- Вперёд, - говорит Сай и первым исчезает за дверью. Мы попадаем в своего рода короткий шлюз, в конце которого нас ждёт ещё одна дверь. Я стаю позади Сая, когда он берётся за ручку и поворачивает её. Он медленно и осторожно открывает дверь, и в неё сразу проникает свет.

Яркий, тёплый свет. Дневной свет. Но это совершенно невозможно - мы находимся глубоко под землёй.

- Что это значит? - шепчет Пейшенс.

- Тссс, - отвечает Сай.

В поле зрения нет никаких противников, поэтому он полностью распахивает дверь. Я ожидала увидеть холодные коридоры с лабораториями или мрачными сценами из моих обрывочных воспоминаний, но ничего из этого не соответствует действительности. Перед нами разворачивается арочный коридор из межевого камня, с левой стороны которого поднимается стена. Правая, однако, открыта, а между колонн, которые поддерживают потолок, я различаю прекрасный сад. В его центре расположен богато украшенный фонтан. Статуи детей с крыльями на спине взбираются наверх, а из их вытянутых в трубочку ртов бьют фонтаны. Фонтан окружён тщательно подстриженными деревьями, по которым вьются растения с большими цветами ярко-красного цвета. Они частично обвивают колонны и переплетаются наверху, образуя крышу, что придаёт дневному свету нереальный зеленоватый оттенок.

- Этого не может быть, - шепчу я. Но дует легкий ветерок, несущий мне навстречу запах лета и сладкий аромат цветов. Мали поднимает нос и взволнованно принюхивается.

- Нет, - единственное, что говорит Сай. Похоже, он тоже очарован нереальным пейзажем, как и я.

Пейшенс снова тянется к моей руке, и на этот раз я позволяю ей взять меня за руку. Здесь внизу всё выглядит так мирно, что мне хочется забыть, почему мы пришли сюда.

- Отойдите, - Скиннер хватает меня за плечо и отодвигает в сторону. Затем делает несколько решительных шагов к одной из колонн, вытаскивает нож и с силой втыкает вроде как в пустоту. В следующий момент слышится треск, затем сад там, где стоит Скиннер, начинает мерцать. На долю секунды так продолжается, затем живописный вид просто исчезает. Место сада, которое выбрал Скиннер, теперь полностью чёрное, и я вижу тонкое стекло панельного экрана, натянутого между колоннами. Хотя дальше есть больше экранов, всё ещё показывающих сад, иллюзия исчезла. Летний ветерок внезапно имеет искусственный привкус, и я понимаю, что мы всё-таки находимся в холодном коридоре под Лондоном.

- Зачем ты это сделал? - резко спрашивает Пейшенс, следуя за своим братом. - Это же было красиво, тебе обязательно было ломать?

- Чтобы разбудить вас, - невозмутимо отвечает Скиннер, вытаскивая нож из сломанной панели.

- В конце концов, у нас есть ещё другие дела, кроме как смотреть фильмы, верно?

- Ты мог бы просто сказать.

Скиннер внимательно смотрит на сестру.

- В чём твоя проблема?

- Ни в чём, - внезапно Пейшенс уже не злится, её голос звучит скорее печально. - Только хочу знать, есть ли в этом мире что-то, чем ты можешь просто наслаждаться или ты для этого слишком озлоблен. Потому что если это так, то наш отец уже победил - по крайней мере, тебя.

Сказав ему это, она возвращается к нам. Скиннер бесстрастно смотрит ей вслед, как будто он сам одна из искусно вырезанных садовых скульптур. Это первый раз, когда я вижу, как он потерял дар речи.

- Пойдёмте, - я кладу руку на плечо Пейшенс. - Пора. Нужно с этим кончать.

Двинувшись вперёд, я бросаю взгляд на Скиннера, чтобы убедиться, что он в порядке. Когда он, наконец, тоже идёт за нами, на его лице всё ещё не видно никаких эмоций.

Мы пересекаем аркаду. Она заканчивается стеной, дверей здесь нигде нет, только искусственный сад и однообразный камень. Я ещё раз медленно идут назад и снова осматриваю экраны, показывающие фонтан и зелень. Затем останавливаюсь перед тем, который Скиннер выключил при помощи ножа. Там, куда он его воткнул, теперь проходит трещина. А через эту трещину падает свет. Это другой вид света, не похожий на тот, что горит в аркаде - клинически-белый и явно искусственный.

- Сай, помоги мне!

Мы начинаем ощупывать экран в поисках выпуклостей или чего-то подобного. Когда Сай добирается до края, он останавливается, затем его пальцы проникают под пластик панели. Слышен щелчок, и разбитый экран просто беззвучно отодвигается в сторону.

- Ах, чтоб тебя, - говорит Скиннер. - Теперь иллюзию уничтожила ты, Джо.

Пейшенс раздражённо сжимает губы, но сдерживает замечание. Наше внимание всё ещё приковано к тому, что появляется за потайной дверью.

Это, несомненно, самый большой зал, который я когда-либо видела в своей жизни. Колонны, толщиной с метр, держат сводчатый потолок, на котором видна искусная роспись. На картине там наверху снова изображены дети, на этот раз они окружают старого мужчину с седой, волнистой бородой. Он протягивает руку и касается руки другого мужчины.

- Там, - говорит голос за спиной, потом, вижу, как Скиннер указывает на старика. - Это он.

