Изменить стиль страницы

Глава 1

Наши дни

Свадьба

Сделано!

Я замужем.

Под звон колоколов голуби, о которых я умоляла Тони, взлетают над нашими головами. Все улыбаются и приветствуют нас, отмечая наш союз. Празднование проходит на берегу Мексиканского залива. В Веракрусе, Мексика.

Антонио стал моим мужем, а я его женой — самой счастливой женщиной в мире.

Мама Антонио стоит слева от меня, она широко улыбается, а глаза ее полны слез. Это она устроила нам такую хорошую свадьбу.

В лавандовой и белой цветовой гамме, начиная от шаферов и заканчивая потрясающей невестой, все было столь эффектно, что о большей роскоши я не могла и просить.

Я улыбаюсь ей, но, когда вижу печаль в ее глазах, чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Я знаю, почему она так расстроена. Она хотела, чтобы для меня этот день прошел иначе. Она хотела, чтобы мои родители были здесь и выдали меня замуж.

Хотя они не могут, но я знаю, что они улыбаются нам с небес. Я знаю, что они присутствуют — они не пропустили этот момент.

Их единственная дочь вышла замуж.

Их красивая девочка превратилась в настоящую женщину.

Мама говорила мне, что выходить замуж раньше двадцати восьми рискованно. Мне двадцать шесть. Я уверена, она бы все еще не верила, что я готова, но я бы с ней не согласилась.

Дело не в том, что я выхожу замуж слишком рано или что я слишком наивна, или еще что-то в этом роде.

Ее самое большое беспокойство было в том, что я хотела выйти замуж за человека, который, так уж вышло, оказался одним из самых безжалостных людей.

Мужчина, за которого я вышла замуж, работает на итальянскую мафию. Он может быть злым и грубым, и прямо-таки противным, но он также сострадательный и относится ко мне, как к королеве.

Он обладает властью, которую я жажду видеть в мужчине. Он сильный и умный, источающий уверенность.

Мой милый, красивый Антонио.

Антонио — моя жизнь, и так было с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет. Когда я впервые увидела его во время одной из встреч с моим отцом, я пала жертвой его обаяния.

У него такие синие и ясные глаза, как экзотические воды, а волосы густые и черные, зачесанные назад, коротко острижены вокруг ушей.

Когда я видела Антонио, часто замечала ухмылку на его губах, но было что-то в его глазах... мягкость... которую могла уловить только женщина. Когда он впервые увидел меня, в глубине этих глаз мелькнула вспышка, и ухмылка медленно превратилась в широкую улыбку.

Это была та самая улыбка, которая мгновенно покорила меня.

Антонио был старше меня на десять лет. Папа не хотел, чтобы кто-либо из его людей крутился вокруг его дочери, поэтому мы должны были быть очень осторожными в наших отношениях... до того дня, когда папа нас поймал. И, Боже, это было плохо.

— Ты в порядке, детка? — сильный джерсийский акцент Антонио выдергивает меня из воспоминаний, и я смотрю на него, улыбаясь.

— Конечно, милый. У меня все отлично. Лучше не бывает.

— Хорошо, потому что я не могу допустить, чтобы моя малышка Джиа грустила в день нашей свадьбы из-за любой мелочи. Это твой день, и я хочу, чтобы ты была счастлива.

Он наклоняется ко мне и поглаживает меня по щеке.

Если учесть, что Антонио делает этими руками, они всегда удивительно мягкие. Люблю ощущать их на своем теле, на своей коже. У его рук есть особое тепло, которое присуще только ему одному. Я узнала бы разницу, даже если бы была слепой. Антонио любит прикасаться ко мне.

Я быстро киваю, чувствуя, как румянец заливает щеки.

— Я счастлива. Клянусь.

Он наклоняется и целует меня в губы.

— Хорошая девочка. Именно это я и хотел услышать.

Я изучаю своего мужа. Он выглядит потрясающе в своем смокинге. Вместо того чтобы надеть галстук, как друзья жениха, он завязал галстук-бабочку. Этот лавандовый цвет очень идет его смуглой коже.

— Между прочим, ты выглядишь чертовски изумительно, Джиа. Просто потрясающе, детка.

Я краснею сильнее и хватаю его за руку, пока он осматривает меня сверху донизу.

Платье, которое на мне, неподражаемое. Я чувствую себя в нем просто потрясающе, ведь, когда увидела его впервые, поняла, что оно то самое. Вместе с мамой Антонио мы искали идеальное платье. Антонио сказал, что цена не имеет значения, поэтому мы обошли все магазины и в итоге нашли то, что подошло идеально.

Двадцать восьмое июня — идеальный летний день для этой красоты. Платье цвета слоновой кости, без бретелек и расшитое бисером, на лифе тюль собрана диагональными складками. Пояс вышит золотом, а плавные оборки вокруг моих ног напоминают мягкие лепестки роз.

Я чувствую себя сегодня настолько элегантно, что ничего в целом мире не может задеть меня. Когда я смотрю на моего супруга, чувствую, что хочу залиться слезами радости. Теперь он мой, и я знаю, ничто не встанет между нами.

У нас так много лет впереди.

И я готова к каждому из них.

Я, наконец, поднимаю свой взгляд и вижу, как некоторые из моих дальних родственников и семья Антонио машут нам. Я знаю, что, возможно, они не могут видеть нас через тонированные стекла, но все равно оборачиваюсь.

