Глава 109. Жало. Часть третья

От внезапного толчка Лань Сичэнь отшатнулся на несколько шагов и ещё не успел осознать, что случилось за прошедшие несколько секунд, когда Лань Ванцзи нанёс удар по статуе Гуаньинь. Изваяние, которое все также притягивало взгляд тонкими чертами лица, грузно покачнувшись, упало на гроб. Не Минцзюэ смотрел, не отрываясь, на труп со сломанной шеей в руках, когда тяжёлая статуя Гуаньинь настигла его внезапным мощным ударом и буквально вбила в гроб.

Вэй Усянь одним прыжком оказался на статуе и придавил сверху. Крышка гроба раскололась, поэтому пришлось заменить её статуей Гуаньинь, чтобы запечатать разбушевавшегося Не Минцзюэ. Тот принялся колотить по статуе, желая выбраться. Вместе с каждым ударом Вэй Усянь подпрыгивал, так что закружилась голова, и он едва не свалился. Спустя несколько «подпрыгиваний», он обнаружил, что в таком состоянии совершенно не представляется возможным нарисовать запечатывающие знаки. Поэтому позвал:

— Лань Чжань, скорее, забирайся ко мне, чем больше людей, тем больше веса. Ещё пара ударов — и статуя Гуаньинь точно развалится на части…

Не успел он договорить, как почувствовал, что тело и всё перед глазами немного наклонилось. Лань Ванцзи ухватился за край и приподнял гроб.

Иными словами, он одной левой оторвал от земли увесистый гроб из массива дерева, двух мертвецов внутри, статую Гуаньинь и сидящего на ней Вэй Усяня.

От увиденного Вэй Усянь лишился дара речи.

Конечно, он давно знал, какая поразительная сила кроется в руках Лань Ванцзи, но всё же… это было просто невероятно!

Лань Ванцзи же едва ли изменился в лице, только взмахнул правой рукой, в которой сверкнула серебристая струна. Будто нить в ткацком челноке, она со свистом опоясала гроб вместе со статуей Гуаньинь несколько десятков раз, крепко привязав друг к другу. Затем ещё одна струна, ещё… Лишь убедившись, что Не Минцзюэ и Цзинь Гуанъяо намертво запечатаны внутри, он наконец отпустил руку. Край гроба с оглушительным грохотом опустился на пол. Вэй Усянь покачнулся, но Лань Ванцзи подоспел как раз вовремя, чтобы поймать его и осторожно поставить на ноги. Та же самая рука, что только что подняла вес в тысячу цзиней, сделалась несравнимо мягкой и нежно обняла Вэй Усяня.

Лань Сичэнь, не в силах прийти в себя, отсутствующим взглядом наблюдал, как семь струн запечатали гроб. Не Хуайсан протянул руку и помахал перед его лицом.

— Си… Сичэнь-гэ, ты в порядке?

— Хуайсан, только что… он правда намеревался нанести мне удар со спины?

— Кажется, я видел…

Услышав его заикания, Лань Сичэнь перебил:

— Ещё раз хорошо подумай.

— Ты так спросил, что я и сам теперь сомневаюсь… Мне правда показалось…

— Не говори, что тебе показалось! Так всё-таки — да или нет?!

Не Хуайсан, будто вопрос застал его врасплох, воскликнул:

— …Я не знаю, я правда не знаю!

Стоило кому-то надавить на Не Хуайсана, он начинал повторять одну и ту же фразу. Лань Сичэнь закрыл ладонями лицо, будто его голова раскалывалась от боли, и больше ничего не хотел говорить.

Как вдруг раздался голос Вэй Усяня:

— Хуайсан-сюн.

— А?

— Как вышло, что Су Шэ только что поранил тебя?

— Он нёс Третьего брата… нёс Главу Ордена Цзинь на спине, пытаясь сбежать, а я стоял у него на пути, вот он и…

— Серьёзно? Но насколько я помню, они пытались убежать другим путём, совсем не с той стороны, где ты стоял.

— Но ведь не может быть такого, чтобы я сам бросился на меч?

Вэй Усянь улыбнулся.

— Я этого не говорил.

— Но что же тогда ты хотел сказать, Вэй-сюн?

— Я просто вдруг связал воедино кое-какие детали.

— Какие детали?

— Цзинь Гуанъяо упоминал, что кто-то прислал ему письмо, в котором угрожал через семь дней на всю Поднебесную объявить обо всех деяниях, что он совершил. Если предположить, что тот человек не солгал, что угроза была правдива… В таком случае, он совершил лишнее действие. Ведь если ты хочешь обнародовать чьи-либо преступления, почему бы не сделать этого сразу? Зачем сообщать этому человеку, что у тебя в руках есть доказательства его грехов?

— Третий брат… то есть, Глава Ордена Цзинь ведь сказал, что тот человек приказал ему совершить акт самоубийства в качестве жеста покаяния?

— Да очнись же. Даже если думать пяткой, станет ясно, что Цзинь Гуанъяо никогда бы не выбрал такой путь. Так какой смысл в этом поступке? На первый взгляд — никакого. Вот только… неужели человек, который сумел за эти годы выискать все секреты Цзинь Гуанъяо, действительно способен сделать бессмысленный ход? Он наверняка совершил это «лишнее» действие с какой-то целью. Это был толчок к чему-то, пробуждение кое-чего.

Лань Сичэнь отстранённо спросил:

— Пробуждение? Но чего?

Лань Ванцзи уверенно ответил:

— Сущности убийцы в Цзинь Гуанъяо.

В обычных обстоятельствах для Цзэу-цзюня не представило бы затруднения додумать недостающую деталь, но сейчас он находился не в том состоянии, чтобы размышлять над этим.

