Я лучше умру тысячью смертями, чем подвергну опасности людей вырастивших меня.
— Текс! — Мо обвила руками мою шею. — Ты куда пропал?
— Прямо здесь, милая. — пробормотал я, целуя ее в губы. — Всегда буду. — я поднес свою грубую руку к ее груди и прижал. — Прямо здесь.
Ее нижняя губа задрожала.
— Обещаешь?
Я молча кивнул.
— Когда ночи темные... когда ты одинока и напугана... когда тебя тошнит от перспективы первого свидания, когда тебе грустно... — я пожал плечами и провел рукой по ее груди. — Знай, что часть меня всегда будет с тобой.
По ее лицу текли слезы.
— Так не должно быть, Текс.
Я не был достаточно сильным человеком, чтобы лгать ей в лицо, и говорить ей, что все будет хорошо, когда знал, что такого не произойдёт. Черт, я был слишком слаб сказать ей, что я, вероятно, не переживу Комиссию.
— Пойдем. — я осторожно стащил ее с колен. — Хочу тебе кое-что показать.
— Эмм.. — она посмотрела вниз. — Но разве мы, я имею в виду два часа и..
— Что? Опасаешься небольшого приключения?
— Нет. — прорычала она. — Я просто чувствую..
Я засмеялся и обвил ее руки вокруг себя — черт возьми, ее руки чувствовались слишком хорошо.
— Да, я тоже чувствую, но обещаю, что это того стоит. Ты мне доверяешь?
Мо отпустила ее руку и вздохнула.
— Да.
— Отлично. — я усмехнулся и осторожно снял ее с себя. — Нам придется вести себя очень тихо. Мы тайком выберемся из дома.
— Мы делали это раньше. — она указала на одну из моих белых футболок и пару спортивных штанов.
— Истина. — она облизала губы, надела через голову красную футболку и натянула спортивные шорты.
Я протянул ей руку.
— Все либо в своих комнатах или на кухне,
мы ускользнем через заднюю дверь. — я подмигнул.
Она сжала мою руку и кивнула.
Я схватил одеяло с кровати и похромал рядом с ней, пока мы не оказались снаружи у нашего любимого дерева.
Со вздохом я расстелил одеяло на земле и сел, она последовала за мной, одеяло было достаточно большим, чтобы обернуть наши тела.
— Так. — выдохнула Мо. — Ты прерываешь раскачивание моего мира, чтобы вытащить меня наружу под дерево?
— Да.
— Потому что?
— Потому что. — я указал на маленькую царапину на стволе, на которой было написано «Текс и Мо навсегда.»
Мо вцепилась в мою футболку, и ее глаза наполнились слезами.
— Я забыла об этом.
— Я никогда не забывал. — прошептал я.
— Плюс у меня имеется шрам от попытки сделать это, когда мне было пять лет.
Мо усмехнулась.
— Мы обычно приходили сюда после того, как все ложились спать.
— И я просил тебя выбрать звезду.
— Каждый раз я выбирала другую.
— Как и любая умная, маленькая девочка. — я усмехнулся, вспомнив об этом. — Новая звезда — новое желание.
— Мое желание всегда было одним и тем же.
Я задыхался от эмоций забивавшие мне горло, наполнявшие легкие, вызывавшие желание закричать.
— Мое тоже.
— Вместе навсегда. — Мо переплела свои пальцы с моими. Это то, что мы написали под «Мо и Текс навсегда»... я просто хотел быть рядом с ней, когда был маленьким.
— Тогда ты была моей любимицей, Мо. И сейчас ты моя любимица.
Ее голова прижалась к моей груди, влага ее слез пропитала мою футболку.
— Итак, сегодня ночью ... — мой голос был хриплым. — Хочу сделать все возможное из того, что мы оставим позади, я хочу загадать новое желание на новой звезде.
— Что за новое желание?
Я зарылся пальцами в ее волосы и поцеловал в лоб.
— Мое новое желание... это... — я наклонил ее подбородок к себе и поцеловал в губы. — Будь счастлива, Мо. Все, чего я хочу в жизни — твое счастье. Вот почему я живу, почему дышу, почему истекаю кровью — ради твоей улыбки. Не позволяй тому, что должно произойти, превратить тебя в человека, которого я не узнаю.
— К-как. — всхлипнула Мо. — Как ты можешь ожидать этого от меня, когда лишаешь меня причины быть счастливой?
Я поцеловал ее в соленые щеки.
— Я не говорил, что будет легко.
— Вот почему мы используем звезды.
— Правильно. — я прошелся поцелуями по ее шее. — Именно поэтому нам и нужны звезды.
— Текс. — она несколько раз моргнула своими ясными голубыми глазами, когда слезы потекли по ее лицу и скатились по подбородку. — Мое желание. — ее губы задрожали. — Чтобы ты обрел мир в жизни, полной войны.
— Ты мой мир. — признался я с мрачной улыбкой. — Поэтому, когда ты будешь на войне, думай обо мне.
Наши рты встретились посередине, каждый из нас вцепился в одежду другого, стягивая ее и бросая под дерево.
Я всегда хотел заняться с ней любовью под звездами.
Мое последнее желание исполнилось.
Со стоном я стянул с нее шорты и навис над ней.
— Скажи это, Мо.
— Сейчас! — воскликнула она, ее руки сжались на моей спине, а ноги обвились вокруг меня, раскачиваясь всем телом навстречу. — Текс Камписи, я люблю тебя…
Я вошёл в нее с первобытным криком, зная, что это последний раз, когда мое имя, скорее всего, коснется ее губ.
