Люди его сорта часто давали ему в сердцах разные гнусные эпитеты и ругали его всячески. Но эта девушка говорила без раздражения, и описание было ясно и картинно. Она объяснила ему причину своего презрения, и каким–то образом это презрение стало ему понятно.

Зная Билли Байрна, можно было наверняка ожидать, что, взбешенный безжалостной критикой девушки, он грубо набросится на нее… Но он этого не сделал. Казалось, что злобу его как рукой сняло.

Он стоял и пристально глядел на Барбару Хардинг, – это была одна из его странностей: он мог, не мигая, упорно смотреть в глаза другому, – и в это время в нем произошла какая–то перемена. Он неожиданно увидел, то, что он отказывался видеть раньше, – прекрасную, храбрую девушку, без страха ожидающую его нападения.

Хотя Билли Байрн считал, что он все еще ненавидит ее, но он почувствовал, что у него не подымутся на нее руки и что он вряд ли сможет теперь поднять руку и на других женщин.

Почему произошла эта перемена, Билли не знал; он просто чувствовал, что это так. Проворчав что–то себе под нос, он круто повернулся к ней спиной и отошел.

Пронеслись первые порывы легкого юго–западного ветра; все матросы занялись установкой запасной мачты и парусов, чтобы воспользоваться им и постараться пристать к берегу, который круто подымался над поверхностью океана в трех милях от «Полумесяца». Ветер крепчал. Небольшой временный парус надулся, и «Полумесяц» тяжело двинулся вперед.

– Мы должны найти как можно скорее место для высадки, – сказал шкипер Симе косоглазому Уарду, – или мы разобьемся вдребезги об эти скалы.

– Так это и будет, если ветер будет крепчать, – ответил Уард. – К этому берегу так же легко пристать, как к неприступной крепости.

И действительно, когда «Полумесяц» приблизился к сплошной гряде скал, падающей отвесной стеной в море, стало казаться совершенно безнадежным найти место, куда могла бы ступить человеческая нога.

На расстоянии четырехсот футов от берега сделалось очевидным, что о высадке в этом месте нечего и думать, а потому курс корабля был изменен. Его старались держать параллельно берегу, надеясь найти небольшую бухту или песчаную отмель, где можно было бы произвести высадку.

Ветер неуклонно крепчал и вздымал свирепые буруны, которые с шумом разбивались о 'скалистый барьер острова. Попасть в эти страшные волны означало бы немедленную гибель корабля и всей его команды. Потрепанная прошедшим ураганом бригантина почти не слушалась руля, и ее все время относило к берегу. Матросы стояли, столпившись на корме, вдоль правого борта судна. Двое матросов находились у рулевого колеса под невежественным руководством шкипера Симса и делали, что могли; Уард и Терье с горстью людей наблюдали за жалким парусом и время от времени изменяли его положение, стараясь еще на некоторое время удержать корабль от столкновения.

«Полумесяц» был очень близко от скал, когда на расстоянии едва ли ста саженей впереди его носа показалась узкая расселина, в которую море вливалось длинными волнами. Волны катились обратно, так что у входа в пролив бурлил водоворот с высоко вздымающейся пеной.

В обыкновенных условиях было бы верхом безумия пытаться провести корабль в этот проход. Никто не знал, что находилось внутри и было ли там достаточно воды для корабля, хотя большие волны, вкатывавшиеся в проход, свидетельствовали о значительной глубине. Шкипер Симе, увидя выросшие перед ним мрачные утесы, понял, что ничто теперь не сможет спасти корабль от гибели. Трус в душе, он в этот критический момент своей жизни потерял всякую власть над своими нервами.

Выскочив из рулевой рубки на палубу, он стал метаться по палубе, как загнанный заяц, дико взывая о помощи и обещая сказочную награду тому, кто доставит его невредимым на берег.

Вопли обезумевшего от страха капитана страшно подействовали на большую часть экипажа. В одну минуту буяны с «Полумесяца» превратились в стадо воющих от ужаса жалких людей.

