— Она сама решила закончить свою жизнь. Ты в этом не виноват!

В глазах Чейза сейчас так явно отражалась ненависть к себе. Защитная оболочка, которой он окружил себя, рушилась, обнажая сломленного мужчину.

— Ты ошибаешься, Эмма. Я виноват. Я сказал Виктории сделать это. Смеялся над ней и продолжал издеваться, беря на «слабо» до тех пор, пока она не перестала звонить. Я подумал, что она наконец-то поняла и отказалась от своих планов. Я только потом узнал, что Виктория потеряла сознание из-за потери крови.

— Милый, ты не заставлял Викторию. Это был ее выбор, — прошептала я, стараясь уменьшить его боль, но, оказалось, он в этом не нуждался.

— Эмма, я не ищу твоего сочувствия. Сейчас-то ты должна понять, что совсем меня не знаешь. Я — хладнокровный мерзавец. Такой мужчина тебе не нужен. Ты достойна лучшего.

Я молча, посмотрела на Чейза. Он выглядел уставшим, а еще холодным и отстраненным, но я сумела заглянуть под эту маску. Это была его сцена прощания. Чейз собирался расстаться со мной. Заметив в его глазах решимость довести свой план до конца, я перестала сдерживаться и выпустила наружу клокочущую внутри ярость.

— Итак, позволь мне подвести своеобразный итог. Ты хочешь быть со мной, но не знаешь, как, потому что твой отец был мудаком. Он трахал твою жену, с которой у тебя был договорной брак. Все верно или я что-то пропустила? — с сарказмом спросила я.

Чейз побледнел, а затем залился гневным румянцем.

— Эмма… — начал он, но я перебила.

— Чейз, я не понаслышке знаю, что такое чувство вины, но ты поднял ее на новый уровень. Ты не можешь обвинять себя за то, что попытка Виктории манипулировать твоими чувствами стоила ей жизни. Мы отвечаем только за свои действия или, в твоем случае, бездействие. Ты считаешь себя плохим человеком, потому что тебя так воспитали? Бедный, бедный Чейз… Он просто не знает ничего лучше. Все это полная фигня! Ты прекрасно знаешь, как быть лучше того человека, которым тебя воспитали. Ты ведь сам сказал мне об этом только сейчас. Напомни, пожалуйста, из-за чего ты решил наладить отношения с женой? — глядя в упор, спросила я.

Чейз отвернулся.

— Ты знал, как быть лучше уже тогда. И ты знаешь это сейчас. Ты — хороший человек, Чейз. Именно таким человеком ты был со мной. Проблема в том, что хорошим быть труднее, чем плохим. Жизнь нелегка. Она не дает тебе счастье только потому, что ты родился. Иногда счастье нужно заработать потом и кровью.

Я встала с колен Чейза и отступила назад. Мне было необходимо свободное пространство, потому что близкое присутствие Чейза, казалось, поглощает меня целиком.

— Ты не понимаешь, — пробормотал он.

Я покачала головой.

— Я понимаю, Чейз, правда понимаю. — Отойдя в противоположный конец комнаты, я опустилась на стул, тем самым получив пространство, в котором нуждалась. — Я знаю, что ты боишься, и именно поэтому выбираешь легкий путь, который, кстати говоря, один раз уже привел тебя в самый низ.

Чейза снова покраснел от гнева.

— Знаешь, я тоже боюсь. Боюсь решений, которые принимаю, боюсь того, что делаю. Бояться нормально, а вот быть безразличным к своей собственной судьбе — нет.

Чейз уставился на меня с выражением, которое я могла бы описать только как шок.

— Ты говоришь, что хочешь быть со мной, но при этом не желаешь даже попытаться. Это просто… ну, глупо…

Я запнулась, подбирая правильное слово, а затем собрала силы в кулак и, встав, пошла к двери.

— Возможно, ты не так уж и не прав, говоря, что мне будет лучше без тебя. Но не из-за того, что ты считаешь себя плохим человеком, а потому, что я не желаю быть с мужчиной, который отказывается бороться за меня, за нас. Только поэтому!

Я открыла дверь и посмотрела на Чейза.

Он вынул из кармана пухлый конверт и положил на кофейный столик.

Почему-то я была уверена, что в нем лежат деньги. Много денег.

— Это твое выходное пособие, — пояснил Чейз.

— Я уволилась вчера, — ответила я, покачав головой на деньги, которые словно насмехались надо мной.

— Я расторг наш договор четыре дня назад.

— Конечно, расторг, — пробормотала я и прислонилась к двери, ожидая, когда Чейз уйдет.

Он поднялся с дивана. Его движения были лишены привычной уверенности, словно Чейз желал отсрочить свой окончательный уход из моей жизни. Он медленно подошел к двери, но вместо того, чтобы шагнуть за порог, остановился и посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, так напомнившими мне мальчика, которым он когда-то был.

— Я не планировал, чтобы все так закончилось, — тихо и печально произнес он.

Вероятно, это единственно извинение, на которое я могла рассчитывать. Но, честно говоря, я в нем и не нуждалась. Я охотно вступила в эти отношения и сама прыгнула к Чейзу в кровать. Его извинения и оправдания не требовались.

— Никто из нас не планировал. — Я вцепилась в ручку двери, когда Чейз шагнул ближе. Было что-то в его глазах, когда он смотрел на меня — сожаление или гнев, — но теперь это не имело значения. — Ты — хороший человек. Надеюсь, однажды ты это поймешь.

Чейз еще помедлил, затем повернулся и, пробормотав: «Береги себя», вышел за дверь. Через несколько секунд его шаги стихли.

Он ушел.