Я вела две разные семейные кампании, которые организовал Грэди. У них были разные концепции, но он был одинаково ими доволен. И мы, наконец, слава тебе Господи, улучшили наши танцевальные уроки.

Ру ответила на моё электронное письмо спустя три дня. Она написала, что ей очень нравятся снимки и их качество, но полностью раскритиковала выбранную мной модель для снимков, написав, что я могла бы найти кого-нибудь и лучше. Когда я написала ей, что это идеальный экземпляр, тем более, полностью в её вкусе, она больше ничего не ответила. Хмм. Как я и думала.

На протяжении недели я работала с замечательной семьёй, у которой было три дочери. У девочек были белокурые локоны, огромные голубые глаза и просто умилительные ямочки на щёчках. Но когда в понедельник после обеда самая младшая отправилась спать, мне пришлось отложить свою камеру.

Поэтому я немного отставала от работы.

Подойдя к зоне, где находились активные развлечения на воде, я уставилась на перечень возможных занятий. Джил, водный инструктор, до ужаса весёлая и активная, которая постоянно пыталась затащить меня в воду, незаметно подошла ко мне и стала рядом.

— Ты, наконец, созрела для падлбординга?

— Нет, — призналась я. — Но я всё равно это сделаю.

— Да! — она возбуждённо захлопала в ладоши. — Вода сегодня просто отличная, спокойная, волны небольшие. Давай возьмём необходимое снаряжение и пойдём заниматься, пока ты не передумала.

Она с молниеносной скоростью схватила всё, что нам было нужно, и практически подтолкнула меня к прибою.

Я рассказала ей о своём страхе по поводу воды ещё в день нашей встречи, и она пообещала постоянно находиться рядом со мной. Думаю, она просто не хотела давать мне шанса отказаться.

Полтора часа занятий прошли незаметно. Возможность видеть сквозь прозрачную бирюзовую воду притупила мой страх быть съеденной заживо морскими чудовищами. Также помогло ещё и то, что я не была в воде, я фактически находилась на воде, сидя на доске подальше от опасности. Мне было намного комфортней, чем Джилл, пытающейся заставить меня повторять за ней некоторые движения йоги. Я отлично провела время и пообещала ей встретиться завтра после обеда для ещё одного занятия.

К тому времени, как мы закончили, поднялся небольшой шторм, который предположительно должен был прекратиться через час или два, поэтому я пошла в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться, задаваясь вопросом, успею ли я вздремнуть, прежде чем мне нужно будет встретиться в семь за ужином с Ником и Грэди. Выйдя из лифта, я направилась к себе, и, когда была уже на полпути по коридору, напротив меня распахнулась дверь. Из комнаты, выглядя смущённо, вышла пожилая женщина с чёрными, спутанным волосами. Она рассеяно посмотрела на меня, в то время как удовлетворённая улыбка растянула её губы. Её кофточка сползла с одного плеча, но она будто не замечала этого.

Остановившись, я развернулась, чтобы посмотреть, как она заходит в лифт. Она что-то напевала, когда нажимала нужную кнопку.

Кто-то хорошо провёл день.

Когда лифт унёс её прочь, я развернулась обратно и пошла к своей комнате. Я сделала всего пару шагов, когда та же дверь вновь открылась. И из неё вышел Ник.

Я резко остановилась и перевела взгляд от него к лифту позади меня. Когда я снова посмотрела на него, мои глаза расширились, а брови от удивления полезли на лоб.

— Так вот где ты проводишь свои тренировки?

Его лицо не выражало никаких эмоций.

— Она клиент.

Я открыла рот. Закрыла. Вновь открыла.

— Так ты и в эскорте работаешь?

— Что? Нет! Не такой тип клиента.

— Эта женщина, — я указала пальцем в сторону лифта, — только что получила оргазм. Она, блин, прям светилась вся, Ник. И ты не имеешь к этому никакого отношения?

Он усмехнулся и поправил ширинку, даже не покраснев.

— Она сама о себе позаботилась. Я смотрел, но не трогал.

Не знаю, почему это шокировало меня, но прозвучало это очень... пошло. Было бы не так пошло, даже если бы он признал, что трахнул её. Может потому, что она была старше него на пару десятков лет? Мог ли парень вроде него - молодой, привлекательный, успешный - быть заинтересован в ней? Она ему в матери годится.

Возможно, у него был Эдипов комплекс. Или ему просто нравились женщины среднего возраста.

— У меня нет слов, — я уставилась на него, отказываясь принять то, что он мне говорил.

Он поднял камеру.

— Это была фотосессия. «Будуар». Тёмная, сексуальная, горячая...

— Это для твоей кампании? Сегмент озабоченных старушек? Слышала, у этой части населения самый высокий процент ЗППП на сегодняшний день.

Он начал смеяться, громко и долго.

 — Нет. Это просто подработка. По отелю прошла молва, что я делаю такие фотосессии, и пока я предан основной работе, Грэди закрывает на это глаза. Кажется, удовлетворенные отдыхающие чуточку охотней расстаются со своими деньгами.

Я опустила взгляд. В районе молнии у него виднелась небольшая выпуклость.

— Ну конечно, просто фотографировал, ага.

