Хорошо, что, даже будучи снизу, Рив контролировал темп, потому что я была слишком переполнена чувствами и ощущениями. Слишком высоко витала в облаках, чтобы думать о чем-то, кроме того, как не потерять голову. Было так заманчиво забыть вообще обо всем. Полностью расслабиться и отдаться во власть рукам Рива. Плыть по волнам удовольствия, а потом позволить им накрыть меня с головой.

Но я сдерживалась, потому что именно этого Рив и хотел ― чтобы я оставалась с ним. Словно ждал, что я получу удовольствие, но только после того, как побуду с ним.

Впрочем, я почти проигнорировала это. Он держал меня за бедра и рывками двигался во мне, как если бы я сама не нужна была ему сейчас. Будто я ― секс-игрушка, просто мягкое теплое тело. Так какая разница, если я тоже использовала его?

Вот только было кое-что во время секса... И слова, которые он произносил мне во время прелюдии. И когда встал и положил меня на стол, зажав между ним и своим телом; когда приподнял мои бедра, чтобы входить глубже, жестче ― я поняла, что не выдумала себе это. То, что надежно привязало меня к нему.

Его глаза. Рив ни на секунду не разрывал наш зрительный контакт. Все время, пока двигался во мне, он не отводил от меня взгляда. Смотрел с неослабевающим напряжением. Смотрел на меня так, будто я важна для него. Раньше на меня никогда так не смотрели мужчины, когда трахали так, как мне нравилось. А любила я грубо и жестко. Мне нравилось, когда меня унижали, когда надо мной доминировали, приказывали. Мне нравилось отдавать инициативу в руки мужчины, будто я кукла, которую не волновало, что шершавый деревянный край стола впивается в спину. Которую не волновали несдержанные толчки, словно разрывающие на части.

Как мог кто-то вытворять со мной такое и при этом так смотреть? С чем-то во взгляде, похожим на любовь?

Как я могла позволять кому-то так обладать мной и при этом чувствовать себя лучше, чем когда-либо? Чувствовать к нему больше, чем когда-либо к кому-либо вообще?

После этой ночи Рив старался больше не показывать мне этих чувств. Обычно он брал меня сзади, и нам не приходилось смотреть друг на друга. И очень часто я кончала. Бурно. Снова и снова. А иногда секс был обычным, и он старался в основном для себя. Но он всегда был жестким. Несдержанным. Трахал меня, куда и как хотел: грудь, рот, киску. Рив сказал, что хотел когда-нибудь в будущем попробовать взять меня в попку.

А иногда, изредка, среди ночи он проявлял нежность. Прижимал к себе, целовал, обнимал. Позволял мне воспарить в небеса от удовольствия, но в то же время взглядом удерживал душу на земле. Говорил мне слова, которые ни за что не произнес бы при свете дня. Слова, которые я ни за что не произнесла бы в ответ.

В такие моменты я наиболее сильно ощущала нашу с ним связь. И в такие моменты Рив пугал меня больше всего.