- Кто он? - спрашиваю я. Совершенство росписи снова поражает меня.

- Бог, - отвечает Сай вместо Скиннера. Он касается лба большим пальцем, затем трёх мест на верхней части тела.

- Всегда говорили, что эта картина была уничтожена во время великих переворотов. Раньше она была частью потолка знаменитой часовни в Риме, - голос Скиннера снова звучит слегка сердито. - Нужно было догадаться, что мой отец спрятал её здесь.

- Она потрясающая, - шепчет Пейшенс.

Она права. И прежде, чем мы снова можем сосредоточится на главном, требуются минуты. А главное - это бесчисленные ряды дисплеев, возвышающиеся перед нами и разделяющие зал на бесчисленные узкие коридоры. Можно было бы подумать, что мы заблудились в библиотеке, за исключением того, что здесь нет книжных полок. Вместо них с каждого ряда на нас смотрят бесчисленные лица. Застывшие черты, немигающие глаза.

Я осторожно вхожу в один из коридоров. С лицами что-то не так: там, где должен находиться лоб, можно заглянуть во внутрь головы. Виден мозг, он представлен в ярких цветах. Когда я подхожу ближе, я различаю, что цвета время от времени меняются. В некоторых частях они переключаются с жёлтого на зелёный или с красного на фиолетовый. Только одно место у всех голов одинаковое, и оно чёрного цвета. Я оглядываюсь по сторонам.

- Что, черт возьми, все это значит? - спрашивает Сай.

Думаю, он находит этот зал таким же жутким, как и я. Тишина. Образ Бога на потолке. Бесчисленное количество людей, лица которых запечатлели здесь. Их должно быть миллионы.

- Хотелось бы сказать, что я считаю это искусством, - тихо говорит Пейшенс. - Но учитывая то, что мы знаем о моём отце...

- Может это мёртвые, которых он хотел воскресить для своей армии, - предполагает Сай. - Может он нашёл другой способ.

- Нет, - возражаю я. - Он сказал, что использует для этого рабочих с кладбища. А они не похожи на рабочих, - я приглядываюсь к лицам более внимательно. Они все выглядят безупречно. Целыми и невредимыми. Я внимательно рассматриваю женщину. Её глаза светятся ярко-бирюзовым цветом, кожа выглядит такой гладкой, словно персик. Рядом запечатлено лицо мужчины. Оно выглядит немного неподвижным, как будто он носит маску.

- Промышленники, - шепчу я.

Позади меня Скиннер вздрагивает.

- Что с тобой? - с тревогой спрашиваю я.

Он прикладывает палец к губам, затем бесшумно исчезает в другом коридоре, проникая глубже в зал.

Сай закатывает глаза, но не предпринимает никаких шагов, чтобы помешать брату Пейшенс.

- Не будь с ним слишком строгой, - шепчу я его сестре.

- Думаю, что только это ему и поможет, - загадочно отвечает она.

Затем раздаётся крик, короткий, но полный ужаса и неверия. Мы одновременно бросаемся вперёд. Во время бега я снова вынимаю нож. Всего один дружинник вошёл в зал через второй вход, должно быть Скиннер учуял его. За считанные секунды он захватил дружинника и прижимает оружие к его горлу. По коже человека в униформе уже стекает струйка крови.

Вторая рука полукупида сжимает рот мужчины.

- Не кричи, - шипит он, - и я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится. Но попробуй сделать одно неверное движение...

Дружинник пытается что-то сказать, но из его рта вырываются только нечленораздельные звуки.

- Скиннер, - тихо и успокаивающе говорю я. Я до сих пор не уверена, на что он способен.

- Тихо, - говорит он. Не знаю, имеет ли он в виду меня или дружинника. - Сейчас ты мне объяснишь..., - он облизывает губы, прежде чем продолжить. - Сейчас ты мне расскажешь, что всё это значит. Этот зал и все эти экраны. Понятно?

Дружинник поспешно кивает, и Скиннер убирает руку.

- Прошу, не убивайте меня, я не хочу умирать! - выдавливает он.

- Тебе не нужно умирать, - отвечает Скиннер, но его голос говорит об обратном. В нём слышится опасность, как будто он с трудом сдерживает свои смертоносные инстинкты. - Просто скажи, что я хочу знать. Что это за экраны?

- Они производят контроль и показывают активность микрочипов, вот и всё! - в панике отвечает дружинник.

- Для какой цели?

- Чтобы они... чтобы у них не появилось сострадание, - заикается мужчина. - У промышленников! Чтобы они оставались равнодушными!

Мне тут же становится холодно. Я была права. На этих панелях видны жители Лондона. Конечно, для меня не новость, что у промышленников есть чипы. На них сохранены данные, так чтобы они могли себя идентифицировать, если хотят путешествовать. Однако, как мне кажется, здесь речь идёт не просто о каких-то данных.

- Это чёрное пятно, - спрашиваю я. - Это оно имеет отношение к их состраданию?

Дружинник смотрит на меня, уголки его рта невольно дёргаются, но он мочит.

- Ответь ей! - Скиннер усиливает давление ножа, - Давай!

Дружинник спешит теперь ответить.

- Да... Оно находилось когда-то на этом месте. Чипы отключили его. Чтобы никто не имел ничего против чистки в Ничейной Земле, когда придёт время.