— Ты об этом? — усмехнулся он, ничуть не смутившись. — Нет ничего сексуальней женщины, увлечённой своим телом. В любом возрасте. Женщина, которая опускает все барьеры и просто трахает себя до изнеможения, в то время как тебе хочется лишь последовать за ней - безумно сексуально. — Он прошёлся взглядом по моему телу, задержавшись на груди, где влажное бикини проступало сквозь майку, а затем добавил: — Впрочем, как и ты, в этом наряде.

Я проигнорировала его нахальные намёки.

— Я делала фотосессии в стиле «будуар», — мои мысли сразу же вернулись к фотографиям Обри, которые я нашла в тумбочке Уэста. — Но никогда клиент так не выглядел после них.

— Возможно, ты неправильно это делала?

Я громко выдохнула. Ну да, с ней определённо было всё неправильно.

— Дай мне посмотреть эти снимки. Удиви меня, — я потянулась за камерой, но он поднял её вверх, не давая мне дотянуться до неё.

— А как же конфиденциальность клиентов?

— А как же профессиональная любезность? — сразу же ответила я.

Он спрятал камеру за спину.

— Вот что я тебе скажу. Если ты хочешь увидеть мои фотографии в этом направлении, то я сфотографирую тебя. Бесплатно. Можешь даже оставить все фотографии себе.

Я засмеялась.

— Размечтался.

— Еще как, — его глаза потемнели, когда он встретился со мной взглядом, а затем стали практически чёрными, стоило ему опустить их на мои торчащие соски, виднеющиеся из под влажной футболки.

— Я дам знать, если передумаю, но не надейся слишком сильно, — погладив Ника по руке, я обошла его и направилась дальше по коридору. — Разве тебе не нужно кое о чём позаботиться до обеда? — я указала рукой на его промежность.

— Теперь ты беспокоишься о моих нуждах, да, Сэди? Думаю, у меня появился прогресс. Постарайся не думать обо мне, пока будешь принимать душ, — его голос становился всё громче, пока я шла дальше по коридору.

Я покраснела, войдя в комнату, а пульс вдвое участился, так как я непроизвольно задумалась, какого это, участвовать в такой фотосессии. Быть полностью раскрепощённой, сексуальной, распутной...

Я никогда на это не соглашусь.

Я была бы слишком застенчивой, зажатой, закрытой. Моё тело было в порядке, - чёрт, оно было намного лучше, чем у его клиентки, - но во мне не было уверенности.

Блядь.

Может в этом дело?

Уверенность. В этом разница между мной и Обри? В этом вся суть проблемы?

Я сползла вниз вдоль двери, пока не коснулась коленей подбородком.

Я проигрывала на её фоне, или же я проиграла, потому что позволила ей забрать то, что было моим? Потому что мне даже в голову не приходило, что я могу конкурировать с ней, и просто оставила всё ей, позволив запустить в него её наманикюренные пальчики?

Меня это не устраивало.

Ни капельки.

Я прокручивала эти вопросы в голове на протяжении нескольких следующих дней. Прокручивала все свои встречи с Уэстом и Обри в болезненных, мучительных подробностях. А потом начинала всё заново.

Она манипулировала мной большее количество раз, чем я могла признать. И я позволила ей. Я, блядь, позволила ей. Но что ещё хуже, Уэст тоже допустил это.

Он отстранился от меня после нашего первого незабываемого поцелуя в гостевом домике сразу же, как только она вошла в комнату.

Он позволил ей прикасаться к нему на этой идиотской фотографии под пальмой в доме его бабушки, её рука на его груди клеймила его без лишних слов.

Он позволил сидеть ей в своём джипе во время просмотра фильма, будто у неё было право быть там рядом с ним.

Он, блядь, разрешил ей остаться у себя дома после барбекю вместо того, чтобы вызвать такси и вышвырнуть её задницу прочь.

И в его проклятой прикроватной тумбочке были её грёбаные снимки.

Но, когда я принимала душ, то вспомнила, как он заботился обо мне, когда я обгорела на солнце.

Я думала о нём, стоило мне только увидеть блинчики в буфете во время завтрака.

Замёрзнув как-то ночью, я вспомнила, как он пробирался ко мне через окно и обнимал, согревая, до рассвета.

Старый, потрёпанный грузовик, ехавший по территории отеля грохотал прям как его.

Детский уголок, располагавшийся в отеле, мог похвастаться хоккейный столом, похожим на тот, что был в «Крушении». Даже цвета были похожи.

А на здешней яхте было точно такое же кресло-мешок, в котором спала я на «Витаминке».

Небо приобретало тот же цвет, что и его глаза, после дневных штормов, которые длились здесь не один день.

И эти грёбаные бумажные самолётики, появлявшиеся каждое утро.

Я уставилась на них. Двенадцать штук лежали на моей кровати. Некоторые были большими и легко сложенными, словно их складывал второклассник, некоторые были маленькими и затейливо согнутыми, словно истребители. И на всех был его кривой почерк.

Послания.

Слова, которые я была слишком зла, слишком труслива и слишком взволнованна, чтобы прочесть.

До этого времени.

Этой ночью я поняла, что мне надоело находиться в подвешенном состоянии, балансируя между злостью и любовью, — да, чёрт бы его побрал, это была любовь. Я устала и готова была действовать. Отпустить всё и увидеть, куда меня это приведёт. Выяснить, наконец, какое из этих двух чувств победит.