Показать? Показать!? Если бы она показала, то схватила бы Антонио за густые тёмные волосы и оседлала его лицо, как пьяная ковбойша, которая нашла последнюю на планете брыкающуюся лошадь.

Он придвинул рот на дюйм ближе к чувствительному бутону, и Иш Таб знала, что потребуется лишь одно касание. Антонио убрал руку, чтобы освободить место для рта. О, боги...

Иш Таб посмотрела вниз и увидела самое эротическое зрелище в жизни. Антонио потянулся, чтобы освободить твёрдый член из тесноты сексуальных кожаных штанов. Она не могла видеть его мужественность, но безошибочно узнала ритмичное движение руки.

Святые божества секса и греха, он наслаждался.

- Tu flor de mujer es tan exquisita[31], - простонал он.

Неужели он только что назвал её женскую прелесть изысканным цветком? В голове Иш Таб всплывали бесконечные, восхитительные, сексуальные образы.

В тот самый момент, когда Антонио накрыл ртом её бутон, свободной рукой скользнул вверх по её торсу и обхватил грудь поверх ткани платья и принялся дразнить и мять плоть в такт опытным движениям языка.

Святые божества древней Вавилонии, она никогда не испытывала такого ощущения.

- Не останавливайся. Божежтымой. Только не останавливайся. - Шелковистым, горячим языком Антонио гладил и скользил по крошечному комочку нервов. Иш Таб напряглась. - Боги, не останавливайся.

Его дыхание учащалось с каждым толчком языка.

- Никогда. Ты такая вкусная. Чертовски сладкая.

- Да-да. - Она в нескольких мгновениях от того, чтобы испытать волну разрушительной для разума нирваны. Она прижалась тазом к его языку. - Святые звёзды и Луна, Франсиско!

Он замер.

Она замерла.

Каждое существо на планете замерло, чтобы указать на неё.

"Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Я, что? Назвала его Франсиско?"

- Ты только что сказала: "Святые звёзды и Луна, Франсиско."? - Он нахмурился.

"Да... именно так. Проклятье".

Прежде чем она успела сказать хоть слово, Антонио исчез.

"О нет... Нет!"

Может и существовал второй шанс, но Иш Таб нужен третий.