Глава 15

ТЕО

— Но мы же не во Франции, — вздыхает Эмили.

— Знаю, — говорю я, — но это только пример. Наоми очень помогает, и мы хорошие друзья, поэтому она поцеловала меня в щеку. Это ничего не значит, Эмили.

Она скрещивает руки на груди и надувает губы. А потом, еще до того, как я успеваю вернуться к развилке, она засыпает.

Надеюсь, к утру она обо всем забудет. С другой стороны, если мы с Наоми продолжим заниматься подобными вещами, мне рано или поздно придется рассказать ей, что мы... не просто друзья.

Я беру ее на руки и несу в дом. Мне удается снять с нее пальто и туфли, при этом не разбудив. Я решаю дальше ее не раздевать, особенно после того, как она устроила такой скандал в кабинете доктора.

Но она не должна спать в одежде. Я легонько ее тормошу, пока она не просыпается.

— Ну что-о-о? — ноет она.

— Переоденься в пижаму, милая.

— Я не хочу, — говорит она, натягивая одеяло на голову.

— Надо, — говорю я. — Эта одежда вся грязная, к тому ж она совсем неподходящая для сна.

Я достаю ее пижаму и кладу на кровать.

— Давай, ну же.

Она стонет, но встает с кровати.

— Почисти зубы, как только переоденешься, — говорю я.

Она вздыхает, но я вижу, что спорить она не собирается.

После того, как она переодевается и чистит зубы, я укладываю ее обратно и целую в лоб, когда она снова засыпает.

* * *

Я просыпаюсь от того, что кажется, будто мой будильник сверлит мой мозг. Я поставил его на пять, чтобы пораньше посмотреть, как там Эмили.

Мое горло словно набито ватой, и когда я сглатываю, мне кажется, что в горло вонзаются иглы. Бл*дь.

Я встаю с кровати, и у меня кружится голова. Я кашляю, и мне кажется, что отекло настолько, что там остался зазор сродни коктейльной соломинки, через которую сейчас прорывается кашель. Кашель вызывает боль, но после приступа кашля, мне становится чуть легче дышать.

Мой нос полностью забит, так что я могу дышать только через мое воспаленное горло. Я натягиваю рубашку и ковыляю в комнату Эмили.

Я открываю дверь и заглядываю внутрь — она спит. Я наклоняюсь и включаю ее ночник, затем подхожу ближе, чтобы посмотреть, как она выглядит.

Лоб у нее слегка вспотел, но лицо выглядит по крайней мере умиротворенным. Она не кашляла всю ночь, и я вижу, как ее ноздри раздуваются при дыхании. Черт возьми, похоже, она справляется лучше меня.

— Эмили, — шепчу я.

Она не просыпается.

Я не собираюсь будить ее или что-то в этом роде. Ей нужен отдых.

Вернувшись в свою комнату, я открываю компьютер и пытаюсь немного поработать, но чувствую себя настолько паршиво, что едва могу сосредоточиться. Я продолжаю проверять Эмили каждые двадцать минут. В какой-то момент я слышу ее кашель, но она не просыпается. Ее кашель, по крайней мере, звучит намного звонче, чем мой. Мой кашель звучит так, как будто я, нахрен, под водой и с полным ртом.

В какой-то момент я слышу, как Эмили зовет меня.

— Папа.

Я бросаюсь в ее комнату и вижу, что она сидит в одной пижаме. Она полностью сбросила с себя одеяла.

— Эй, — говорю я, — укутайся обратно.

— Здесь так жарко! — канючит она.

Вчера вечером я включил отопление на полную мощность.

— Жара может помочь убить вирус, — говорю я.

— Здесь ооооочень жарко, — ноет она, — и мне уже гораздо лучше.

— Ты сегодня не будешь играть, — говорю я. — И неважно, как хорошо ты себя чувствуешь.

— Я все еще больна, — вздыхает она, шмыгая носом. — Я не смогу пойти в школу.

Я смеюсь, но мой смех превращается в ужасный кашель, от которого у меня саднит горло.

— Ты же болен, папочка, — говорит она. — Сейчас тебе надо идти к врачу.

— Я в порядке, — отмахиваюсь я.

— Если я пойду к врачу, то и ты тоже должен пойти. Так будет справедливо! — кричит она.

В последнее время она была прям помешана на справедливости. Обычно ее идея фикс насчет справедливости сводилась к тому, что, что если она страдает, то кто-то другой тоже должен страдать.

— Мне нужно позаботиться о тебе, — говорю я. — К тому же, я сильный, и доктор уже выяснила, что это обычная простуда. Я просто подцепил то, чем больна ты. Мне ведь не нужен врач, чтобы это сказать, верно?

Она скептически косится на меня.

— Или ты просто боишься уколов.

— Может, и так, — говорю я. — Но я уже взрослый, так что решение остается за мной.

— Так нечестно!

— Может ты проголодалась? — спрашиваю я.

— Нет.

— Очень жаль, — говорю я. — Потому что ты будешь есть, хочешь ты этого или нет.

Она хнычет по этому поводу, но я заставляю ее съесть кусочек тоста с маслом, и она выпивает полстакана апельсинового сока.

Сам же я едва могу столько съесть. У меня аппетита еще меньше, чем у нее. Я жую и жую тост — который даже не жуется — и чувствую тошноту, когда думаю о том, чтобы откусить еще кусочек.

— Ты же сказал, что мне надо поесть, — говорит Эмили. — Значит, и тебе тоже.

Я вздыхаю и заставляю себя откусить еще кусочек.

— Думаю, что ты больнее меня, так что, возможно, это мне стоит позаботиться о тебе.

Я смеюсь, но смех превращается в мучительный, словно раздирающий горло, кашель.