Барбара Хардинг, стоя у трапа, смотрела на эту отвратительную сцену. Ее губы кривились презрительной усмешкой при виде сильных мужчин, которые плакали от страха и думали каждый только о собственном спасении. Косоглазый Уард с остервенением выламывал крышку люка. Он, очевидно, хотел воспользоваться ею для своего спасения после того, как «Полумесяц» ударится о скалы. Выломав крышку, он привязал к ней веревки и потащил ее к левому борту корабля, подальше от берега.

Ларри Дивайн скорчившись сидел у каюты и жалобно плакал. Симе, обезумевший от ужаса, все еще метался по палубе. Оба рулевых покинули свой пост. Почти немедленно вслед за этим «Полумесяц» круто повернулся носом к скалам. Но, едва только рулевые дошли до палубы, как Терье подскочил к колесу и занял их место.

Со страшными усилиями поворачивал он тяжелый руль. Барбара видела, что он единственный из всех на бригантине что–то делал, чтобы спасти корабль. Как ни жалки были усилия этого человека, они свидетельствовали о его хладнокровии и мужестве.

При виде того как он храбро боролся со смертью, несмотря на всю безнадежность положения, девушка почувствовала как бы некоторую гордость. Вот это настоящий мужчина! И он любил ее – в этом она была уверена…

Отвечала ли она на его любовь или нет, но ее место сейчас возле него. Она должна была помочь ему, насколько могла.

Барбара быстро подбежала к рулевой будке. Терье улыбнулся ей. – Я опасаюсь, что надежды мало, – сказал он, – но буду спокойно бороться до последней минуты, не так, как эти презренные трусы.

Девушка не ответила, она схватила спицы тяжелого колеса и напрягла всю свою силу, чтобы помочь штурману. Терье не отговаривал ее бросить этот утомительный труд – каждый золотник силы мог иметь значение, а в мозгу Терье зародился безумный план, который он и старался привести в исполнение.

– Что вы хотите сделать? – задыхаясь от волнения, спросила девушка. – Проскочить в проход между скал? Терье молча кивнул головой. – Вы считаете меня сумасшедшим? – спросил он.

– Только отважный человек мог решиться на такой план, – ответила она. – Как вы думаете, сможем ли мы направить корабль?

– Сомневаюсь, – ответил Терье. – Если бы с нами у руля был еще мужчина, то, пожалуй, и смогли бы.

Под ними взад и вперед вдоль палубы, на стороне, противоположной от берега, метался в панике экипаж «Полумесяца». Матросы дрались друг с другом из–за каждого куска дерева и за обрывки веревок.

Гигантская фигура чернокожего повара Бланко возвышалась над другими. В его руке был огромный кухонный нож. Когда он замечал кусок дерева в руках другого, он набрасывался на беспомощную жертву, угрожая ей ножом. Ему удалось набрать таким образом материал для плота.

Только один человек не обезумел от страха. Это был огромный парень, который стоял, прислонившись к кабестану, с некоторым удивлением и презрительной усмешкой смотревший на беснование своих товарищей. Барбара Хардинг случайно посмотрела в его сторону; в ту же минуту и он случайно взглянул на рулевую будку; их взгляды встретились: это был Билли Байрн.

Девушка изумилась: он, этот отъявленный трус, не выражал теперь признаков страха! Очевидно, ужас совсем парализовал его…

Как только Билли увидел Терье и Барбару в рулевой будке, он быстро побежал к ним. При его приближении девушка невольно прижалась к Терье. Какую новую наглость замышлял он против нее?

Его хмурое лицо имело обычное мрачное выражение. Он тяжело опустил руку на плечо девушки и заорал: – Убирайся отсюда! Это не дело для девки.

Резко оттолкнув Барбару в сторону, он занял ее место у колеса.

– Хорошо, что вы пришли, Байрн, – воскликнул Терье. – Мне вас до зарезу нужно было. – Чего же вы меня не позвали? – проворчал Билли. С помощью геркулесовских мускулов Байрна удалось повернуть «Полумесяц» так, что он снова встал почти параллельно скалам. Но за это время его так сильно отнесло к берегу, что Терье почти не надеялся на удачу своего плана: он хотел попытаться подвести корабль к проходу, затем повернуть его и гнать судно прямо в бурлящие воды протока.