— Тебе было всего семнадцать, — прошептала она в ужасе.

Да, и это немного старше других девушек, работавших в борделе. Закон тогда еще не догнал мораль, а бедность не делала исключений для молодежи. Но он не сказал ей, что едва ли был там самой молодой шлюхой. Она и так была достаточно бледной.

— Сначала меня обучали женщины в доме, — просто ответил он. — Когда выяснилось, что у меня есть талант к этой работе, Люсиль поддерживала высокий спрос ко мне. Вскоре у меня появилось довольно много постоянных клиенток среди аристократок. Одна из них в конце концов спасла мне жизнь. Видишь ли, я все еще воровал. В один неудачный день я стащил сумочку прямо перед полицейским. Следующее, что я помню, это то, что мне предстояло предстать перед одним из самых злостных лондонских судей по повешению. Моя смерть была почти неизбежна, пока одна из моих клиенток не услышала о моем затруднительном положении и не сжалилась надо мной. Она убедила судью с помощью плотских утех, что отправить меня в новые исправительные колонии будет именно то, что нужно. Несколько недель спустя они отправили меня и шестьдесят два других несчастных придурка в Новый Южный Уэльс.

Он замолчал. Даже спустя столько времени некоторые воспоминания все еще были способны ранить. Из-за цепей появились кровоточащие раны на коже. Бесконечные стоны. Эта вонь. Мольбы умирающих и, что еще хуже, смех охранников.

Кости провел рукой по волосам.

— Я не стану рассказывать тебе о путешествии, скажу только, что оно превзошло любые страдания, которые люди должны были вынести. В тюремной колонии некоторые из нас работали буквально до смерти. У меня было трое приятелей — Тимоти, Чарльз и Ян. Через несколько месяцев Яну удалось сбежать. Затем, почти год спустя, он вернулся.

— Зачем ему возвращаться? — Голос Кэт был мягким. — Разве его не наказали бы за побег?

— Да, конечно, но Ян больше не боялся этого. Мы были на полях, забивая скот, когда на нас напали какие-то туземцы, сражавшиеся против насильственной колонизации англичанами. Они убили охранников и остальных заключенных, кроме Тимоти, Чарльза и меня. Именно тогда среди них появился Ян, но он был другим. Ты можешь догадаться кем. Он был вампиром, и он изменил меня той ночью. Чарльз и Тимоти тоже изменились, но только Тимоти попросил об этом. Чарльз и я все равно изменились, потому что Ян думал, что мы поблагодарим его за это позже.

Ян все еще ждал этой благодарности, и мог продолжать ждать еще.

— Мы прожили у аборигенов несколько лет и поклялись однажды вернуться в Англию. Нам потребовалось почти двадцать лет, чтобы добраться туда.

На мгновение Кости закрыл глаза. Ему тоже потребовалось почти все это время, чтобы принять то, кем он был. Тогда, и только тогда, он смог жить дальше.

Ей тоже нужно было двигаться дальше, и одним из таких шагов был разговор о боли, которую она похоронила внутри.

— Твоя очередь, — сказал он, открывая глаза. — Расскажи мне о том мерзавце, который тебя обидел.

Она вздрогнула, как от удара.

— Боже, Кости, я не хочу говорить об этом. Это унизительно.

Это не должно быть так. Он уже знал достаточно, чтобы понять, это чужой грех, и ее не касается. Пора ей это понять.

— Я только что сказал тебе, что был вором, нищим и шлюхой, — мягко заметил он. — А разве это справедливо, что ты плачешь из-за моего вопроса?

Она выпрямилась настолько, чтобы пожать плечами.

— Это обычная история. Парень встречает девушку, девушка наивна и глупа, парень использует девушку, а потом уходит.

Он выгнул бровь, выжидая.

Она взмахнула руками.

— Прекрасно! Тебе нужны подробности? Я думала, что он действительно заботился обо мне. Он сказал мне, что все понимает, и я попалась на его ложь. Мы дважды ходили на свидания, а потом в третий раз, он сказал, что нужно заехать к нему домой, чтобы захватить что-то, прежде чем мы пойдем в клуб.

Конечно, он это сделал, вероломный ублюдок.

— Когда мы пришли туда, он начал целовать меня, рассказывая мне всю эту чушь о том, что я была особенной для него, — ее голос надломился, и если бы она сжала кулаки еще сильнее, то рисковала сломать себе руки, — но я сказала ему, что это еще слишком рано. Что мы должны подождать, чтобы узнать друг друга получше, что это был мой первый раз. Он не согласился.

Кости молчал. Она не нуждалась ни в каких намеках на месть, горящую в его жилах, как расплавленная кислота. Ей нужно было, чтобы он молчал и слушал, потому что ей нужно было высказаться, даже если она не понимала этого раньше.

— Я… я должна была ударить его. Или сбросить его с себя. Я могла бы, я была сильнее, чем он. Но… я хотела сделать его счастливым.

Ее голос сорвался, плечи опустились, и она больше не могла смотреть на него. Вместо этого она уставилась в пол.

— Он мне действительно нравился. — Страдальчески прошептала она. — Потом, когда он не остановился, я не стала отбиваться. Я даже не пошевелилась. Было не так больно, если я не двигалась…

Ее голос сорвался, и она остановилась, тяжело моргая и вдыхая воспоминания. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не обнять ее, обещая кровавую месть.

Затем, спустя мгновение, она взяла себя в руки.

