36

– Вот оно, малыш, – сказал Кир Резерфорд Огл, сидя в огромном кресле и ловко управляясь с джойстиками. – Вот он, полет на Луну. Время Ч минус полчаса, отсчет пошел.

Это зрелище предстало взору Аарона Грина, когда он проник внутрь огромного грузовика ГОСПОД на задворках Декейтерского Гражданского Центра в городе Декейтер, Иллинойс. Было семь тридцать утра, День Флага{63}.

– Боже мой, – сказал Аарон. И это было все, что он смог произнести в течение нескольких первых минут.

Снаружи грузовик выглядел как обычная фура с контейнером на платформе. Контейнер, стальной ящик размером примерно с трейлер, был совершенно новый, с иголочки, с безупречным трехцветным логотипом ГОСПОД на боку. В эти дни, когда Почта Соединенных Штатах помаленьку удалялась в те же дали, в которых уже исчезли автобусы «Грейхаунд», этот логотип стал таким же привычным, как почтовый ящик. Если такой грузовик не попытается припарковаться на вашей подъездной дорожке, вы его и не заметите. На задах Декейтерского Гражданского Центра, зажатый между фургоном для доставки продуктов и фургоном телеканала «Северная Америка», он был невидим. Единственным признаком того, что он перевозил не почту, был негромкий низкий гул и волны жара, колышущиеся над маленьким люком в крыше. Грузовик возил на себе собственную электростанцию.

Аарон вошел через заднюю дверь, открывающуюся прямо в узкий проход между стойками с электронным оборудованием длиной футов десять. Атомные подводные лодки должны выглядеть примерно так же, думал он, рассматривая стойки и отмечая знакомые формы и логотипы самых топовых систем «Пасифик Нетвеа».

Проход заканчивался своего рода офисом и центром связи. Вдоль обеих стен тянулись стойки вроде барных в несколько ярдов длиной, а в середине стояла пара письменных столов. Все горизонтальные поверхности были залеплены желтыми липкими заметками и заставлены телефонами, ноутбуками, миниатюрными фотокопирами и степлерами. На уровне головы висели тяжелые полки и снова стойки с оборудованием, на сей раз с телевизионным: видеомагнитофонами под трех-с-четвертьюдюймовые и полудюймовые кассеты, мониторы и другие приборы, которые Аарон неуверенно опознал как устройства для видеомонтажа.

Передняя треть трейлера принадлежала Ки Оглу. Выглядела она совершенно иначе. Остальные его отсеки были красивы и высокотехнологичны, но все по-настоящему большие деньги пошли на этот.

Трейлер был восемь футов в ширину. Здесь соорудили полую сферу восьми футов диаметре, установили в центре большое кресло Ки Огла, а затем покрыли всю внутреннюю поверхность сферы мониторами. Каждый из этих мониторов был примерно с экран ноутбука. Все они были полноцветными, высокого разрешения. Прямо посередине моря маленьких экранов красовался двадцатидюймовый телевизор.

– Добро пожаловать в «Око», – сказал Огл. – Добро пожаловать в «Око Ки».

Как только он это произнес, Аарон увидел, что Ки Огл сидит в центре восьмифутового глазного яблока, вымощеного изнутри компьютерными мониторами и с телеэкраном в качестве зрачка.

Аарон уже знал ответ, однако все равно должен был это сделать: он принялся считать мониторы. Их было ровно сто. Каждый из этих мониторов отображал данные, на обработку и визуализацию которых Аарон Грин потратил последние два месяца. Весь опыт, наработанный на фокус-группах в «Пентагон Тауэрс» – на фальшивых перестрелках, пожарных учениях, кинопросмотрах, изуродованных уборщиках, разыгранных семейных склоках и прочих сценариях, порожденных воспаленным воображением Шейна Шрама – воплотился в анимированные графики и диаграммы на этих ста мониторах.

Внимательно рассматривая графики, Огл мог оценить эмоциональное состояние любого члена СОР-100. Однако они несли гораздо больше информации, чем Огл мог поглотить в реальном времени во время напряженных предвыборных сражений. Поэтому Аарон придумал очень простую цветовую схему. Фон каждого монитора менялся в зависимости от общего состояния подопытного. Красный цвет означал страх, стресс, гнев, тревогу. Синий говорил о негативных эмоциях, базирующихся на высших функциях мозга: несогласии, враждебности, отвержении. Зеленый означал, что объекту нравится то, что он видит. Зеленый – это хорошо. Яркость цвета, независимо от оттенка, показывала интенсивность эмоций.

Подойдя поближе и приглядевшись, Аарон увидел, что аж восемьдесят, а то и все девяносто из участников СОР-100 были сейчас при часах, как того и требовало соглашение с «Огл Дата Рисеч». Нашлось и несколько отщепенцев. Почти все они были женщинами. Одна из проблем, которые могли возникнуть при реализации программы СОР, заключалась в массивность часов – на женской руке они выглядели нелепо, и большинство женщин не желали носить их постоянно. Оставалось надеяться, что они держат их в сумочках и наденут перед началом трансляции.

Если же нет, то лишатся невыплаченного остатка, а часы перейдут к кому-нибудь посговорчивее. Для первого же тестового прогона СОР девяностопроцентное участие было более чем достаточным.