Вэй Усянь подхватил:

— Верно. Именно то письмо пробудило и вознесло к небывалым доселе вершинам сущность убийцы в Цзинь Гуанъяо. Разве в нём не говорилось, что спустя семь дней ему останется только ожидать собственной смерти? Поэтому он решил нанести удар первым, чтобы занять выигрышную позицию — до истечения семи дней расправиться со всеми кланами на горе Луаньцзан. Неизвестно, кого бы смерть настигла раньше — их или его.

Лань Сичэнь:

— Вы хотите сказать, что это и было целью человека, отправившего письмо? Лишь ради того, чтобы подтолкнуть его к радикальным действиям?

Вэй Усянь:

— Именно так я и рассуждаю.

Лань Сичэнь покачал головой:

— …Но что именно, в конце концов, хотел совершить тот человек? Разоблачить Цзинь Гуанъяо или утопить в крови кланы заклинателей?

— Ответ прост. Посмотрите, что случилось после провала осады. Когда все собрались в Пристани Лотоса, точно подгадав момент, когда всеобщее возмущение достигнет пика, явились Сы-сы и Бицао. Лично мне столь своевременный визит двоих свидетелей не кажется случайным совпадением. И когда все факты навалились разом, произошёл настоящий взрыв.

После непродолжительной паузы Вэй Усянь продолжил:

— Он хотел не просто уничтожения доброго имени Цзинь Гуанъяо, он намеревался настроить против него целый свет. И к тому же таким сокрушительным ударом, чтобы у противника не осталось ни малейшего пространства для манёвра.

Не Хуайсан:

— Получается, тот человек уже давно всё это спланировал?

Вэй Усянь посмотрел на него, потом вдруг сказал:

— Верно. Это ведь вам было поручено хранение тела Чифэн-цзуня, Глава Ордена Не?

— Первоначально так и было. Но я только сегодня вечером получил известие, что тело брата, хранившееся в Цинхэ, куда-то исчезло. Иначе я бы не стал столь поспешно возвращаться в Цинхэ и не оказался бы на полпути пленён Су Шэ…

Вэй Усянь спросил ещё:

— Глава Ордена Не, до меня доходили слухи, что вы частенько наведывались в Ордены Гусу Лань и Ланьлин Цзинь, это так?

— Так.

— В таком случае, неужели вы в самом деле не были знакомы с Мо Сюаньюем?

— А?

— Мне помнится, что когда мы впервые встретились после успешного переселения души, вы выглядели так, будто вовсе не узнали меня, и даже поинтересовались у Ханьгуан-цзюня, кто я такой. А ведь в прошлом Мо Сюаньюй непрестанно крутился подле Цзинь Гуанъяо, даже имел доступ к рукописям, которые тот хранил. А вы постоянно приходили к Главе Ордена Цзинь поплакаться на свою горькую судьбу. Даже если вы не находились в приятельских отношениях с Мо Сюаньюем, неужели вы действительно ни разу с ним не повстречались?

Не Хуайсан, потрепав волосы, ответил:

— Вэй-сюн, Башня Золотого Карпа столь велика, что я просто не мог лично увидеться с каждым её обитателем. А если и виделся, то точно бы не запомнил. К тому же, — с кажущейся неловкостью добавил он, — вам ведь известно, что Мо Сюаньюй был немного… Орден Ланьлин Цзинь прикладывал всяческие усилия, чтобы спрятать его от лишних глаз. Нет ничего удивительного в том, что я с ним не встречался. Ведь Сичэнь-гэ тоже навряд ли его видел.

— О, это действительно так. Цзэу-цзюнь тоже не был знаком с Мо Сюаньюем.

— Вот видите! Кроме того, я всё ещё не совсем понимаю, даже если бы я виделся с Мо Сюаньюем, для чего мне нужно было притворяться, что я его не знал? Разве в этом была необходимость?

Вэй Усянь улыбнулся.

— Нет-нет, просто мне это казалось странным, вот я и спросил, ничего такого.

Однако про себя он подумал: «Разумеется, для того, чтобы испытать этого «Мо Сюаньюя», проверить, действительно ли он является настоящим Мо Сюаньюем».

Откуда у Мо Сюаньюя, которого каждый характеризовал как трусливого человека, бессильного постоять за себя, взялось столько храбрости, чтобы совершить самоубийство и принести в жертву своё тело?

Почему левая рука Чифэн-цзуня оказалась выброшена на произвол судьбы? Неужели Цзинь Гуанъяо допустил оплошность и проморгал её?

И почему она появилась не где-то ещё, а именно в деревне Мо, где Мо Сюаньюй принёс себя в жертву, и где на неё столь удачно наткнулся только-только возродившийся Вэй Усянь?

Погребением тела Чифэн-цзуня занимался Орден Цинхэ Не. Так неужели столь сильно почитавший старшего брата Не Хуайсан за все эти годы совершенно не заметил, что труп кем-то украден?

Вэй Усянь всё больше склонялся к тому, чтобы поверить в другую версию.

Возможно, до того как Не Минцзюэ покинул сей мир, Не Хуайсан действительно был «Незнайкой». Но после смерти брата он узнал всё. Включая то, что тело Не Минцзюэ кто-то подменил, а также истинное лицо его Третьего брата, которому он в прошлом так доверял.

Он пытался отыскать тело брата, однако, потратив несколько лет и приложив неимоверные усилия, нашёл лишь одну, левую, руку.

На этом поиски застопорились, за неимением подсказок к дальнейшим действиям. К тому же рука оказалась необычайно свирепой, с ней было очень трудно совладать, и оставлять её при себе означало лишь непрерывные кровопролитные события. Поэтому он вдруг вспомнил об одном человеке. О том, кто в совершенстве умел управляться с подобными вещами и решать подобные вопросы.