КОЛХОЗНИК

Во время коллективизации я был направлен в родное село. И начал я со своего дома. Как только мы расселись за большим низким обеденным столом, я завел разговор о кооперативе. Говорил я долго и все время поглядывал то на отца, то на деда. Отец не сводил с меня глаз. А дед покачивал головой и бесконечно долго набивал свою трубку. К налитому ему супу он так и не прикоснулся. А когда старая кошка по привычке начала ластиться к его ногам, дед сердито ее прогнал.

В этот вечер никто ничего мне не сказал. Только мама молчком все приглашала меня поесть.

На третий вечер я обратился к отцу:

— Завтра на собрании создадим кооператив. Ты должен быть первым.

Отец хотел что-то сказать, но только грустно вздохнул. Посмотрел на мать, потом на деда.

— Мы запишемся в кооператив, поддержим тебя, — пообещала мама.

— Если таким позором голод изгоняется, то войдем… — сказал дед.

— Дед, не беспокойся, мы не дадим тебе голодать. Эту прекрасную землю заселим народом. Тракторами ее вспашем, водой из Панеги напоим. Изобилие будет невиданное, дед! — гремел я.

— Подожди, подожди, мой мальчик! Слышали мы это и от других. А только словами амбар не наполнишь.

— Надо послушать парня. Ведь его для того и учили столько лет, чтобы умом с нами поделился, — опять начала мама.

— Не учили мы его поля дарить, но… — заикнулся было дед.

— Ладно, если пришел наш черед, то давайте, — махнул рукой отец и вышел во двор.

Список начался с его фамилии. Но сколько его ни искали, чтобы он расписался, отец как сквозь землю провалился.

— Слушай, куда он подевался? — беспокоилась мама. Я обошел весь двор и нашел его в хлеву. Стоя у яслей, он гладил волов, а глаза у него были припухшие…

Начало было положено. После собрания люди собирались толпами, комментировали происшедшее. И как только отец появился на площади, один из селян съязвил:

— Вот и колхозник пришел!

Отец смолчал.

— Эй, ты, никак, предводителем голытьбы стал? — пошутил кто-то.

— И свое поле у Панеги отдаешь? Там же золото течет!

Испортилось настроение у отца. Пошел в корчму, опрокинул одну, вторую, третью рюмку, но односельчане и здесь не оставили его в покое:

— Выпей, выпей, теперь ты колхозник, едва ли захочешь с нами общаться!

А когда сельский пастух спросил отца, обоих ли волов он сдает, отец заплакал. Когда я вошел в корчму, он уже бил кулаком по столу:

— Моему сыну, который загнал меня в ТКЗХ, я…

— Отец, пошли.

— До свидания, колхозник! — послышалось со всех сторон.

Погрустнел человек, начал чахнуть на глазах. Работал, но без желания. Мама держалась молодцом, хотя и переживала. А дед долго не мог успокоиться, все бормотал, что одной подписью мы разорили свое хозяйство.

Прошло лето. Осень выдалась щедрая, и, пока отец переносил мешки в амбар, дед покачивал головой и, как ребенок, рылся руками в крупном зерне.

Частники задыхались от поставок продуктов государству. Заботы согнули их. Начали они вертеться возле порога кооператива.

Другим стал и отец. Однажды вошел он в корчму, оглядел всех и горделиво воскликнул:

— Колхозник угощает!