Он встретился взглядом с Гейбом и, казалось, вытащил из него всю душу, легко подавляя волю.

— Ты пойдешь по указанному адресу. Найдешь темноволосую женщину, которая находится сейчас рядом с Наполеаном Мондрагоном, и попытаешься ее убить.

Он медленно провел рукой по животу Гейба сначала внешней стороной пальцев, затем внутренней. Тело Гейба содрогнулось, и вампир застонал.

— Когда Наполеан Мондрагон убьет тебя за то, что ты угрожал его женщине, а он точно это сделает, ты выпустишь свою душу… в него.

Гейб нахмурился, испытывая в равной степени замешательство и ужас. Выпустить свою душу?

Как он сможет выпустить свою душу?

Когда на лице вампира возникло выражение унизительного для него самого ужаса, хотя при этом он продолжал угрожающе нависать над Гейбом, Лоренц понял, что его песенка была спета. Если этот дьявол чего-то и боялся, то это должно было быть чем-то невероятно отвратительным.

Гейб затаил дыхание, когда вампир попятился от стола, отступая к задней части комнаты и застывая там в ужасе. Его тело вжалось в холодную каменную стену настолько сильно, насколько это было возможно.

Гейб зажмурился. Он больше не мог этого выносить.

Мужчина просто хотел, чтобы вампир поскорее его убил и покончил с этим.

— Приди, мой господин! — закричал вампир, его голос был полон страха и почтения. — Прими это подношение крови… и выйди исполнить мою волю.

Раздался мощный взрыв, похожий на взрыв бомбы, и глаза Гейба распахнулись. Не видеть было хуже, чем видеть…

Или так ему казалось.

— Пречистая Матерь, помоги мне… — прошептал он.

Ведро внезапно охватило жарким пламенем, которое ярко вспыхнуло, прежде чем окончательно слиться с темным туманом, а затем этот сгусток начал принимать форму.

— Святая Дева…

Гейб принялся молиться.

Оно стало походить на… змею?

— Господь с тобою…

Начала проявляться какая-то рептилия — нет, скорее червь.

— Благословенна ты между женами, и благословен плод чрева твоего.

В поле зрения медленно появилось отвратительное создание с рогами, когтями и копытами вместо ног.

Гейб старался вспомнить молитву, лишь бы укрыться от реальности.

— Молись за нас, грешных, ныне и в час смерти нашей.

Лицо менялось, приобретая черты разных людей: женщин, детей, мальчиков и молодых мужчин. Казалось червь пожирал кровь десятков душ и становился каждым из них, по мере того как поглощал их сущности… усиливая свою мощь с каждым подношением.

А затем оно откинуло назад все еще меняющуюся голову и взревело словно разъяренный лев, сотрясая комнату при своем пробуждении.

Гейб услышал несчастный, жалкий крик — повторяющийся вопль, похожий на звук полицейской сирены — снова и снова раздававшийся в комнате. Не похожий ни на что из того, что он когда-либо слышал ранее.

А потом Гейб осознал, что это был его собственный голос. Ужас поглотил мужчину полностью.

Когда червь приблизился — наполовину скользя, наполовину паря по воздуху — и на мгновение завис над телом Гейба, тот почувствовал, что его сердце просто взорвется в груди от шока и наступит долгожданное облегчение. Ужасная сирена продолжала завывать, когда темная сущность уменьшилась, нырнула вниз и вошла в его рот, погружаясь в самое нутро тела.

Гейб кашлял и дергался в конвульсиях, а затем просто застыл, лежа совершенно неподвижно и безучастно глядя в потолок.

* * *

Адемордна сорвал с рук и ног веревки, словно они были простыми нитками. Затем встал и пошел к своему слуге, который все еще в страхе стоял у стены. Когда мужчина посмотрел на него, с таким почтением… и откровенным поклонением… он ощутил, как волна чистой, настоящей силы нахлынула на него, ублажая его эго. Довольный, он схватил Сальваторе за волосы, дернул его голову назад и наклонился, чтобы запечатлеть яростный поцелуй на его устах, делясь драгоценным даром своей сущности с верным слугой. Такой талантливый колдун.

