II. Крушение шхуны.

Прошло несколько ясных, спокойных дней, но вдруг погода переменилась, и подул сильный ветер.

Опытные матросы предсказывали к ночи неминуемый шторм. Весь этот день ветер то поднимался, то затихал, и паруса повисали, как тряпки.

Небо на южной стороне горизонта было зловещее, зеленовато–серое, а солнце село в густые облака, из которых то и дело сверкала молния.

И вдруг, как–то сразу, стемнело. Яркая молния прорезала небо, и раздался оглушительный удар грома.

Одна вспышка молнии сверкала за другой, не успевал смолкать один раскат грома, как раздавался другой. Потом полил дождь, какой бывает только в тропиках.

Ветер все усиливался, волны океана, который всего час тому назад был похож на спокойное озеро, бушевали, налетали на шхуну и точно решили ее потопить.

И вдруг среди рева волн раздался оглушительный треск. Матросы почувствовали легкий толчок, потом опять толчок, но уже более чувствительный. Сначала никто не придал значения этому толчку, но потом оказалось, что в киле[8] образовалась пробоина — вода с громким журчанием стала наполнять судно, которое наклонилось от кормы к носу.

Стало ясно, что судно погибло и надо только спасать свою жизнь.

— Все на палубу! — раздалась команда капитана.

Были спущены три шлюпки, и все люди разместились в них.