Глава 4

— Дорогая. Мы так давно не виделись, — Джина Кордано, мать Мии и идеальный пример жены мафиози, поцеловала дочь в обе щеки и повела по идеальному мраморному фойе их дома в стиле Итальянского Ренессанса в эксклюзивном фешенебельном районе «Хендерсон».

Снаружи дом выглядел как многие другие роскошные дома в этом районе, впечатлял и доступ к каньону, переделанному под поле для гольфа, называемое «Рио-Секко». Однако система безопасности резиденции Кордано включала проволочное ограждение, камеры скрытого видеонаблюдения и охранников, работающих двадцать четыре часа в сутки, а также десятифутовые кусты для уединения.

Альфио, главный вышибала ее отца, подошел к массивной двери позади Мии и запер ее на кодовый замок. Прежде чем она поняла, что ее отец делал для выживания, Мия всегда поражалась семьям ее друзей, которые никогда не запирали себя в своих домах. Они регулярно оставляли двери и окна открытыми, и гуляли в своих дворах без телохранителей или камер. У них была свобода, которую она так безнадежно желала и знала, что у нее никогда этого не будет.

Мия поморщила нос от сильного запаха парфюма своей матери и осторожно обняла ее, стараясь не помять льняное платье Джины. Но это не имело бы значения. У ее матери был огромный гардероб, и она меняла наряды пять или шесть раз на дню, играя роль символа мощи своего мужа.

— Выглядишь мило, мама. Это «Прада»?

— Новая коллекция, — ее мать улыбнулась своей идеальной улыбкой на идеально накрашенном лице, с идеальной стрижкой — ассиметричный боб. Хотя Мия унаследовала от матери густые темные волосы, она сразу обстригала их, когда они начинали доходить до плеч, и она знала, что мать презирала этот образ.

Взгляд матери прошелся по черному панковскому платью Мии, с корсетом, облегающим талию, кринолинной подложкой и погонами с серебряными пряжками. Мия надела под платье кружевные чулки и свои любимые сапоги с толстой подошвой, доходившие до икр, с красными розами, вышитыми по бокам.

— Твой отец будет разочарован, увидев тебя одетой, как панк-рок звезда. У меня есть вещи из прошлой коллекции «Шанель» наверху в свободной комнате. Почему бы тебе не побежать наверх и не найти что-нибудь для себя. Сегодня он не в очень хорошем расположении духа.

Фраза «не в очень хорошем расположении духа» была семейным кодом, что означало, что он уже вывалил на маму свое недовольство, что вероятно и послужило причиной того, почему на ней было слишком много макияжа, а руки были прикрыты свитером. Мать Мии знала все трюки, чтобы прятать синяки. Это была часть роли хорошей жены. Несмотря на то, что ее брак был не по договоренности, Джина быстро осознала, что она была очарована учтивостью и шармом. Ее муж женился на ней исключительно из-за ее внешности и связей, и любовь, о которой он заявлял, испарилась в тот же день, как она сказала: «Согласна».

Все-таки, она выполнила свой долг, как хорошая принцесса Мафии, какой ее и растили. Она подарила своему мужу ожидаемого сына и двух ненужных дочерей. Нашла и украсила дом под стать статусу босса мафии, вырастила троих детей и гарантированно всегда была ухожена и безупречно одета. Идеальный функциональный аксессуар под рукой мужа-мафиози. Она покорно держала язык за зубами, когда он проводил время со своими любовницами, а взамен, пользовалась благами его статуса дона Мафии. Это было холодное, пустое существование и то, частью чего не хотела быть Мия.

— Я надела платье, чтобы он не бил меня, — сказала прямо Мия. — Если теперь он решит, что хочет видеть меня в розовом или «Шанель», когда я навещаю вас, то это решение далеко от того, что я предприму. Я бы даже не приехала домой, если бы не ты и Кэт.

Или тот факт, что ее отец послал бы своих людей выследить ее, просто потому, что он бы не потерпел неповиновения в любой форме.

— Тебе нужно принять то, кем ты являешься и обязанности, которые прилагаются к женщине в семье Мафии, — ее мать крепко сжала губы. — У нас есть роль, и твоя жизнь станет намного проще, если ты просто примешь это и…

— Не надо, — Мия прервала ее. Она никогда не могла понять, как ее мать могла желать жизнь, которую навязывала своей дочери. Как она могла не хотеть, чтобы ее дети были свободны и выбирали свой собственный путь?

— Я просто не хочу видеть, как тебе причиняют боль, дорогая.

— Тогда тебе следовало останавливать его каждый раз, когда он бил меня, или, когда он сломал мне руку и избил меня так сильно, что мне пришлось провести пять дней в больнице, притворяясь, что меня ограбили, — ее голос становился все громче от потрясения, которое она всегда чувствовала, когда думала о той ночи. — Тебе следовало присутствовать той ночью, когда он убил Дэнни и оставил на моей шее эту метку.

Мия дотронулась до шрама на своей шее.

— Но тебя там не было. И единственная причина, почему он не убил меня той ночью, была в том, что Нико Тоскани спас меня и в результате потерял своего отца, — она прерывисто вздохнула и прошмыгнула мимо матери, чтобы подняться по парадной лестнице, когда на нее нахлынули старые воспоминания.