– И каково же настроение Америки? – спросил Аарон. Он не смог удержаться от этого вопроса. Он остановился у самого кресла Огла и панорама мониторов совершенно заполнила его поле зрения. Ощущение было такое, как если бы он вдруг оказался в космосе, в центре подвижной юной галактики: на фоне бархатной черноты непредсказуемо возникали яркие цветные вспышки – красные, зеленые, синие и всех промежуточных оттенков.

– Трудно сказать, поскольку мы не знаем, на что они все реагируют, – сказал Огл. – Я присматриваю вон за тем бедолагой, – он указал на экран, который горел красным с самого момента появления Аарона в комнате. – Думаю, этот парень сейчас в самом центре драки в баре или вроде того.

Аарон склонился к красному экрану и прищурился, чтобы прочитать метку в самом низу. Она гласила: «Металлист из профучилища / Кент Нисан, Маунт- Холли, Нью-Джерси».

– Давление зашкаливает, – сказал Аарон. – Может быть, вы и правы.

Он не преминул проверить свою пятерку. Флойд Уэйн Вишняк пребывал в состоянии покоя – видимо, валялся на кушетке перед телевизором. Чейз Мерриам был в превосходном настроении; скорее всего, накидывался коктейлями на вечеринке в Хэмптонс.

– Эй, это же просто великолепно! – воскликнул чей-то голос. – Иисусе! Вы только гляньте, а! Это же виртуальная реальность, чуваки!

Это был высокий мужчина лет за тридцать с аккуратно подстриженной бородкой и хвостом: хиппи, держащий себя в руках. Он носил шорты, сандалии и гавайскую рубашку, на плече висела потертая кожаная сумка, которую он сейчас бросил на стойку у стены.

– Добрый вечер, Зельдо, – сказал Огл.

Взгляд Зельдо был прикован к Оку Ки.

– Вот ты какая, красавица, – сказал он. – Все работает?

– Канал приема работает, – сказал Огл, – сами видите. Раз вы наконец здесь, мы можем прогнать несколько тестов на канале передачи.

– Что еще за канал передачи? – спросил Аарон.

– Окей, я приступаю, – сказал Зельдо. Он подскочил к ближайшей рабочей станции «Каликс» и залогинился. – Я прямо из гримерки Аргуса. Он ждет.

– Кто такой Аргус? – спросил Аарон.

Откуда-то со стороны Ки Огла раздался негромкий писк. В его большое кресло был встроен телефон, и сейчас он набирал на нем номер.

– Добрый вечер, это Ки Огл, – сказал он. – Нельзя ли поговорить с губернатором? Спасибо большое.

Огл обладал способностью произносить подобные фразы совершенно искренне.

– Подключен к Аргусу, – сказал Зельдо. Экран станции «Каликс» перед ним ожил и покрылся множеством окон, отображающих состояние невероятно сложной системы.

– Добрый вечер, губернатор. Не возражаете, если я включу у себя громкую связь?

Гистограмма в одном из окон на экране Зельдо энергично заколебалась. До этого она пребывала в неподвижности, но сейчас ее охватила цветистая активность.

– Окей, – сказал Огл и нажал кнопку на телефоне.

– Ненавижу громкую связь, – раздался глубокий голос.

Едва он заговорил, гистограмма на экране Зельдо снова пришла в движение.

– Звучит, как в ящике, – продолжал голос. Аарон наконец узнал его: это говорил губернатор Уильям Э. Коззано.

– Мы хотим проверить связь, – сказал Огл.

– Зельдо мне уже сказал, – подтвердил Коззано. – Давайте, действуйте.

Подлокотники кресла Огла были широченными, как на капитанском кресле на мостике «Энтерпрайза». Правый усевали маленькие клавиши, как на клавиатуре компьютера. Каждая клавиша была мелко подписана.

На левом подлокотнике выстроились в ряд джойстики или ползунки, каждый из которых можно было двигать вперед и назад, вправа и влево, между двумя крайними положениями. Аарон шагнул вперед, перегнулся через плечо Огла и стал читать подписи к джойстикам

ЛИБЕРАЛ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 КОНСЕРВАТОР

ЛИБЕРТАРИАНЕЦ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 АВТОРИТАРИЙ

ПОПУЛИСТ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ЭЛИТИСТ

НЕКОНКРЕТНЫЙ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ТОЧНЫЙ

СВЕТСКИЙ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 РЕЛИГИОЗНЫЙ

МАТЕРИАЛЬНЫЙ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ДУХОВНЫЙ

МЯГКИЙ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ВОИНСТВЕННЫЙ

Прямо сейчас все джойстики были выставлены в среднее положение, кроме «НЕКОНКРЕТНЫЙ/ТОЧНЫЙ», установленного на отметке 1 (НЕКОНКРЕТНЫЙ) и удерживаемого кусочком липкой ленты.

Огл нажал кнопку на подлокотнике.

– Пуля просвистела у виска, – сказал Коззано.

– Верно, – сказал Огл. – Это значит, что вы под атакой и лучше всего найти укрытие и защищаться.

– Понял, – сказал Коззано. – Следующий.

Огл нажал третью.

– Яблочный пирог, – сказал Коззано. – Который означает Американские Ценности.

Огл нажал третью.

– Ледяные кубики. Значит, я должен немного остыть.

Четвертую.

– Б-52. Сильная национальная оборона.

Они продолжали в этом духе несколько минут. На подлокотнике у Огла было несколько десятков клавиш.