Алекс свирепо смотрит на Петру, бабушка бросает на нее взгляд, который останавливает ее дальнейшие комментарии, но она уже и так все сказала и может больше ничего не говорить. Она уже выставила меня дешевкой и распутницей. Она смотрит в свою тарелку с легкой ухмылкой.

Бабушка переводит на меня взгляд.

— Я до сих пор помню, как занималась любовью всю ночь напролет.

Ледяные сестры потрясенно ахают.

— Что? — Невинно спрашивает их бабушка. — А вы думаете, у меня никогда не было секса. Как вы думаете, появилась на свет твоя мать? — Она снова поворачивается ко мне. — Почему бы вам двоим не отдохнуть? Просто заприте дверь, разденьтесь догола, свернитесь калачиком в постели и посмотрите фильмы.

Я чувствую, что снова краснею, и делаю большой глоток апельсинового сока, чтобы скрыть свои пунцовые щеки. Мысль о том, чтобы запереться в спальне с голым Алексом. Мы явно не будем смотреть фильмы. Я точно знаю, чем мы будем заниматься, если останемся голые вдвоем.

Нельзя отрицать, что Алекс умеет обращаться с женщинами. Секс прошлой ночью был хорош, но этим утром был намного лучше. Это, безусловно, лучший секс, который у меня был, и даже несмотря на то, что у меня все болит от прошлой ночи и сегодняшнего утра, я бы с радостью рискнула испытать еще больше боли, чтобы получить еще одно удовольствие такого рода.

Даже просто сидеть рядом с ним за столом, заставляет меня возбуждаться и нервничать, потому что он так близко находится ко мне. Пару раз наши бедра соприкасаются под столом, и клитор начинает пульсировать в ответ смесью боли и желания. Боже, это невероятно, как сильно я его хочу.

— Синди? — Зовет Алекс.

Все взгляды за столом устремлены на меня, и я понимаю, что прослушала то, что он сказал.

— Извини, — бормочу я. — Я была за миллион миль отсюда. — Слава Богу, люди не умеют читать мысли. Я делаю еще один глоток апельсинового сока, сожалея, что уже второй раз за завтраком, выставляю себя такой дурой.

— Я рассказывал, как тебе нравится ездить верхом, — невинно говорит Алекс, отчего я тут же вспоминаю, как скакала на его твердом члене.

Я давлюсь соком и, слава Богу, не разбрызгиваю апельсиновый сок по всему столу, но начинаю бороться с приступом кашля. Петра и Анастасия начинают смеяться над моей реакцией. Бабушка смотрит на меня с беспокойством, а Алекс хлопает меня по спине.

Он смотрит мне прямо в глаза.

— Я что-то не так сказал, Синди? — невинно спрашивает он.

«Ты же хорошо знаешь, что сказал именно то, что думал, как и я», заявляю я про себя. Черт побери, сегодня утром мы уже скакали верхом. Ясно, что он хотел получить от меня ответную реакцию. Ну, в эту игру могут играть и двое.

— Нет, все правильно. Я люблю ездить верхом. Ничто не сравнится с ощущением, когда находишься на вершине сильного, могучего зверя и чувствуешь, как он движется под тобой. Я от этого испытываю настоящий восторг, — гортанно говорю я, притворяясь такой же невинной, как и он.

Теперь очередь Алекса чуть не подавиться своим завтраком, и я улыбаюсь в свой стакан с соком. Пусть знает, что я тоже могу так же ответить.

— Ты должен как-нибудь отвезти ее прокатиться верхом, пока вы здесь, Алекс. Отведи ее к ручью. Там действительно так романтично, — вставляет бабушка, спасая меня от любого комментария, которое придумал бы Алекс.

— Я уже брал ее кататься. Мы даже ездили к озеру, — заявляет Алекс.