Отец был так зол тогда, когда она ворвалась той ночью в ресторан «У Луиджи», отчаянно пытаясь спасти Дэнни, хотя она знала, что не было ни шанса. Удары, которые отец нанес ей, когда она молила пощадить Дэнни перед Доном Тоскани и его сыном, были ничем по сравнению с тем, что он сделал, чтобы заткнуть ей рот, после смерти Дэнни. Заткнуть, чтобы она не смогла защитить Данте обвиненного в поступках, которые ему приказали совершать. Нико не смог спасти Мию, когда ее отец пометил ее своим кинжалом. Вместо этого, он опустился на колени, прижимая тело своего умирающего отца, пытавшегося спасти Нико от гнева отца Мии.

— Твой отец хочет встретиться с тобой, когда приедет Данте, — крикнула ей вслед мать. — Изменились планы на ужин. Скажи Кэт, что сегодня будем только она и я. Ты и Данте собираетесь куда-то с отцом.

Мия замешкалась, ее так и подмывало спросить, с чего бы ее отец захотел потратить вечер ужиная с ней и Данте. Он никогда не проводил с ней время без остальных членов семьи, за исключением, когда он избивал ее за какое-либо нарушение правил. Но, действительно ли она хотела знать!? Ничего, связанное с ее отцом, не сулило ничего хорошего, так зачем портить несколько драгоценных мгновений, которые она проводила со своей сестрой, на то, чтобы волноваться о том, что она и так скоро узнает.

— Кэт? — она прошла по широкому, ковровому покрытию коридора и толкнула дверь спальни Кэт, лишь чтобы погрузиться в море розового.

Кэт была полным воплощением дочери Мафии, как и ожидалось, и, как следствие, она избежала жестокого гнева отца. Но даже если бы Кэт не придерживалась роли пай-девочки с такой же страстью, с какой Мия презирала все это, даже тогда, их отец не причинил бы ей боль. Стройная и хрупкая, с темными волосами и огромными карими глазами, Кэт была своеобразной от природы, с мягкими волосами и нежным, кротким нравом. Она была миротворцем в семье, достаточно чуткая, чтобы свернуться калачиком и плакать, всякий раз, когда Мия чувствовала на себе гнев отца. Мия никогда не понимала, почему он направлял все свои оскорбления в ее адрес, но она охотно терпела его наказания, если это значило, что пощадят Кэт.

— Мия, — Кэт спрыгнула с кровати и обвила руками свою старшую сестру. Мия, работающая в городе, и Кэт занятая в школе и задействованная в мероприятиях в пригороде, между собой в основном общались через интернет, но всякий раз, как они встречались, Мия понимала, насколько сильно она скучала по своей сестре и насколько виноватой себя чувствовала, что оставила ее дома одну. Данте переехал давным-давно, как и заместитель отца, который помогал управлять капо семьи Тоскани, также как управлял и собственной командой.

— Ты постригла волосы, — Мия пробежалась пальцами по густым, прямым волосам, теперь доходившим лишь до плеч сестры. — Мне нравится.

— Я сделала это к моему восемнадцатилетию, но отцу это пришлось не по душе, — вздохнула Кэт. — Он сказал, что мужчинам нравятся женщины с длинными волосами, а не те, которые одеваются и ведут себя как парни. Мне пришлось пообещать, что я никогда снова не постригу их.

— Он не… — рука Мии замерла на месте.

— Нет, — Кэт опустила сестру. — Он не причиняет мне боль, как делает это тебе.

Мия вздохнула, не осознавая, что сидит и держится за пушистое розовое одеяло Кэт. Она защищала Кэт, когда жила дома, беря всю вину на себя, когда Кэт делала что-то не так; вмешивалась, когда думала, что их отец мог потерять самообладание. Когда она наконец-то была сыта всем по горло, она умоляла Кэт уйти с ней, но ее младшая сестра заверила ее, что отец не тронет ее, даже если Мия уйдет, и она была права.

Кэт присела рядом с ней и прислонилась к плечу Мии, переплетая свои пальцы с ее. Мия сжала руку Кэт. У Мии заняло много времени, чтобы привыкнуть к физическому проявлению ласкового характера сестры. Их мать редко обнимала их, а единственные прикосновения от ее отца сопровождались болью.

— Расскажи мне о школе.

Кэт рассказала о своих занятиях, друзьях, и внешкольной деятельности. Она показала Мии несколько рисунков, нарисованных в художественном классе, и Мия пролистала портфолио сестры, поражаясь ее таланту.

— Весьма недурно, Кэт. Действительно круто. Ты подумывала о том, чтобы посещать художественную школу?

— Я не могу себе этого позволить, а спрашивать я боюсь, — быстро сказала она. — После того, через что ты прошла…

Мия крепко сжала губы. Она подала заявление на программу обучения информатикой в Калифорнийский университет, не обсудив с родителями. Когда она получила письмо о зачислении, она объявила, что покидает дом, и ее избили еще сильнее, чем в тот вечер в ресторане. Но ее не остановили даже синяки и сломанная рука. Как только она была способна вставать, то упаковала сумку и вышла за дверь. Она отплатила свое обучение с помощью стипендии, займов и работая на двух работах между учебой. Первые пару месяцев, она жила в ужасном ожидании того, что люди семьи притащат ее обратно домой. Но отец оставил ее покое, лишь потребовав, чтобы она раз в месяц присутствовала на семейном ужине. Они никогда не говорили об этом, а на ее выпускном появилась лишь Кэт.