Во вторник днём я приземлился в Детройте и арендовал машину, преследуя одну единственную цель.

Мне необходимо было увидеться с Дейзи.

Направляясь на юг к Линкольн-парку, я проехал мимо того места у дороги, где располагался бар, в котором однажды столкнулся с милой, провинциальной девушкой с очарованием уроженки Среднего Запада, имевшей в своём потерявшем надежду сердце слабое место по отношению ко мне. Заехав в ближайший местный цветочный магазинчик за букетом её любимых цветов, нарциссов, с тяжёлым сердцем я направился к ней.

Вдалеке показалась арка, украшенная завитушками, на которой металлическими буквами выложена надпись «Кладбище Рест-Хейвен».

Я не видел её, по крайней мере, два года, главным образом из-за того, что это действовало мне на нервы и поднимало всю грязь и мерзость, что затаилась в глубине моей души.

Остановившись на траве недалеко от гранитного надгробия с её именем и схватив маленький букет, я пошёл к нему по мягкой земле. Положил цветы у основания камня, на котором было выгравировано «любимой дочери» и больше ничего.

— Привет, Дейзи, — тихо сказал я, упершись руками на бёдра, и прищурился из-за солнца, бьющего прямо мне в глаза. Я представил себе её голубые глаза и маленькую ладошку в моей руке, и с нежностью вспомнил те одинокие, холодные ночи, когда она согревала меня, всегда поднимала мне настроение, когда я был подавлен, и отдавала всю себя без остатка. Казалось, она всегда знала, что мне нужно услышать, по крайней мере, вначале. Я сожалел лишь о том, что не мог полюбить её так, как она того заслуживала. — Я всегда вспоминаю о тебе в это время года. Хочу отдать дань памяти, вот, принёс тебе цветы. Извини, что не навещаю тебя чаще, но думаю, ты меня понимаешь. Ты всегда была очень терпелива и понимала меня. Наверное, больше, чем я заслуживал. В любом случае, это неважно.

Было глупо разговаривать с камнем, но ещё глупее было бы разговаривать с ней мысленно. Тёплый ветерок шелестел листьями могучего дуба, укрывшего тенью её последнее пристанище.

— Мне жаль, что я причинил тебе столько боли, Дейзи, — вздохнул я глубоко, вспомнив, как она в спешке покидала мой дом, чтобы вернуться домой. На следующее утро я позвонил ей и предложил поддержать, сколько потребуется, чтобы она смогла встать на ноги. Три года она жила в роскоши, и я не собирался оставить её ни с чем. Вскоре после этого она связалась с неправильными людьми, и выяснилось, что она использовала денежную помощь, чтобы поддержать свою новую зависимость – героиновую. — И мне жаль, что я не сказал тебе этого, когда ты была ещё рядом.

Я наклонился и передвинул цветы так, чтобы они лежали ровнее. Яркие, жёлтые и весёлые, какой была она в её самые лучшие дни. Дейзи ни в коем случае не была идеальна, но в то время она давала мне больше, чем я заслуживал.

— Скучаю по тебе, Дейзи, — сказал я, прижав руку к сердцу. — Надеюсь, ты наконец-то нашла своё счастье.

* * *

Я выехал на трассу и направился обратно в аэропорт, чтобы успеть на свой рейс домой, вспоминая наши последние дни. Каждый раз, когда я думал о ней, они начинали прокручиваться, как кадры старой киноленты, словно я должен напоминать себе, что нам не суждено было быть вместе.

Прошло немного времени после того, как Дейзи присоединилась ко мне в туре, и она решила остаться насовсем. Я ради неё бросил свою разгульную жизнь, а она заполнила пустоту, которая слишком долго обитала в моём сердце. Но вскоре Дейзи привыкла к жизни, где она постоянно находилась в центре внимания, одеваясь в дизайнерскую одежду, и постепенно становилась для меня человеческим аксессуаром, появляясь со мной на красных дорожках и посещая все церемонии награждений. В конце концов, она превратилась в модную, гламурную версию себя прежней. Милая девушка, которая когда-то отвлекла меня от моей душевной боли, исчезла, оставив вместо себя эгоцентричную королеву красоты, пристрастившуюся к бриллиантам VVS, автомобилям «астон-мартин» и сумочкам Hermes.

Я спровадил Дейзи, как только нашёл в себе силы сказать, что больше её не люблю, хотя и забыл упомянуть, что не уверен, любил ли вообще её когда-нибудь по-настоящему. По крайней мере, не всепоглощающей и безоговорочной любовью. Сказал, что ещё найдётся кто-то, кто полюбит её так, как она того заслуживала, но это буду не я.

Она уехала в дождливый апрельский день, и это был последний раз, когда я её видел. Я не подозревал, что отправляю её прямо в объятия дерьмового бывшего и нового друга по имени героин.

— До свидания, Дейзи, — прошептал я, покидая Линкольн-Парк. Сердце наполнилось болью, которая напомнила мне, что когда-то я по-своему любил Дейзи. Несмотря ни на что, она всегда будет владеть маленьким кусочком моего сердца, которого никто другой никогда не коснётся. Я помолился про себя, надеясь, что она нашла покой, любовь и счастье, где бы она ни была. И попросил у неё прощения.