Мы решили, что свадьба будет небольшой. Не более пятидесяти человек. Я хотела, чтобы было тихо и просто.

Учитывая наш образ жизни, не все могут быть приглашены. Некоторым мы не доверяем. Другие убили бы нас прямо у всех на глазах.

— Хорошо, Кев. Отвези нас в аэропорт. Я готова к началу медового месяца.

Чувствую переполняющее меня тепло, когда перевожу взгляд с Антонио на Кевина. Он смотрит на нас в зеркало заднего вида и кивает, а затем заводит двигатель.

Как только отъезжаем, я оглядываюсь на своих друзей и семью. Мама Антонио и Чарльз, его брат. Ему только тринадцать лет. Маленький засранец, но весьма умный для своего возраста. Я буду скучать по нему.

Неделя — это так долго, чтобы быть вдали от наших любимых, и я не знаю, что в этом моменте, но, когда наблюдаю, как увеличивается расстояние, испытываю чувство страха.

Я не увижу их в течение целой недели. Я выросла рядом с его матерью. Она мне как вторая мама — она приняла меня, будто я была ее собственной дочерью.

Когда семья и друзья скрываются из виду, я перевожу взгляд на Антонио.

— Думаешь, с твоей мамой и Чарли все будет хорошо, пока нас не будет? — спрашиваю я.

— Они будут в порядке, Джиа.

Антонио придвигается ближе и берет меня за руки. Прежде чем встретить пристальный взгляд его синих глаз, я мельком смотрю на его ногти с маникюром.

— Моя мать сильная женщина, а Чарли — один из самых крепких детей, которых я знаю. У меня есть свои люди, и они будут наблюдать за ней, как ястребы. Того, что произошло с нашими отцами, Господи, упокой их души, не произойдет. Ты поняла меня, детка?

Я киваю.

И затем снова чувствую себя виноватой от простого упоминания о папе.

Я должна была отложить свадьбу, хоть мы уже и планировали ее, когда папа скончался. Антонио не хотел задержек, так как приглашения были уже разосланы.

Я была против, хотела перенести, но потом у меня состоялась долгая беседа с его мамой, и она сказала мне, что жизнь никого не ждет. И папа — главный этому пример.

Ему было только пятьдесят четыре года. Улыбающийся. Счастливый. Живущий в свое удовольствие… А потом его не стало. Он был хладнокровно убит, как мы думаем, колумбийским картелем.

— Я должен услышать, как ты скажешь это, детка, — говорит Антонио.

— Я понимаю.

— Это моя девочка.

Он обхватывает ладонями мое лицо и целует в лоб. Его губы теплые и мягкие, и от этого прикосновения я таю.

Затем он отодвигается и открывает отсек между сидений, чтобы взять сигару. После этого, опустив окно, зажигает конец сигары, и я морщусь.

— Ты, правда, должен делать это здесь, Тони?

— Что? — усмехается он. — Я хочу хорошую сигару, прежде чем мы начнем долгий перелет на Бора-Бора, детка. Ты же знаешь, я не смогу курить во время полета.

— Однажды эти сигары прикончат тебя. Я ненавижу их.

— Я знаю, что ненавидишь.

Он выпускает облака дыма, и большая их часть выветривается в окно, но запах все равно распространяется по салону.

— Мы теперь женаты, Тони. Кое-что придется изменить, ты знаешь? Например, когда мы решим, что готовы завести детей. Не думаешь ли ты, что должен бросить курить?

— Я брошу курить сигары... но не уверен насчет сигарет.

Борясь со смехом, я закатываю глаза, когда он протягивает руку, чтобы ущипнуть меня за правую щеку. Щипать меня за щеку — это его фишка.

Сверкнув улыбкой, он говорит:

— Давай, Джиа, детка. Взбодрись для Тони.

Так мы встретились. Это были первые несколько слов, что он сказал мне. Я была расстроена, мне было нужно сразу же поговорить с папой, но у него была встреча, из-за которой мне пришлось ждать.

Когда Тони вышел после встречи, он увидел, что я сижу в кабинете, и решил сесть рядом со мной. Он ущипнул меня за щеку и сказал именно эти слова.

Я никогда не забуду их. Тони был таким дерзким, но мне это нравилось.

— Только ради тебя, — улыбаюсь я.

Повернувшись к своему открытому окну, я вдыхаю воздух Веракруса. Влажный и насыщенный запах свежеприготовленной тортильи, жареных пирожков и тройных молочных кексов — этого достаточно, чтобы мне захотелось остаться.

Эту свадьбу мы устроили для нас. Мы праздновали в течение двух дней, и свадьба была на третий. Мы решили, что после всех этих вечеринок в приеме нет необходимости.

— Тони, ты чувствуешь запах?

— Черт, да. Пахнет охренительно потрясающе.

Тони глубоко вдыхает, на короткое время закрывая глаза. Его острый нос и четко очерченные губы беззвучно шевелятся, а затем он опускает голову.

— Клянусь, если бы я жил здесь, то был бы жирный, как свинья, — усмехается он.

— Ты? — смеюсь я с ним. — После тяжкой работы над своей задницей, чтобы стать достаточно стройной для этого чертового платья, все, чего я хочу, — это углеводы. Если бы могла, я взяла бы весь торт с собой.

— Держу пари, ты бы так и сделала, детка.

Тони снова скользит взглядом вверх и вниз по моему телу. С тех пор как я прошла по проходу в церкви, он никак не может перестать на меня смотреть.