— Боже, нет.

Я наполнил легкие ледяным воздухом и попытался подняться. Меня словно ударили ножом в каждую часть моего тела, но я не сдвинулся ни на дюйм. Пот лил не только с лица, но и со всего тела, когда в отчаянии я колошматил рукой по земле. В агонии я смотрел, как мужчина, который для меня был больше, чем мой собственный отец, превращался в слабый силуэт, потом исчез из поля моего зрения.

«Это всего лишь сон. Просто кошмарный сон», — орал голос у меня в голове. Я начал стучать кулаками по телу.

«Просыпайся, просыпайся, Бретт. Просыпайся, мать твою. Сейчас же!»

Я резко проснулся в темноте своей комнаты. Весь в поту. Задыхаясь от кашля, изо всех сил хватаясь за грудь. Я вскочил с кровати, и дикая боль пронзила спину, колени подогнулись. Схватившись за кровать, я перестал двигаться и замер, стиснув зубы. Мне оставалось только ждать, когда пройдет спазм. Они всегда проходили, но требовалось время. Просто нужно набраться терпения. И ждать. Боль притупилась до терпимой пульсации, но я отчетливо помнил кошмар, который мне приснился.

Похоже, он будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Капли пота выступили у меня на лбу, грудь была вся мокрая от кошмара. Я взглянул на электронные часы, стоявшие у моей кровати. Всего несколько минут начало третьего ночи. Я уснул всего лишь сорок пять минут назад. Мысль о предстоящей долгой бессонной ночи заставила меня тихо застонать.

Вздохнув, я поднялся с кровати и заковылял к окну. Семь месяцев назад я мог только доползти до окна на четвереньках, так что это был определенный прогресс, и я был этому рад.

Я открыл окно, чтобы впустить прохладный осенний воздух. Прислонившись к оконному стеклу, глубоко вдохнул и попытался выбросить из головы тошнотворные образы кошмара. На улице было так тихо и спокойно, что я услышал, как бьется мое сердце. В небе появился месяц. Он отбрасывал свой призрачный голубой свет на плоский дикий ландшафт, делая его просто волшебным. Я закрыл глаза и вспомнил, как впервые увидел этот пейзаж в окне. Я не мог тогда полностью ощутить его грубую неукротимую природу или его полную изоляцию.

Я не был деревенским мальчишкой. Ритм и суета этого города были у меня в крови.

И все же я не мог, не мог не купить этот замок. Какой-то первобытный инстинкт подталкивал меня к нему, поэтому я приобрел его. Подумав, что попридержу его несколько лет, сохраняя в коммерческом состоянии, а потом продам с прибылью. Я и не подозревал, что этот замок станет тем местом, где я буду прятаться от всего мира, как раненый зверь.

Рев автомобильного двигателя вдалеке вывел меня из задумчивости.

Я открыл глаза и посмотрел вдаль за массивные железные ворота. Я видел, как ярко-красный «Порше» поднимается по склону холма. Ворота одни за другим распахивались, машина остановилась во внутреннем дворике. Пассажирская дверь открылась и показалась пара блестящих каблуков, приземлившихся на булыжники мостовой. За ними последовали длинные ноги цвета слоновой кости.

Затем моя жена, прожившая здесь почти десять лет, показалась во весь рост.

Она выглядела потрясающе в серебристом мини-платье. Волны шелковых длинных светлых волос развевались на легком ветерке, пьянящий смех сорвался с ее губ и зазвенел в ночной тишине. Я наблюдал, как мужчина на водительском сиденье распахнул дверцу и подошел к ней. У него были темные волосы, зачесанные назад, он был или итальянцем, или испанцем. Одет был в дорогой костюм. И то, как он двигался, подсказало мне, что он ни дня в своей жизни не работал праведным трудом. Всю свою жизнь он провел, обслуживая богатых и одиноких женщин.

Захлопнув за моей женой пассажирскую дверь, он грубо толкнул ее на гладкий металл капота, она тут же подняла колени и широко раздвинула ноги. Он просунул руку меж ее бедер и через несколько секунд так резко дернул ее вверх, что ее голова с силой дернулась назад. В лунном свете ее рот казался темным пятном от шока и удовольствия на лице из цвета слоновой кости.

Мне показалось, что сейчас почти невозможно представлять ее, единственную дочь Стэнли — его принцессу, единственную настоящую любовь всей его жизни. Он был готов умереть за нее. В тот день, когда я женился на ней, он плакал и говорил мне, что я исполнил его самую заветную мечту.

Темноволосый мужчина начал ее трахать, грубо всаживаясь в нее, словно хотел разорвать на части, но ее крики боли, смешанные с удовольствием, поднимались в ночном воздухе как крылья.

Наконец-то она нашла себе мужчину по душе.

3.

Бретт

Я отошел от окна, не испытывая ни единой эмоции. Только раздражение, что шоу перед моим окном, уничтожило все мои и так настолько слабые шансы снова заснуть. Я стоял у кровати, сгорбив плечи. Моя жизнь была сносной только из-за одного человечка.

Только одна душа могла вернуть покой в мое сердце.

Надев маску на лицо и спрятав руки в халат, я вышел из своей комнаты. Никого не встретив, прошел из своей башни, которая была самой высокой и недоступной частью замка, направился в главную часть дома. Мне потребовалось всего пять минут, чтобы добраться до коридора, ведущего в комнату моего сына. Я уже взялся за ручку его двери, когда грохот в коридоре эхом отозвался в пустой тишине большого зала.

