Ее еще раз вывернуло кровью — она боролась за воздух в легких. Джозеф ждал слез, мольбы, чтобы он освободил ее, но, когда Арианна улыбнулась сквозь многочисленные порезы на губах, его глаза сузились.

— Ты должен послушать меня, Джозеф, — ее голос больше походил на шепот. Она слишком долго находилась в этом положении и была так сильно избита, что это почти отняло ее способность дышать. Но даже теперь, медленно задыхаясь, она нашла в себе решимость и силу для последнего удара, насмешки над мужем.

— Аарон… Я не знаю кто был его отцом. Насчет этого ты прав, но я дала тебе, что ты хотел, ты мог бы стать отцом, если бы…

Она снова закашляла, алая струйка стекла с ее губ на подбородок. Ее тяжелое дыхание и громкие хрипы означали, что в легких скапливается жидкость.

— Я беременна, Джозеф… твой ребенок. Она рассмеялась, тревожный знак для человека в ее состоянии.

— Все это время, все эти годы. Единственное, чего ты всегда хотел… эту жизнь погубило твое безумие.

— Ты лжешь, — тоном обвинителя сказал он. Его позвоночник напрягся, а мышцы словно затвердели вокруг сухожилий и костей.

— Нет. Я узнала неделю назад, собиралась сказать тебе, пыталась сказать раньше, — сказала она слабым голосом, пересиливая себя и стараясь смотреть на него. — Ты помнишь тот день в твоем офисе, когда ты сказал мне, что мы должны ждать одну из самих лучших вещей на свете? — она хрипло рассмеялась. — Как много времени это заняло, этот ребенок был бы особенным, как ты и говорил тогда. Подарок, который ты так долго ждал. И ты уничтожил его прежде, чем он появился на свет. Ее голова безвольно повисла, а лицо смотрело в пол, когда она добавила:

— Так много ума… так мало здравого смысла.

Еще один высокомерный смешок перед захлебывающимся кашлем. Голова упала на грудь, силы покинули ее, тело ослабло, умирая. Жуткий хрип раздался из ее груди, и он схватил ее лицо в ладони, вынуждая смотреть на себя.

— Скажи, что ты лжешь, Арианна, скажи мне…

Но было слишком поздно. Единственный глаз так и остался открытым, и Джозеф мог сказать, что свет покинул ее. Пытаясь нащупать пульс, он так ничего и не обнаружил, снова прислонив тело к стене.

Теперь он стоял и смотрел, как ее тело превращалось в прах. Он не хотел верить ей, пытался убедить себя, что она лгала. Противоречивые эмоции сталкивались в его сознании, сама мысль о том, что он мог преуспеть в отцовстве, и мучительная вера, что он разрушил собственное бессмертие.

Его сознание жестоко сражалось против него самого. Это не могло быть правдой, он пытался выкинуть эту мысль из своей головы, но мозг отказывался подчиняться. Он никогда не узнает, шанс никогда не будет предоставлен. И настойчивое сомнение, и отрицание правды было последним толчком к пропасти между щедростью и безумием, последним гвоздем в гробу душевного равновесия Джозефа.

Он услышал шаги Эмори у себя за спиной. Двойное удовольствие было написано на лице его телохранителя, когда он наконец встал рядом с Джозефом. Они молча смотрели на языки пламени, пляшущие в ночном небе. Обычно у костра стояло бы много людей, но сегодня ночью было прощание с жизнью, которую он знал еще до всего этого, молчаливая ликвидация последнего человека, который посмел его предать.

— Что вы будете делать с мальчиками? Решили избавиться от них?

Раздражение прокралось в сознание Джозефа, но он давал обещание родителям этих детей, забирая у них то, что навсегда было отнято у него.

— Нет, они нужны здесь.

— Какие указания насчет них?

Джозеф громко выдохнул, раздосадованный тем, что его беспокоят так быстро после смерти Арианны.

— Я хочу, чтобы их обучали, тренировали. Верю, что у них обоих есть потенциал иметь активы в сети. Аарон все еще мой сын, Эмори. Никогда не забывай об этом.

— Но, его отец был…

— Не хочу больше слышать об этом. Пока работает сеть, пока ребенок так думает — я его отец. Я могу вырастить его подобным себе, и сеть перейдет в его руки, когда я умру. Возможно, одна из шлюх забеременеет, и если это случится, то с Аароном произойдет несчастный случай.

Джозеф повернулся к своему телохранителю:

— Делай, как я сказал, Эмори.

Никаких вопросов. Эмори кивнул и, развернувшись, направился к дому.

Оставшись один, Джозеф вернулся к созерцанию языков пламени. Его взгляд следил за тем, как черный дым поднимается и застилает свет полной луны. Когда пламя наконец-то потухло, и от женщины, которая разорвала его на части, не осталось ничего, он сделал шаг назад.

Он развернулся и медленно направился к дому, ярко сиявшему в ночи. Джозеф достиг, чего хотел, но было еще одно пятно, маленькое пятнышко несовершенства, над которым он должен был еще поработать. Он был уверен, что однажды Аарон станет ничем иным, как отражением мужчины, который его воспитал. Он будет очаровательным молодым человеком, который сможет держать на себе внимание окружающих одним своим присутствием, Джозеф будет им гордиться, и тот сможет служить напоминанием для служащих сети, что Джозеф достиг всего этого.

Добравшись до здания, Джозеф воспользовался западным входом и попал в свое королевство — место, которого боялись все, силу, сосредоточенную здесь, уважали все главы и криминальные авторитеты. Это было его место, он управлял им.

И после него будет сын — свидетельство величия Джозефа, его силы и абсолютной власти.

Созданием сети Джозеф затмил Ад. Идеальная сеть, безостановочная сила, и поскольку он управлял ею, то она никогда не будет отобрана или уничтожена. Он войдет в историю, как человек, который достиг всего, уничтожил многих, и кого всем стоит бояться.

Джозеф прошел в свои апартаменты, закрыл за собой дверь и бросил взгляд на ожидавшую своей участи молодую женщину, скованную по рукам и ногам кандалами. Рассмеявшись про себя, он плавным движением подошел к ней, члену стало тесно в брюках от мысли о грядущем насилии.

Продолжение следует…

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Notes

[

←1

]

Серафим — в христианской традиции высший ангельский чин, наиболее приближенный к Богу.

[

←2

]

Эркерное окно — это два и более окна, соединенных между собой под углом в единую конструкцию с помощью различных соединителей.