— Отвези ее к ручью, но только без галопа. Я не хочу никаких несчастных случаев. Синди должна родить тебе много здоровых детей, — добавляет бабушка с дерзкой улыбкой.

Клянусь, эта старая леди говорит все это нарочно. Я начинаю ерзать на стуле от смущения, пытаясь беззаботно улыбаться, как поступила бы настоящая невеста.

— Я запомню это, бабушка, — говорит Алекс с насмешливой улыбкой. — Хотя, думаю, пройдет немало времени, прежде чем мы начнем думать о детях. У меня полно других идей на счет Синди.

— Не затягивай, — отвечает бабушка. Она уже не улыбается. — Мне бы очень хотелось увидеть моего внучатого племянника или племянницу, прежде чем я покину это тело. — Она поворачивается ко мне и наклоняется вперед. — Ты подаришь же мне правнука, прежде чем я умру? — шепчет она.

Сбитая с толку подводными течениями этой семьи, которых я совершенно не понимаю, я поворачиваюсь за помощью к Алексу. К моему удивлению, он побледнел, пялясь во все глаза на бабушку.

Ледяные сестры смотрят на меня со смесью неприязни и ликования, что совсем мне не помогает. Но хуже всего то, что я ненавижу врать бабушке. Я понимаю, что в этом вопросе просто не могу ей солгать. Она — величественная старая леди с золотым сердцем, а мы с Алексом обманываем ее. Я вытираю рот салфеткой и встаю из-за стола.

— Если вы извините меня, я пойду к себе в комнату. Подозреваю, что на мне сказывается перемена временных часов… в частности Лондона, — извиняющимся тоном произношу я.

— Конечно, дорогая. Отдохни. — Улыбается бабушка.

В ее улыбке есть что-то потерянное и грустное. Как будто я не прошла решающий тест. Я хочу протянуть руку и обнять ее, прижать ее худенькое тело, сказать, что если бы была моя воля, то у меня была бы дюжина детей от Алекса... но не могу. Это не моя жизнь. Моя жизнь там, в Лондоне. Через неделю или две я уеду и больше никогда не увижу бабушку.

— О, и мне жаль, что у тебя не работали батареи, — добавляет она. — Я пришлю починить их.

Я благодарно улыбаюсь и убегаю, пока Петра не успела еще пошутить на мой счет. Я уже на полпути к лестнице, когда слышу за спиной шаги. Мне даже не стоит оборачиваться, понимая, что это Алекс.

— Ты резко ушла, — заявляет он, догоняя меня.

— Ага. Забавно, что все шутили по поводу меня, и я не захотела оставаться за столом, — огрызаюсь я, перепрыгивая через две ступеньки.

Когда я поднимаюсь по лестнице, Алекс хватает меня за запястье и разворачивает лицом к себе.

— Это часть твоей работы, — говорит он, его глаза холодные и жесткие. — Не забывай. Это всего лишь работа.

Шок от того, что я вижу его таким холодным и далеким, подобен тому, что меня окатили ледяной водой.

— Прости. — Голос звучит тихо и чуждо даже для меня. — Я просто устала. Пожалуй, я все-таки вздремну.

Он провожает меня до двери в мою комнату.

— Возьми все, что тебе нужно, и приходи ко мне через пять минут. Ты можешь вздремнуть и у меня, — отвечает он.

Он уходит прежде, чем я успеваю ответить, и это, наверное, хорошо, потому что ему бы совсем не понравился мой ответ. Да, я работаю на него, но если он думает, что может командовать мной подобным образом, то лучше ему подумать еще раз.

Я иду в свою комнату и сажусь на край кровати. Не сомневаюсь, что Алекс на полном серьезе приказал мне появиться у него, но мне интересно, как он поступит, когда пройдут пять минут, а я не появлюсь? Он придет за мной?!

Эти пять минут кажутся вечностью, но они проходят, и через десять минут я понимаю, что он такой же упрямый, как и я. Он не придет за мной, потому что он приказал прийти к нему, а я не пришла.