— Вот и все, — сказала она фальшиво бодрым тоном. — Один несчастный раз, а потом он мне больше не звонил. Сначала я забеспокоилась, подумала, что с ним случилось что-то плохое.

О, что-нибудь случиться. Что-то болезненное, жестокое и очень, очень неизлечимое.

Она издала резкий смешок.

— В следующие выходные я застала его целующимся с другой девушкой в том же клубе, куда мы собирались пойти. Тогда он сказал мне, что я ему никогда по-настоящему не нравилась, и сказал, чтобы я убегала, потому что мне давно пора спать. В ту же ночь я убила своего первого вампира.

Ее голос стал жестким, как будто он был сделан из осколков ее боли.

— В некотором смысле я обязана своей первой охотой на вампиров тому, что меня использовали. Я была так расстроена, что хотела либо умереть, либо убить кого-нибудь. По крайней мере, то, что какая-то тварь попытается разорвать мне горло, гарантировало мне либо одно, либо другое.

И тут она встретилась с ним взглядом. Ее глаза блестели от непролитых слез, а на лице была смесь вызова, гнева и обиды.

— Ты кому-нибудь рассказала? — спросил он, хотя уже знал ответ.

— Нет. Моя мама не поняла бы, и… — она резко пожала плечами, — больше некому было рассказать.

И снова она пережила боль, отказ и стыд в одиночестве, и снова она не заслужила ничего из этого. Он скажет ей это, но не словами. Ещё нет. Она будет только спорить с ними. Вместо этого он наполнил свой взгляд сочувствием, которое она заслуживала.

Она удивленно моргнула. Затем, очень медленно, напряжение немного спало с ее плеч. Когда она уже не горбилась в защитной позе, он потянулся вперед, пока его руки не коснулись воздуха, который стал теплее от жара ее тела.

Она посмотрела на них, потом снова на него.

Он ждал, держа руки в пределах досягаемости-приглашение, которое она могла принять или отвергнуть. Что бы она ни выбрала, он хотел, чтобы она знала, что он здесь.

Она снова посмотрела на его руки, медленно разжимая пальцы…Грузовик дернулся, останавливаясь. Она схватилась за коробку, чтобы не упасть, вместо того чтобы потянуться к нему. Кости вскочил, бормоча проклятия.

Если бы Тэд не был таким хорошим другом, он бы сломал ему ноги за то, что испортил еще один момент между ними.

И момент был упущен. Ее вновь закрытое выражение лица было тому доказательством. Кости вздохнул. Ну что ж. Ничто стоящее никогда не было легким.

— Мы уже почти на месте, и нам еще нужно кое-что сделать, — сказал он, направляясь к разбитой машине. — Открой этот мешок для меня, Котенок.

Она последовала за ним к багажнику «Мерседеса». Кости дал ей строительный мешок для мусора, затем развернул Серхио из пластиковых листов. Одним резким движением он снял голову Серхио и бросил ее в мешок.

— Фу, — сказала она, протягивая ему пакет. — Ты возьми его.

— Брезгуешь? — После всех голов, которые она сама отрубила? Кости ухмыльнулся. — Этот кусок гниющего черепа стоит пятьдесят тысяч долларов. Ты уверена, что не хочешь его немного подержать?

Она сморщила нос.

— Нет, спасибо.

Мгновение спустя задняя дверь с металлическим скрежетом открылась, и появился Тэд.

— Мы на месте, приятель. Надеюсь, у вас обоих все прошло гладко.

Кэт уловила подмигивание Тэда и мгновенно заняла оборонительную позицию.

— Мы просто разговаривали.

Тэд подавил смешок. Кости позволил ей увидеть его улыбку, прежде чем повернулся к Тэду.

— Ну же, приятель. Мы ехали сколько? Пятьдесят минут? Даже близко не хватит времени.

На этот раз Тэд хихикнул громче, но Кэт только нахмурилась.

— Вы двое закончили? — спросила она самым чопорным тоном.

Не совсем, но у него было небольшое дело, о котором нужно было позаботиться.

— Оставайся с Тэдом и трейлером. Я должен кое-что сделать.

— Что? — тут же спросила она.

— У меня есть голова, которую нужно доставить, и я бы предпочел, чтобы ты не вмешивалась. Чем меньше людей знают о тебе, тем лучше.

Теперь она, казалось, была рада остаться у трейлера. Кости в последний раз улыбнулся ей, а затем перекинул сумку с головой Серхио через плечо. Он был в хорошем настроении, и по многим причинам, помимо того, что она чуть не поцеловала его дважды сегодня вечером. Несмотря на всю ее антивампирскую промывку мозгов, она доверяла ему, и не только как своему сопровождающему. Она доверяла ему как человеку, с которым могла поделиться своими секретами. Она также приняла его прошлое без всякого осуждения, которое обычно так быстро высказывала. Мало-помалу она выбиралась из коробки, в которую ее запихнули мама, бабушка с дедушкой и соседи. Скоро она будет свободна.

Она также раскрыла важную деталь, которую, в отличие от других истин, которыми она поделилась с ним сегодня вечером, он действительно мог исправить. Он не мог изменить неприятие ее матери, давление ее бабушки и дедушки, невежество соседей или ужасное обращение этого ублюдка, но он мог позаботиться о том, чтобы она пошла в клуб на свой желанный вечер выпивки, танцев и не убивающих развлечений.