Третий глаз. Стихи

ЧИТАТЕЛЮ НА ЗАМЕТКУ

     Первое января 2019 года. Решил взять нетворческий от-
пуск... Где-то когда-то услышал, что после семидесяти лет
стихи уже не пишут. А мне в марте только 69 стукнет. Решил
заранее испытать себя. Ну, решил, так решил...

Выдержал до восьмого января, но... уже ночью с седьмо-
го на восьмое появилось первое стихотворение. Не получи-
лось... Не выполнил своё же решение... Но... и не корил себя,
и не ругал: пусть всё идёт, как идёт...

Восьмого января отпуск закончился. Пришла радость,
радость творчества. Всё встало на свои места. Жизнь жиз-
нью, а стихи в неё очень даже хорошо вписываются.
В эти один год и четыре месяца вписались стихи, коли-
чества которых хватило (даже если брать только процентов
50-60 из написанного за этот период) на новую книгу. И кни-
гу эту я посвящаю своему сыну – Артёму. У него тринад-
цатого апреля день рождения: в 2020-ом году исполняется
33 года. Хороший возраст. В этот день утром я и завершил
вёрстку книги.

Получился своеобразный дневник. Стихи я расположил
почти в хронологическом порядке. Так что – практически
дневниковые записи. Название пришло само собой. Третий
глаз, мне кажется, должен присутствовать у каждого пишу-
щего, иначе может ничего не получиться. Если смотреть на
окружающую тебя действительность своими двумя глазами,
многого и не увидишь, тем более – не почувствуешь. А тре-
тий (внутренний) глаз всегда настороже, увидит даже то,
что человеку и видеть-то не положено.

Хотелось бы, конечно, объяснить читателю, как читать
мои стихи, но... в последний момент передумал. У каждого
свои навыки, своё мнение, свои вкусы... Читайте, если, ко-
нечно, книга попадёт в руки. Интересно, совпадёт ли наше
видение на этот уже прошедший период времени?.. На-
верное, не всегда и не во всём. Но... так уж устроена наша
жизнь. Хочется и пожелать читателю научиться в этой жиз-
ни любить и прощать. Мне кажется, если приобрести эти
навыки, можно будет считать себя счастливым.

Только из множества «Я» и может возникнуть единичное
«МЫ».

Николай Почтовалов

 

В РОЖДЕСТВЕНСКУЮ НОЧЬ
На холодном песке мирозданья
в рваном облаке теплится даль…
и душа, ну, почти что на грани –
неизменно качает печаль…
А вдали – невесомо уютно,
в колыбели и ночи, и дня,
я лежу, как придаток беспутный,
никого и ни в чём не виня…

 

КОЛОКОЛЬЦЫ ВЕСНЫ
Город сдулся... Тишина...
Ветерок... Пустынно... Голо...
Жизнь любви не лишена.
Год с трудом, но... перемолот...
Уходящему вослед:
уходи – в конце начало...
Не вступай в знакомый след –
жизнь такой сюжет встречала...
Были мы всегда дружны,
вьюга, ты ведь не помеха...
Колокольцами весны
не даёт замёрзнуть эхо...

 

***
Ничуть не холоден и... бодр.
Ворчу от преданности быту...
И, кстати, очень даже горд,
что остаюсь всегда открытым.
Пустые помыслы... пусты,
в них утонуть легко. Печально...
В России век навек застыл:
наш человек – большой молчальник...

 

***
Устанет ветер – не ходок уже.
Пустынны улицы, не хожены дороги.
Одна луна всегда настороже,
но чаще – месяц, как всегда, – двурогий...
Темнеют пятна подзамёрзших луж.
Худеет небо – исчезающей полоской.
И звёзды – отголоски наших душ.
И мир – такой задумчивый и... плоский...

 

***
Неслучайное – случайно...
Так мне кажется порой.
В этих странностях я чайник:
где-то рядышком с дырой...
Ухожу, прощанью в пику,
по-английски, в темноту.
Вместе с солнышком возникну
из тумана. На посту
отстою и снова в темень,
в ночь, где шарит пустота,
где ни с этими, ни с теми
не делить свои места,
где нехоженые тропы,
где похрустывает снег,
где не слышатся ни топот,
ни безвременья разбег...

А случится неслучайно,
буду знать наверняка:
всё равно я в жизни чайник...
прохудившийся слегка...