Я решаю, что не собираюсь просто сидеть и думать об Алексе. Чем дольше я сижу на краю кровати, глядя на дверь, соединяющую наши комнаты, тем больше вероятность, что я сдамся и побегу к нему. Я встаю, беру сотовый телефон и иду в ванную комнату. Я думаю, что пришло время мне понежиться в красивой большой ванне. Я включаю кран, набирая номер Рейвен.

— Ну, как дела? — спрашивает она.

Я громко вздыхаю.

— Это очень хороший вопрос.

Она хихикает.

— Я знала, что в один прекрасный день ты встретишь своего мужчину.

Я бросаю в воду щедрое количество ярко-голубой соли для ванн.

— Ну, он не такой, как я ожидала.

— Ты уже переспала с ним, не так ли? — спрашивает она.

— Какого черта?! Откуда ты знаешь?!

— Я не знала, — говорит она, и я слышу улыбку в ее голосе. — Но теперь знаю. Ну и что? Как все было?

— Было чертовски захватывающе, — признаю я. — Ты же знаешь, как говорят, земля под ногами заходила ходуном. Да, под моей задницей произошло землетрясение. Я знаю, что это плохая идея, я знаю, что живу по шаблону, переспав с боссом. И я вспомнила все причины, почему это самая плохая идея — переспать со своим боссом, но все мои доводы превращаются в дым, как только я его вижу.

— Так что же вы, ребята, собираетесь делать? Продолжите?

Я прикусываю губу.

— Нет, он ясно дал мне понять, что не любит длительных отношений. Мы договорились, что будем веселиться, пока находимся здесь. А когда вернемся в Лондон, то вернемся к профессиональным отношениям.

— Значит, ты получишь половину «Макао». Значит вы развлекаетесь сейчас. И все же у меня такое впечатление, что тебе что-то во всем этом не нравится.

— Я... я не уверена, что когда мы вернемся домой, я смогу его забыть. Вообще когда-нибудь смогу выкинуть его из своей жизни. Я боюсь, что влюблюсь в него, — медленно признаюсь я.

— Хорошо, — говорит она со вздохом.

— Что мне делать, Рейвен?

— Я давным-давно поняла, что никто другой тебе не советчик в этом вопросе. Только ты сама знаешь, что лучше для тебя, Синди. Я всегда буду рядом с тобой.

— Чтобы собрать осколки моего разбитого сердца?

— Или отпраздновать, потому что ты рискнула, взяв обеими руками быка за рога, решив, что к черту все последствия.

— Спасибо, теперь я чувствую себя намного лучше, — сухо отвечаю я.

Она смеется.

— Ты поблагодаришь меня должным образом на своей свадьбе.

— Очень смешно.

— Случались и более странные вещи, Синди. Вспомни, что случилось со мной.

— Знаешь, что?

— Что?

— Я скучаю по тебе, Рейвен. Я сильно скучаю и не могу дождаться, когда увижу тебя.

— Ну, я скоро приеду в Лондон. Давай устроим вечер пиццы, как в старые добрые времена. Только ты и я.

— Хорошо, — говорю я радостно.

Мы болтаем еще пару минут, потом я заканчиваю разговор. Возвращаюсь в спальню и раздеваюсь. Оставив телефон на кровати, я снова иду в ванную. Закрыв краны, я наливаю масло в ванну и залезаю в восхитительно горячую, сладко пахнущую воду.

Я сижу, наслаждаясь шелковистым ощущением воды на моей опухшей киске. Откинувшись назад, закрываю глаза и расслабляюсь. Рейвен права. Если я останусь с разбитым сердцем, то хотя бы получу удовольствие сейчас. Тогда мне не о чем будет сожалеть. Я взяла быка за рога. Ну и что, если я моя рана потом будет кровоточить. В этом даже есть своеобразное мужество, умереть на рогах быка.