Изо рта Адемордна полилась черная кровь, и Сальваторе проглотил то, что ему вручили силой. А затем начал задыхаться. Вампир упал и метался по полу перед Адемордна, его тело разрывалось от безумной боли. Адемордна склонил голову набок и облизал губы, глядя, как Сальваторе в безумии царапал свою собственную кожу, стремясь оторвать максимально большой кусок плоти. Он восторженно улыбался, наблюдая, как переданная колдуну сущность помогала регенерировать раны с той же скоростью, с которой он их наносил.

Какая изысканная пытка. Какая красивая мольба.

Дико хохоча, Адемордна отступил, а затем воспарил в воздухе, чтобы нависнуть над вампиром.

— Ты же сможешь взять себя в руки, чтобы обеспечить ежедневное жертвоприношение?

Изо рта Адемордна струйкой стекала зеленая слюна, приземлялась прямо на лице Сальваторе и, словно кислота, прожигая в его коже дыры. Раны каждый раз исцелялись, что заставляло Адемордна мурлыкать. Он выпустил длинный, отвратительный коготь и медленно вырезал левый глаз Сальваторе, наблюдая с огромной гордостью, как отрастает новый.

Сальваторе дрожал от боли.

— Спокойно, — прошипел Адемордна. — Я задал тебе вопрос.

Он наклонился, чтобы лизнуть внутреннюю поверхность запястья Сальваторе, и кожа расплавилась до кости, оставляя ожоги четвертой степени. Он дал клеткам команду исцеляться гораздо медленней, награждая своего верного слугу часами мучительной боли.

— Не правда ли хорошо? — пропел он. — Ты же наслаждаешься?

Сжимая запястье и отворачиваясь в сторону, чтобы выплюнуть черную кровь, Сальваторе заставил себя пробормотать:

— Да, мой господин. Благодарю.

Его слова прозвучали скомкано из-за черной слизи, сочившейся изо рта, но Адемордна, тем не менее, счел их приемлемыми.

— Пришлась ли тебе по вкусу чистота моей сущности? Ты этого ожидал? — с любопытством поинтересовался он.

Сальваторе задыхался, все еще постанывая от боли.

— Простите меня, господин, — произнес он, — но думаю, что у меня сейчас будет оргазм.

Адемордна выпрямился, откинул голову назад и рассмеялся. Злобный звук эхом разнесся по комнате, словно в маленькой бутылке ударил гром. Он смотрел, как Сальваторе корчился от боли, удовольствия и страдания. И это было подобно бальзаму для его темной души. Даже такой верный колдун становился все более безумным от отчаянного желания избежать мучений, в то время как каждая клетка в его теле принимала тьму.

— Да, мой слуга, — прошипел Адемордна. — Сегодня ты действительно меня порадовал, — он одобрительно застонал, — Твое колдовство становится сильнее с каждым часом. И если ты это переживешь, то станешь еще могущественнее.

Новая волна боли прошла по корчившемуся телу вампира, и его вырвало у ног Гейба. Тот взглянул на него, а затем удовлетворенно прикрыл глаза. Адемордна огладил себя от макушки до кончиков пальцев ног, наслаждаясь новыми ощущениями. Он впервые находился в человеческом теле. О, если бы только у него было время, погрузиться в простые плотские удовольствия до того, как завершится призыв. Но он знал, что времени было мало.

Заклинание было мощным, но оно не смогло бы удержать его надолго.

Кровь столь многих женщин, детей и мужчин отозвала его от престола в долине Смерти и теней, а отвратительная жертва первенца темных купила ему только один день на земле. Энергия его близнеца — Андромеды, богини и хранительницы Наполеана Мондрагона, — не будет бездействовать вечно.

Поэтому время имело огромное значение.

Он направится к древнему лидеру дома Джейдона, захватит его тело и убьет женщину, как и просили его слуги. Они заплатили за это кровью.

И он все выполнит.

Он — темный лорд Адемордна, бог — тень Андромеды — удовлетворит мольбы своего народа. Ответит на молитву Сальваторе и вскоре после этого проклятие уничтожит древнего короля.

Как только он освоился со своим телом и дематериализовался из жертвенного зала, из глубины ходячего трупа, в котором он сейчас обитал, раздался слабый голос…

Ах да, это была оставшаяся сущность человеческого мужчины, чье тело он захватил. Вечная душа мужчины по имени Гейб собиралась вернуться к своей первоначальной сущности, перейдя в духовное царство, и обретя свободу в смерти от нечестивого союза с Адемордна.

Адемордна рассмеялся и небрежно освободил душу. Он не видел в ней надобности.

Гейба Лоренца больше не существовало.