Глава 5. Заблуждения сердца

- Влад слишком нервничал из-за тебя. Но, думаю, результат его обрадует! Поберечься тебе надо. Но не потому, что со здоровьем что-то страшное. А потому, что наоборот, лучше не бывает.

Многозначительные комментарии подруги-врача её порой угнетали и безжизненными глазами Лена потребовала от той объяснений.

- Да беременна ты, Лен, - говорила та, смотря в монитор компьютера.

- Ты что-то неверно видишь, - недовольно буркнула та. - Посмотри получше. У меня ведь средство предохранения…

- Да помню я! Но ваша любовь, наверное, настолько сильна, что подобные вещи для детей не помеха, - вдумчивый взгляд подруги сощурился.

В состоянии бессознательного шока Лена приподнялась с кушетки.

- Ты серьезно, Мила? Я не верю!

- Это ничего не меняет, - рассмеялась та. Умоляющие глаза Лены заставили куму утихомирить свою пылкую радость. - Да знаю я о твоем нежелании второго ребенка! Но ведь Влад так хотел! Да и Сашенька хотел брата или сестру. Пока позволяет возраст, нужно рожать, дорогая! У вас прекрасная семья! А теперь будет еще лучше!

Пока Милана черкала что-то в карточке, застывшая, будто статуя, Лена пыталась привести себя в чувства. Неужто правда? Бросив взгляд на подругу, она удостоверилась в полной серьезности своего положения - ни слова о шутках. Да и куда тут шутить?

Завороженно напялив на себя кофту, Елена опустилась в кресло перед кумой с побелевшим лицом.

- Тебя тошнит? - спросила та, заметив что-то неладное.

- Нет, - её бровки прыгнули, отвлекшись от эмоции хладнокровного замешательства.

- Неужели ты до такой степени не хочешь этого ребёнка? - снисходительно сомкнула губы Мила. - Ну ведь счастье-то!

- Счастье, - кивнула головой Лена. - Очень большое! Огромное! Только это счастье не от Влада.

Последние слова она как-то прожевала, устало опустив голову на сомкнутые перед собой кисти рук. Зависшая тишина навязчиво звенела осуждением. Или, может, просто недоумением. Шоком.

- Как так? - тихо спросила Милана. - А от кого, Лен?

- От Максима, - истерически засмеялась та, глотая подкатывающие к горлу рыдания.

- От Мальцева? - с ужасом воскликнула Мила.

Они ведь две недели назад вместе ходили на его похороны!

Продолжая рыдать, Лена кивнула, но тут же рассмеялась, что заставило Милану перейти в более глубокую и безмолвную стадию шока. Ей о многом хотелось спросить, и только осведомленность о неистовой болезненности этой  деликатной темы принуждала молчать и бездействовать. Наконец Лена выплакалась и смолкла, теребя в руках какую-то материю.

- Его платок,  - показала она. - Тогда я тоже рыдала навзрыд. Такие пустые переживания были! Просто упала в его объятия, как в омут… Ночь волшебная… Как будто меня околдовали. Уже думала от Владика уходить. Даже речь прощальную приготовила. Как тут… не его смерть меня остановила. А болезнь Алекса. Я вдруг поняла, что беды все от моего эгоизма. Ну вышла уже замуж, чего убиваться-то? Но ведь хороший Владик у меня! И с Алексом у них идиллия. Они не смогут врозь. А отдать сына я… это безумие.

- Леночка, так что же теперь, родная моя? - вдруг заговорила навзрыд обычно хладнокровная Милана. - Избавишься от этого дитя?

Та только смотрела куда-то в точку и молчала. Слезы капали, капали, капали. Они и мешали ей говорить.

- Да как я могу? - вдруг снова завыла Лена. - Это ребенок ведь от человека, которым я ежедневно грезила столько лет! Которому всю жизнь мечтала родить! Ох, знала бы ты, сколько раз я думала об этом моменте. Сколько раз представляла, что Алекс мог бы быть от него! Хотя… ясно, что это невозможно… Я не смогу убить… это единственное и самое вечное воспоминание о нем! Плод нашей любви… как кто-то не посчитал бы это абсурдом, я всю жизнь буду хранить тайну в себе.

И, опомнившись, она с многозначительной требовательностью посмотрела на подругу.

- Да можешь не просить о молчании, - вытерла слезы та. - Даже с дулом у виска не признаюсь! Ты ведь знаешь о моем отношении к абортам. А тут еще и такая история! Даже подумать страшно.

- Бог - чудотворец! Он всегда осуществляет наши безумные желания. И так часто скрывает за этим подвох.  Поучительный подвох, отрезвляющий, возбуждающий желание жить. Теперь я смотрю на все совершенно иначе.

- Даже представить не могу, как с этим быть? - ужаснулась Милана, представив себя на месте подруги.

- Потому что ты не жила с этим раньше. А я треть жизни провела, будто в ней чужая. И знаешь, что я поняла? Стремительно несущее нас по время рано или поздно обнажает самообман, которым мы успокаиваем себя многие годы, считая, что несчастье в душе вполне оправдано и остается с этим только смириться. И нет большей трагедии, чем боль от самообвинений, превратившаяся в ненависть к себе за неверно сделанный выбор. А ведь на самом деле… а ведь на самом деле мы просто не умеем любить, и не ценим возможности делать это незамедлительно… сейчас же… пока никто не отнял эту возможность. Теперь есть, о чем подумать… и есть что крайне необходимо понять. Возможно то, что станет для меня некоторым шоком. Но я готова уже ко всему.