Я отпустил ручку и решил направиться туда.

Стоя в тени на нижней площадке парадной лестницы, я увидел свою жену, прислонившуюся к стене, ее тело покачивалось, пока она пыталась собраться с мыслями. Старинная бронзовая ваза каталась рядом по полу.

Оттолкнувшись от стены, она сбросила туфли, пошатываясь, направилась к лестнице. Она пыталась вскарабкаться по ней так, словно каждый шаг таил в себе опасность, будто земля под ногами могла подломиться и отправить ее прямиком в темную пропасть. Когда я повернулся, чтобы уйти, она видно заметила движение с боку, повернула голову в мою сторону. От шока, вызванного моим появлением, она отшатнулась назад, взмахнув руками, чуть не упав, в последний момент успела ухватиться за перила.

— Твою мать! — выругалась она, глядя на меня сверху вниз.

Я сделал еще один шаг в сторону комнаты сына.

— Постой! — обратилась она ко мне.

Я остановился и бесстрастно посмотрел на нее, пока она с трудом пыталась выпрямиться. Когда она все же смогла стоять самостоятельно, то обратилась ко мне без тени стыда или вины.

— Ты чуть не напугал меня до смерти, — обвиняя, произнесла она, положив одну руку на свое стройное бедро, а другой крепко держась за перила.

— Я не помню, когда в последний раз видел тебя трезвой, — заметил я.

Она склонила голову набок и уставилась на меня, пьяно раздумывая над моими словами.

— А я не могу вспомнить, когда в последний раз видела тебя без маски.

Я перенес вес тела на другую ногу, потому что та уже начала пульсировать и болеть.

— Как ты собираешься заботиться о Закари, если каждую ночь напиваешься и спишь почти весь день?

— Ты так красиво все излагаешь. По крайней мере, я нахожусь рядом с ним. — Она зашаталась, но все же сумела во время себя остановить от падения. — Ты никогда не бываешь рядом с ним. Ты ведь тоже ему нужен, знаешь ли?

Ее перепалка в остроумии приводила меня в бешенство, особенно в ее теперешнем состоянии, любое мое возражение было бессмысленным, но я не мог остановиться.

— Мне бы очень хотелось быть рядом с Закари, но, как ты прекрасно знаешь, он меня боится.

— Он не единственный, кто тебя боится, — пробормотала она себе под нос, но я услышал каждое ее чертовое слово. Несколько лет назад ее слова задели бы мое эго, как острый нож, но сейчас все ее слова просеивались через мое сознание, как через решето. Сейчас мне было абсолютно наплевать, что она думает обо мне или кто-то другой.

— Возьми себя в руки, — резко произнес я. — В противном случае я буду вынужден вмешаться. — Я развернулся, чтобы уйти, но ее слова последовали за мной, вызывающие и насмешливые.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я тебе не служанка. Я твоя жена и мать твоего ребенка.

— Тогда веди себя соответственно. Будь матерью моего бедного ребенка.

— У меня тоже имеются потребности, — воскликнула она.

— Уверен, что ты полностью удовлетворяешь свои потребности. — Мой голос был холоден и безразличен. Весь этот разговор мне уже давно наскучил. Все, чего я хотел от нее, чтобы она стала хорошей матерью для Закари.

— Мне нужен от тебя хороший трах, но поскольку ты отказался от своего основного долга, как мужа, я вынуждена искать другие способы для своего здоровья. Знаю, ты видел то, что произошло перед твоими окнами. Тебе нравиться за этим наблюдать?

Я продолжал уходить, но от следующих ее слов резко остановился.

— Я наняла няню, если тебя вообще беспокоит этот вопрос.

Я медленно повернулся к ней лицом.

— Что?!

— Конечно, это не могло не привлечь твоего внимания, — выплюнула она. На ее прекрасном лице читалось настоящее злорадство.

— А зачем Закари понадобилась няня?! Ты собираешься куда-нибудь уехать? — Мой голос звучал мягко.

Она вызывающе вздернула подбородок.

— Нет, но мне нужна помощь. Он растет, если ты этого не заметил. Он требует больше времени и внимания, моя жизнь не может вращаться только вокруг него.

Я подумал о темноволосом мужчине, который трахал ее на капоте машины.

— А вокруг чего же тогда будет вращаться твоя жизнь?

Она с горечью фыркнула.

— Ты всегда относился ко мне снисходительно. По-твоему, я ничто, не так ли, Мистер Газиллионер? Знаешь, что? Ты заслуживаешь той катастрофы, которая с тобой случилась. Единственный человек, который не заслужил всего этого, был мой отец... но он получил основной удар, не так ли? Если бы мой отец увидел, как ты сейчас со мной обращаешься, он бы перевернулся в гробу.

Она продолжала подниматься по лестнице, и я позволил ей пройти мимо меня. Я не доверял себе и не решался произнести хоть слово. Я был взбешен ее самодовольным упоминанием Стэнли. Как она смеет так говорить?! Он ее так разбаловал, а она по-настоящему его никогда не любила. Видно, Стэнли своей смертью решил заплатить за все. И если он и перевернулся в своей могиле, то только потому, во что она превратилась.