— Возможно, — хриплю я.

К сожалению, сегодня мне нужно работать. В последние несколько дней я... отвлекался. Слишком много крайних сроков давят на меня, и слишком много клиентов, которые будут чувствовать себя заброшенными, если я просто заберусь обратно в постель и возьму больничный.

Кроме того, Эмили может быть и не так больна, как я, но она все еще не выздоровела. Мне все еще нужно заботиться о ней.

Я иду в ванную и роюсь в аптечке в поисках лекарства от простуды. Я вытаскиваю его и ставлю на стол. Эмили тут же начинает хныкать.

— От «Найквила» такое ощущение, словно наелся перьев. Тем более название такое, словно там и правда перья или иголки дикобразов. (прим. пер.: Nyquil и Dayquil — названия ночного и дневного препаратов от простуды; Quill — птичье перо; ствол пера; игла дикобраза).

Перо. Это было одно из ее вокаб-слов на прошлой неделе.

— Это «Дайквил», — говорю я.

— В нем все еще есть перья! — возмущенно кричит она.

Боже, какое ужасное название для медицины.

— Смотри, — говорю я. — Я собираюсь его выпить. Ничего страшного в этом нет.

Я откупориваю колпачок и наливаю себе дозу, которая рекомендуется для взрослых. Я выпиваю залпом и заставляю себя улыбнуться. Я чувствую липкое сиропообразное лекарство на своих губах. Наверное, от этого мои зубы стали оранжевыми.

— Он вкуснее, чем «Найквил»? — с подозрением спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

— Это лекарство, Эмили, оно не должно быть вкусным. Ты терпишь плохой вкус в течение нескольких секунд, а взамен в течение нескольких часов ты будешь чувствовать себя намного лучше. Для меня это вполне оправдано.

— Не для меня, — говорит она.

— Я решил за тебя, — говорю я, наливая ей детскую дозу. — Так что тебе не нужно принимать решение. Пей.

— Неееет! — ноет она.

Раздается звонок в дверь.

Дерьмо. Наоми. Она сказала, что будет присматривать за Эмили, пока я работаю. Судя по тому, как быстро я заболел, она наверняка подхватит болезнь — если уже не подхватила.

Прежде чем открыть дверь, у меня начинается приступ кашля, и я надеюсь, что смогу поговорить с ней, пока не начнется следующий. Я приоткрываю дверь ровно настолько, чтобы видеть ее.

— Привет, — говорю я через щель.

— Ты не собираешься впустить меня? — спрашивает она. Она выглядит яркой и красивой, как гребаный солнечный луч. И ни намека на то, что она больна. Мне бы хотелось, чтобы так оно и оставалось.

— Я заболел тем же, что и Эмили, — говорю я, стараясь держать свой голос под контролем, чтобы не кашлять. — Так что тебе наверняка не захочется...

Она толкает дверь, отпихивая меня назад и проскальзывает внутрь мимо меня.

— Наоми, — начинаю я, но она обрывает меня.

— Я переболела еще месяц назад, — говорит она. — У меня иммунитет.

— Ты не знаешь наверняка...

— Тео, я же сказала, что помогу тебе сегодня. Так что ты можешь немного отдохнуть пока я присматриваю за Эмили, или...

— Мне надо поработать, — вздыхаю я. — Я пойду работать в свой кабинет. Ты можешь держаться подальше, чтобы свести к минимуму риск заболеть.

— Просто расслабься, — говорит Наоми. — Я здесь, и я не собираюсь болеть. Я бы уже заболела, если бы собиралась.

Она бросает на меня быстрый взгляд. Я кончил прямо на нее два дня назад. Мы все время прикасались друг к другу. Да, она определенно права.

— Наоми, — улыбается Эмили.

Я смотрю на стол и вижу, что лекарство все еще нетронуто.

— Выпей, — рявкаю я, указывая пальцем.

Я уже чувствую, что лекарство начало работать. Оно подавляет мой кашель и снимает остроту симптомов. У меня все еще кружится голова, но, по крайней мере, горло теперь может отдохнуть.

Эмили надувает губы, но потом смотрит на Наоми. Она хватает мерную чашечку с сиропом и залпом выпивает. Ее лицо морщится от дурного вкуса, но она не жалуется.

— Она хочет казаться более взрослой для тебя, — шепчу я Наоми. — Уже лучше? — спрашиваю я Эмили.

Она пожимает плечами:

— Наверное. Можно мне теперь поиграть с Наоми?

— Ты же слышала, что сказал доктор, — говорит Наоми. — Ты должна отдыхать.

— Тогда может ты почитаешь мне сказку, пока я буду отдыхать?

— Конечно, — соглашается Наоми.

Я открываю ноутбук и принимаюсь за работу. Лекарство помогает мне войти в какой-то ошеломляющий транс. Мой мозг действует как тупой компьютер, просто выполняя минимальное количество работы, которое мне нужно сделать, прежде чем я просто позволю себе отключиться. Я отвечаю на срочные письма и обновляю столько портфолио, сколько могу.

Я делаю несколько звонков — только те, которые абсолютно критичны.

— Ты говоришь как дерьмо, Тео, — говорит один из моих клиентов.

— Видел бы ты, как я выгляжу, — говорю я, смеясь тихим хрипом.

— Ну, — усмехается он. — Спасибо, что позвонил мне, пока болеешь.

— Нет проблем, — киваю я и вешаю трубку.

Как только я вешаю трубку, то чувствую, что жизнь почти вытекает из меня. Я направляюсь к лестнице, но у меня кружится голова и я падаю на диван. Я немного отдохну здесь — соберусь с силами — пока не буду готов подняться наверх.