Самое печальное — Лористон чурался брака не для того, чтобы без зазрения совести наслаждаться мужской компанией. Он настаивал на том, что влечение к мужчинам — это слабость и грех, то, чего следует избегать. А если избежать не удается, оно становится мучительным сожалением.

Мёрдо дважды дал Лористону повод для сожалений и не сомневался, что Лористон исправил бы случившееся, стер бы из памяти.

Вот бы Мёрдо удалось мыслить так же. Даже сейчас, два года спустя, он часто вспоминал те вечера, особенно второй, когда он наконец-то затащил Лористона в постель. Обнаженный и пригвожденный к месту Мёрдо, что сводил его с ума губами, он уже не цеплялся за нелепые идеалы.

Странно, что воспоминания по-прежнему столь яркие, что они до сих пор будоражили. Особенно странно в свете возникшей вражды. Лористон ясно дал понять, что не согласен с ним, а Мёрдо при каждом удобном случае с огромным удовольствием подтрунивал над высокоморальным адвокатом, высмеивал его идеалы и ставил под сомнение взгляды. Дабы Лористон сошел с четкого пути, он искушал его яблоком с древа познания.

Мёрдо смотрел в окно, размышляя, почему сие познание считалось источником всех грехов. Чем неведение лучше? Конечно же, для мужчин вроде него такого понятия, как полное неведение, не существовало. Влечение к мужчинам сидело глубоко внутри. Нужно лишь научиться высвобождать и удовлетворять сие желание.

И безусловно, научиться скрывать.

Едва Мёрдо ступил в клубную комнату, его вышел поприветствовать сам Кит Редфорд — малорослый, стройный, безукоризненно одетый, — всем видом как бы говоря: «Какой чудесный сюрприз».

Давным-давно Кит был прекрасным, очень тактичным спутником состоятельных покровителей, а ныне у него заведение для избранных. Несмотря на то что он до сих пор очень привлекательный мужчина, Мёрдо не видел ничего, кроме кокетства с завсегдатаями клуба. Он разрешал мужчинам здесь работать — их можно нанять на час или на весь вечер, Кит лично ручался за их надежность, — но, по правде говоря, почти все, что случалось у Редфорда, происходило между членами клуба. Кит попросту… содействовал.

Кит протянул руку, но не для мужского рукопожатия или хлопка по плечу, а для поцелуя.

— Дорогой мой, как же я рад, что ты приехал! Уже отчаялся тебя увидеть. Меня крайне огорчило, что пришлось посылать тебе карточку.

Мёрдо послушно приложился к протянутой руке с той же шутливой галантностью, кою он выказывал матронам.

— Нет мне прощения за то, что я так долго не приезжал, — подняв голову, изрек он. — Но ты же простишь негодяя?

— Ты тот еще негодяй, — пошутил Кит, надув губы, — но, разумеется, я тебя прощаю. Как можно не простить? Ты так великолепно выглядишь и улыбаешься.

— Ты ни капли не скучал, — хохотнув, пожурил Мёрдо. — Небось, и заметил-то, что меня не было, только когда проверил учетные книги.

— Ты ранил меня в самое сердце! — воскликнул Кит. — Хотя пора оплатить годовой взнос.

— Видишь? — вздохнул Мёрдо. — Мне перепадает только корыстная любовь.

— Серьезно? — Кит принял задумчивый вид. — А я-то решил, что ты влюбился в прекрасного мужчину и больше в нас не нуждаешься.

Мёрдо улыбнулся, правда, совершенно неубедительно.

— Нет, ничего такого, — беспечно молвил он. — В последнее время навалилось много дел.

— Похоже, тебе не помешает компания, — выдержав паузу, оживился Кит. — Посиди с капитаном Синклером, а я пришлю лакея с лучшим бургундским.

Мёрдо посмотрел туда, куда указал Кит. И действительно в угловом кресле вразвалку сидел Ян Синклер. Отсутствие мундира намекало на то, что сегодня Синклер изображал из себя гражданского.

Когда они встретились взглядами, Синклер, салютуя, поднял бокал и расплылся в беззаботной ухмылке, сверкая белыми зубами под темными усами.

Мёрдо кивнул, засим обратился к Киту:

— Ладно. Ловлю тебя на слове. Я не прочь выпить приличного бургундского.

— Молодец, — улыбнулся Кит, хлопнув Мёрдо по плечу, и ускользнул.

Мёрдо направился к столу Синклера.

— Мёрдо Балфор собственной персоной, — объявил Синклер. — Давно не виделись, старина. Ты был в новой усадьбе?

Мёрдо уселся напротив Синклера.

— Нет, после покупки мне не удалось съездить в Лаверок. Меня занимали… другие дела.

— Значит, слухи правдивы? Ты ухаживаешь за барышней, которая носит траур? — Он взглянул на Мёрдо поверх бокала с бренди. — Ты сделал предложение леди Луизе?

— Да, и она согласилась. Объявление делалось тихо, ибо она до сих пор в трауре. После ужина в честь помолвки мы почти не виделись.

— Это сулит замечательное будущее, — хмыкнул Синклер. — Если до свадьбы барышню устраивает, что ею пренебрегают, тогда и после того, как наденут кандалы, ты сможешь делать все, что пожелаешь.

В мыслях эхом отозвался голос из недалекого прошлого: «Вы дадите женщине обещания в церкви, а потом эти самые обещания нарушите».