Я медленно скользил туда и обратно, наслаждаясь ощущением ее тела, сжимающегося вокруг меня, желая, чтобы все было по-другому, но клянясь, что буду защищать ее до последнего вздоха.
С криком ее голова откинулась назад, а тело затряслось напротив моего. Я хотел протянуть время, подождать, потому что завершение означало бы, что мы должны будем вернуться внутрь.
Но я не мог ждать.
Наши губы слились воедино, когда я толкнулся в последний раз, посылая себя через край во взрыв, который я запомню на всю оставшуюся жизнь.
— Два часа. — печально произнесла Мо у моих губ.
— Да. — выдохнул я. — Но если бы мне оставалось жить всего два часа я не сделал бы ничего по-другому.
Она облизнула губы и мягко улыбнулась.
— Я тоже.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Отдавать свое тело кому-то, доверяя ему, это чисто бескорыстный поступок, но странно, насколько эгоистичным он иногда чувствуется.
Серхио
Это плохо должно было кончиться. Я отвернулся от окна на заднем дворе и выругался.
— Ты в хорошем настроении. — Феникс сел рядом со мной и скрестил руки на груди.
— Так, что тебе было нужно?
Я позвал сюда Феникса, чтобы обсудить план. Фрэнк и Лука уже легли спать, и я знал, что Феникс нуждается в подробностях, которые только я мог ему сообщить.
— Лука предлагает пятьдесят тысяч любому помощнику, который скажет, где прячется Альфонсо.
— Верно. — Феникс откинулся на спинку стула. — И как только я узнаю, где он прячется, я уничтожу его?
— Нет. — я нервно облизал губы. — Ты отдашь ему это. — я положил конверт на стол и подождал, пока Феникс возьмет его и прочитает содержимое.
— Не получится. — он уронил конверт. — Ты с ума сошел? Хочешь умереть?
— Это единственный выход, и ты это знаешь.
— Чтобы тебя убили. — Феникс хлопнул ладонью по столу. — Я не умирал, не отправлялся в ад и не возвращался снова, чтобы ты мог подвергнуть Семью такой опасности.
Я снова сглотнул, ожидая, пока терпение всплывет на поверхность. Мне не было восемнадцать. Я не был идиотом. Я знал, что нужно сделать, и также знал, что из-за того, на кого я работаю, если это не будет сделано... деликатно, мы все попадем в тюрьму.
— Смотри. — выдохнул я. — Об остальном мы позаботимся, но Альфонсо должен получить приглашение. Он должен присутствовать на Комиссии, иначе план провалится.
Взгляд Феникса пронзил меня насквозь.
— Ты приглашаешь нас всех на смерть. Присутствие Альфонсо и его людей означает перестрелку, и из этого вытекает — наши похороны, смерть всего, ради чего я пожертвовал, и смерть Никсона. — его голос дрогнул. — Это означает смерть Чейза. — он выглянул в окно и побледнел. — И значит, что именно Текс должен нажать на курок.
— Именно. — я кивнул. — На это я и рассчитываю. — Феникс выругался. — Сделай это. — я встал. — Или мне напомнить, на кого именно ты работаешь?
Не говоря больше ни слова, Феникс схватил конверт, сунул его в карман и ринулся вниз по коридору.
Я подождал несколько минут и написал Фрэнку.
Я: Дело сделано.
Фрэнк: Он клюнул на приманку?
Я: Да.
Фрэнк: Хорошо.
Я: Ты знаешь, что может пойти все не так... верно?
Фрэнк: Поверь немного в него — мы все заслуживаем второго шанса... и он тоже.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Война — смена королей — Джон Драйден, Король Артур
Феникс
Я слепо схватил пару ключей и захлопнул за собой дверь дома. Когда я нажал кнопку разблокировки, гараж осветился красным Феррари.
Не обращая на это внимания, я подошёл к машине, открыл дверцу и завел мотор, совершенно оцепенев изнутри. Или, возможно, не оцепенев, а просто очень разозленный и не увереный, как поступить.
Чертыхаясь, я выскочил из гаража, словно адское пламя обжигало мои чертовы ботинки, и нажал на акселератор, как только миновала железные ворота.
Парни моего возраста не должны думать о смерти своих друзей. Парни моего возраста не должны охотиться за компаньонами, совать деньги не в те руки и просить об одолжениях.
Парни моего возраста должны заканчивать колледж, начинать строить свою жизнь, возможно, жить вместе с правильной девушкой или даже неправильной.
В чем дело?
Жизнь, которой я жил, не являлась жизнью, это был абсолютный ад на земле, и у меня не было никакой возможности сойти с карусели, когда она кружилась, унося меня с собой.
Конверт в моем кармане с таким же успехом мог прожечь во мне дыру. На светофоре я вытащил его и положил на пассажирское сиденье.
На меня нахлынуло воспоминание, еще одно из тех воспоминаний, которые я отчаянно пытался отогнать, особенно учитывая, что меня только что попросили сделать.
— Чувак, это спортивная машина, ты должен ехать быстро. — насмехался Чейз с переднего сиденья, в то время, как Никсон сидел сзади и хлопал его по голове.
— Зачем быстро ехать? — я указал. — Когда едешь медленно, тебя все видят?
Текс усмехнулся.
— Помаши дамам, Феникс.
Нам было по шестнадцать, и мы считали себя плохими парнями. Отец Никсона только что купил еще одну спортивную машину, и мы уехали в ту же минуту, как все мужчины отправились на совещание.
— Черт возьми. — крикнул Чейз с переднего сиденья. — Эта машина похожа на сексуальную женщину, вся с формами, не может остановиться.