, в этом и проблема, — я пожала плечами.
— Предельно ясно.
Качая головой, я вернула ему его же вопрос.
— А как насчёт тебя? Почему ты одинок?
— Я много путешествую из-за работы. Это тяжело.
Это слово. Я не смогла остановить себя и посмотрела на его пах.
Его руки расслабились, когда он засмеялся надо мной.
— Да, иногда это бывает настоящей проблемой. Но я справляюсь.
Я прокашлялась. Он правда имел в виду то, о чём я подумала? Морщинки вокруг его глаз углубились, когда он попытался сдержать смех и сохранить серьёзное выражение лица.
— Данная проблема возникает часто? — что, чёрт возьми, не так со мной этим утром? Я винила во всём выпитую ранее отвёртку.