Безмерно злило, что он слово в слово помнил глупые, наивные суждения Дэвида Лористона. Более того, он помнил точный момент, когда Лористон это говорил. Впотьмах они шли по эдинбургскому Новому городу, окутанные хааром, но даже во мраке Мёрдо разглядел пыл. В Лористоне будто горело пламя, подпитывавшее до нелепости искренние слова.

По какой-то идиотской причине Мёрдо хотелось прыгнуть в сие пламя.

— Балфор?

Он вскинул глаза. Синклер сверлил его любопытным взглядом.

— Прости, — машинально сказал он. — Задумался.

К счастью, лакей принес обещанное бургундское, чем отвлек чересчур наблюдательного капитана от рассеянного Балфора.

— Ну и когда тебе удастся посетить шотландскую усадьбу? — спросил Синклер, после того как лакей разлил вино и удалился.

— Наверное, в следующем году. Разве что…

— Разве что?

— В августе король нанесет визит в Шотландию. Отец попросил съездить. Если поеду — хотя совершенно не хочется, — несколько недель я проведу в Пертшире. От Эдинбурга ехать всего ничего.

Синклер просиял.

— Ты должен приехать, Балфор. Мне придется ехать в свите короля. Почему-то он очень ко мне привязался. Было бы здорово поговорить с умным человеком в перерывах, когда не нужно утирать ему слезы или выслушивать сетования на тучную любовницу.

Мёрдо захохотал над откровенностью Синклера, хоть и подозревал, что Синклер не настолько презирал свой пост, как пытался показать. Чудак Синклер вечно смеялся и любил пускать пыль в глаза, выдавал возмутительные фразы и привлекал к себе внимание. Отец окрестил его бестактным, но Мёрдо чувствовал: есть что-то еще. Нечто скрытое, вероятно, у всех на виду.

— Похоже, будет очень тоскливо. Вряд ли я сумею вытерпеть бесконечные ужасные парады и приемы.

Синклер проворчал:

— Королю будет мерещиться, что вездесущие радикалы того и гляди нападут. — Он вздохнул. — Черт, ты обязан приехать, Балфор. Чтобы это пережить, мне нужно с кем-то выпивать.

— Я подумаю, — рассмеялся Мёрдо.

Говоря начистоту, после вчерашней беседы с отцом он ни о чем другом и не думал.

Синклер осушил бокал и размашисто поставил на стол.

— Ладно. Пойду посмотрю, что происходит. Без обид, Балфор, но сегодня я пришел сюда не просто так. И уж точно не пообщаться с тобой. Присоединишься?

Мёрдо тоже осушил бокал.

— Почему бы и нет? — Он поднялся. — Вдруг получится найти то, что мы ищем.

В дальней части дома находилась большая опочивальня, где собравшиеся чувствовали себя… вольготнее. Одежды расстегнуты, порой даже сняты, те, кто любил, чтобы на них смотрели, при желании могли предстать во всей красе. Мёрдо предпочитал наслаждаться плотскими утехами за закрытыми дверьми, но, как и многие, начинал визит к Редфорду с того, что искал готового на все партнера.

Вслед за Синклером он шагал по тускло освещенным, извилистым коридорам, что вели к опочивальне. На эту часть клуба Кит деньги не тратил. Стены оштукатурены, полы выложены камнем, свечи в настенных бра испускали мерцающий свет, коего хватало, чтобы не заплутать.

Вскоре они достигли двери, из-за которой доносился гул. В опочивальне скучились мужчины — кто-то одетый, кто-то нет. Одни восседали в креслах, другие прислонились к стенам, третьи стояли на коленях или сидели на полу. Некоторые были заняты с партнерами: целовались, ласкались, делали минет. А некоторые смотрели в центр комнаты — видимо, там что-то происходило.

Мёрдо и Синклер не видели, что там творилось, но до них долетали ворчание, стоны, шлепки плоти о плоть. Синклер вопросительно приподнял бровь и указал головой в сторону другого конца комнаты. Как только Мёрдо кивнул, он начал огибать толпу, а Мёрдо побрел следом.

Они не успели пройти и десяти метров — у них на пути встал молодой человек. Высокий, стройный, белокурый, невероятно миловидный. Мёрдо он не видел в упор. Он не сводил круглых серых глаз с Синклера.

— Ян, пожалуйста… нам нужно поговорить…

— Джеймс? Какого дьявола? — едва слышно молвил Синклер, но в голосе улавливалась ярость. — Тебе здесь не место!

Юноша — вряд ли ему больше двадцати — чуть оживился.

— Я такой же член клуба, как и ты, — вызывающе бросил он. — Мистер Редфорд меня принял.

— А не должен был! — рявкнул Синклер. — Если б знал, я бы внес тебя в черный список!

Мёрдо покосился на Синклера, удивленный тем, что он вышел из себя. Синклер всегда был спокойным, веселым, вальяжным, а сейчас… всполошился.

Как забавно.

— У Кита нет черных списков, — кротко ввернул Мёрдо.

Синклер яростно сверкнул глазами. Мёрдо с трудом сдержал улыбку.

— Но ему нужны рекомендации! — Синклера осенило, что отразилось на привлекательном лице, и он зарычал: — Какие недоумки дали тебе рекомендацию?

Они смотрели друг на друга не отрываясь, словно Мёрдо не существовало. Но как только Джеймс собрался ответить, Синклер схватил его за руку.

— Мы отойдем, — буркнул он и вытащил сопротивлявшегося Джеймса за дверь, что оглушительно за ними захлопнулась.