 

Она видела в его глазах напряженное ожидание, которое обычно бывает тогда, когда ждут приговор. Он терпеливо молчал, переворачивая в руках песочные часы - сувенир от Алекса, которым ему удавалось как-то себя успокоить.

- Я беременна, - тихо сказала Лена, в предвкушении жмуриться от потока радости, которую обрушит на нее муж, как это было после известия о первой беременности.

Но, к её ошеломлению, он совершенно не среагировал, и поток колючего холода вдруг вызвал дрожь в конечностях. Эта реакция являлась предвестником не очень добрых вестей для Лены.

- А я вот хожу эти недели и думаю: когда же моя Леночка наконец-то информирует меня о таких немаловажных новостях?..

Спертое дыхание задержало воздух где-то глубоко внутри, и она наверняка упала бы без чувств, если бы молниеносно не присела. Закрыв лицо руками, Лена в ожидании замерла.

- Я видел вас с ним. Ваши обнимающиеся тени у окна твоего кабинета. Не знаю, насколько часто вы встречались, но я увидел вас в ту ночь, когда ты якобы занималась рабочими делами в офисе.

В голосе Влада слышалась сдавленная боль, которую он нехотя ворошил сейчас, будто смятый лист бумаги, с ненавистью скомканный и брошенный куда-то в угол. Теперь она понимала: все время он жутко хотел этот мусор выбросить из своей головы. Но, очевидно, не вышло.

- Это было один раз, - тихо сказала она, желая оправдать себя и немного его успокоить.

Бегло взглянув на него, Лена поняла, что любые попытки объясниться делают ему больнее, поэтому она кротко смолкла в ожидании его обвинений.

- Скажи, а если бы он не умер? - прозвучавший вопрос заставил её задуматься. - А если бы не случилось этого жуткого случая, ставшего роковым в ваших отношениях? Что тогда? Ты развелась бы со мной?

Господи, как не хочется отвечать! Даже представлять себе этого не хочется. Слова о смерти Максима всегда вызывали в сердце сдавленную боль, лишающую её мыслей и чувств. Будто в такие мгновенья внутри неё господствовала убивающая пустая темнота… И сейчас эта темнота не позволила ей ответить, а вопрос ставил её в тупик.

- Развелась бы! - кивнул головой Влад. - Ты любила его всегда, почему бы не воспользоваться таким моментом, правда?

Она молчала.

- Я так надеялся, что ты тихонько сделаешь аборт, - его тяжелый вздох заставил её замереть, и Лена даже закрыла руками глаза от этих чуждых для сердобольного Влада слов. - Не хотелось брать на себя эту ответственность. Боялся столкнуться с этими выяснениями, потому оставил их в своих мозгах плодом собственного воображения.

- Владик, хочешь я просто уйду? - всхлипывая спросила она. - Чтобы не теребить тебе душу?

- А в чем разница, Лен? - он опустил голову, продолжая свое бессмысленное занятие. - Я все равно буду продолжать любить тебя. Да и из моей памяти не улетучится эта нелепая информация.  А без Алекса как мне прожить? Или ты готова и сына бросить?

- Да не хочу я никого из вас бросать! - вдруг заревела навзрыд она. - Да и не хотела, Влад! Были мысли - да! Думала об этом. Но потом… в один момент вдруг поняла, что не смогу! Не получится!

- Че так? - под своим сарказмом он хотел скрыть муки от сердечной раны.

- Да потому что не настолько я к тебе равнодушна, насколько думала. Всю жизнь прожила рядом с тобой, как тень, и только после случившегося поняла, что люблю тебя.

- Мне почему-то все равно кажется, что не так сильно, как его! - Лена поняла, что его разочарование всесильно, и теперь поверить ей он вряд ли сможет.

- Как теперь жить без твоего доверия? - тихо спросила она.

- Да так же, как жили, - вздохнул он. - Если быть честными, я ведь сам виноват. Настоял тогда на браке, торопился, не дал тебе времени справиться с чувствами и забыть его. Вроде я и не заставлял тебя выходить за меня замуж, но не давал возможности всё обдумать. Мне надо было отойти в сторону, а я считал, что могу помочь. А теперь понял: кто я такой, чтобы заставить чувствовать? Мне кажется, что и Бог не властен разобраться с человеческим неумением любить.

- Почему неумением? - спросила она.

- Потому что, если бы я умел любить, то предоставил бы тебе свободу выбора. А я нахрапом давил, эгоистично пытаясь заставить тебя любить меня, меня и никого, кроме меня.

Их мысли встретились в прошлом - там, где можно было исправить так много, чтобы сегодня не ужасаться происходящим. И каждому казалось, что это сон, который вот-вот закончится, и все снова будет хорошо. А ведь хорошо никогда не было! Было «с понтом» хорошо. Или хорошо в кавычках. Разве может быть хорошо там, где вместо чувств - лицемерие, вместо жизни - фарс, вместо истинности - игра в любовь?

Лена слышала его дрожащее дыхание - вестник самого жуткого человеческого состояния, когда внутри тебя господствует ураган ненависти, любви и гнева одновременно. И самое страшное - человек в этом состоянии никак собой не владеет.