 

***
Ах, мандариновая кожа...
не тонкая, а та – потолще...
которая так пахнуть может,
не возмущаясь и не ропща,
когда её, почти сердито,
ломая ноготки без боли,
как стих, который не дочитан,
а дочитать, похоже, стоит...
кружками падала, а дольки
сочились в пальцах недотёпы...
Такая роль её – не ролька:
на стыке Азии с Европой...

 

***
Я буду ждать... Кому-то вера
в любовь поможет... И на том
стою... быть может, и не первым,
но... и на месте не пустом,
в котором детство зазеркально,
в котором молодость уже
в глаза бьёт лампочкой печальной...
и жизнь уже на вираже...
А я всё жду... И эта вера
в любовь кричит... А я на том
стою... конечно же, не первым,
но... и на месте не пустом…

 

***
Хорошо сидеть дома и... молча
в потолке высверливать дырку
взглядом – уже почти что и волчьим...
и на листочке в тиши чиркать
о негодяйстве людей продажных,
о безумстве властей негодных,
о том, что наши грехи тиражны,
что всё – от стихий природных...
Ну, а если и не сидеть тихо,
и не любить заварной чайник, –
будешь долго искать душе выход...
Как же жизнь противно печальна...

 

***
Прольётся жизнь из ведёрочка скромного,
улетит с ветерком в небо огромное –
синее, серое, жёлтое... – ласточкой...
Пора уж прикупать белые тапочки...
А может – жить, из ведёрочка ржавого
прихлёбывая... по-российски – жанрово...
и не думать ни о чём, даже страшненьком?..
Не грусти – я ведь с тобой, моя Рашенька!

 

***
«Орёл» и «решка»... На веку
вопросы были без ответов –
и мне, и другу, и врагу...
А в щёлочке полоска света...
и – тьма... а, может, и не тьма,
а лучик – тоненький, но острый.
Всю жизнь зима, зима, зима –
как будто затвердили ГОСТом.
Ответы прячутся в снегу –
не рассмотреть... Не жди ответа...
Я жил, живу, как и могу –
в иголку ниточкой продетой...

 

***
Неудержимы сквозняки:
и в уголок, и в щель бездумно
задуют: прилетят звонки
и снова будет в доме шумно.
И запоёт в ночи душа –
не безголоса, слава Богу.
А если будете мешать,
мне сквозняки всегда помогут.

 

***
Год прошёл – ни низок, ни высок.
Голосок негромкий, но... бездонный.
Можно бы сравнить его со звоном,
но... так тонок звона волосок.
Разбежаться и... рвануть бы... Но...
не пространство – бездна за порогом.
Так сомнений в этом мире много –
не увидишь даже и в бинокль.
Радостно похлопаем... Когда?..
Что ж ещё? Тревог и так довольно.
Будет новой нереально роль... но...
нет от нового ни пользы, ни вреда...

 

ВЕСЁЛЫЙ ЗУММЕР
Не верю в заданность разлуки.
Печаль не голос изнутри:
она не размыкает руки –
смыкает в круг... Глаза протри.
Холодный ветер не помеха.
Морозец вызвенит дыру,
в которой есть помимо смеха
и слёзы на большом ветру...
Река в замёрзшем коридоре
грустит по лету, по весне.
Мажор пока погряз в миноре,
но... души радостней, тесней.
У марта и режим безумен –
не попади из следа в след...
В ушах не гул – весёлый зуммер:
из тех невосполнимых лет.

 

***
Перешёптыванья ночи
и несмелые шаги,
треск весенних спелых почек
на ветвях – ещё нагих...
День растерянно пугливый,
словно выжатый лимон...
Живы мы или не живы?..
Не весна, – оксюморон...
Залетит тепло случайно
и растает в тишине...
И чернеет снег печально,
упакованный к весне...
Полоса, а не полоска...
Рвётся даль и – лёгкий звон...
Да, весна, похоже, – тёзка...
даже, может быть, и – клон...

 

ПО ВЕСЕННЕЙ ВОДЕ
Треснет лёд... и утонет весною в разливе река...
Вот, и год пролетел, без труда мне намявши
бока...
А лодчонка плывёт по реке...
Только точка блестит вдалеке,
исчезая с рассветом в бездонных веках...

Остаётся прощаться, прощая... Не будет беды...
Каждый год ведь, конечно, нечаян – постой у
воды...
Не устанешь кружить по весне,
даже если и будет грустней:
размыкает душа даже эти весенние льды...

Ветер сдул невозможность вдохнуть эту жизнь
без затей.
Ветродуй отделил мою жизнь от нечестных
людей.
Только плыть бы и плыть по реке,
исчезая с дымком вдалеке...
и кругами, кругами бежать по весенней воде...