Глава 22

Трэз вез свою женщину через Гудзон, на другой берег Колдвелла. Хэйверс, главный целитель расы, после набегов перенес свою клинику в лес, и хотя Трэз не был там после открытия, он знал ее местоположение. И он мог добраться туда в хорошие сроки: ночь выдалась ясной и холодной, снег не сыпал, а улицы и шоссе хорошо отчистили и посыпали солью.

Одно хорошо в этих ежегодных суровых зимах: городские службы весьма эффективно справлялись с уборкой снега и содержанием дорог. Просто обязаны. Работу никто не отменял. Школам положено учить подопечных. Больницам – лечить пациентов.

Если движение встанет при первом же серьезном снегопаде? Народ в разных частях города окажется в плену в своих домах – с середины декабря и вплоть до марта.

Он посмотрел на пассажирское сиденье «БМВ». Его женщина смотрела в окно, но вряд ли что–то видела. Она также не могла усидеть на месте: ерзала, притопывала ногой, поправляла ремень безопасности на груди.

Фокусируясь на дороге, он хотел мысленно вернуться к монологу о погоде. Который можно разбавить новостями спорта. Делами клуба.

Физикой–мать–ее–элементарных–частиц.

О чем он точно не хотел думать – о том, что его женщина едет в клинику Хэйверса из–за беды в семье.

Беда в семье. В... группе людей с которыми ее, очевидно, не связывали кровные узы, однако они считались родней – потому что вырастили ее.

Это никак не увязывалось с Селеной. Не–а. И тот факт, что он не мог вписать это в модель ее реинкарнации, освещало как из софитов вещи, которые он старательно впихивал и подгонял в пустые места мозаики.

И кто бы мог подумать: элементов, которые он впихнул насильно, было больше чем тех, что подходили сами... и он осознал, как отчаянно цепляется за историю, придуманную им самим. Ради них. Но было сложно игнорировать чувство, что она вот–вот лопнет как воздушный шарик, и единственное, о чем он мог думать сейчас – жалеть, что Тэрэза потеряла свою сумочку в клубе две ночи назад. Ведь иначе у нее бы остались чаевые Рейджа. И ее мобильный.

Тогда они бы сейчас не занимались этим.

Вместо этого они бы ехали в ее пансион, а потом, после ее переезда в милый–уютный кейп–код, он бы направился в клуб – перебирать бумажки. Через пару часов вернулся бы к ней, они бы приготовили стейки и посмотрели какой–нибудь фильм. Занялись бы другими вещами под покровом ночи.

Такого плана он хотел.

Не этого.

И, черт возьми, как это эгоистично с его стороны? Хотеть, чтобы Тэрэза не знала о серьезной болезни пожилой женщины, которая так много для нее значила?

Еще один повод гордиться собой. Неплохой набирается список.

– Далеко еще? – спросила она напряженно.

– Нет.

Подземный медицинский комплекс скрывался под акрами сосновых деревьев, в клинику вело четыре входа, один из которых располагался в сарае за старым фермерским домом, который служил прикрытием от мира людей. Три других входа и лифты были разбросаны по лесу и были удобны для тех, кто мог дематериализоваться. Ни к чему говорить, что их вариант – поездка с последующей парковкой, поэтому они приедут по главной дороге к парадной двери.

Спустя примерно десять минут он припарковал «БМВ» между минивэном и пикапом.

– Готова?

– Да, – выдохнула она, открывая дверь максимально широко.

Его не заботили царапины на дверях, и он попытался найти в этом осознании добродетель. Но дело в том, что его в принципе не волновала машина, какой бы красивой она ни была.

Он встретил Тэрэзу у капота и повел к сараю. Минуя камеру наблюдения – в потайной лифт. Нажал кнопку нижнего уровня. Во время спуска они оба смотрели на небольшие цифры над дверьми, хотя они не подсвечивались, чтобы выполнить свою функцию. От –1 до 10, все темные. Он гадал, для чего изначально был сконструирован этот лифт. Наверно, для офисного здания. Гостиницы средних размеров.

Когда двери открылись, он проводил Тэрэзу до стойки регистратуры и встал позади на случай, если у нее закружиться голова.

Администратор в белой униформе и традиционном сестринском колпаке подняла взгляд.

– Чем я могу помочь вам?

Трэз ждал, пока его женщина заговорит. И администратор вместе с ним, она, казалось, не удивилась тому, что Тэрэзе потребовалось время. Без сомнений, медперсонал привык к посетителям в состоянии шока.

Его женщина прокашлялась.

– Я ищу Лариссу, родную дочь Сэлэмэна. Кажется, ее доставили сюда пару ночей назад. С сердцем?

Улыбка администратора была понимающей, когда женщина набрала что–то на клавиатуре.

– Да, все верно. Вижу ее. Кем вы приходитесь пациентке? – Когда Тэрэза помедлила, женщина мягко пояснила: – Боюсь, она находится в отделении интенсивной терапии, туда допущены только родственники.

– Я, эм... – Его женщина прокашлялась. – Я ее дочь, Тэрэза.

Когда она представилась вслух, слух Трэза выключился, пока им описывали дорогу к палате... или, по крайней мере, он решил, что именно этим занималась женщина за стойкой, размахивая руками в разных направлениях.

Тэрэза.

Не Селена.

Тэрэза... имя, данное женщине, рожденной на Земле, впоследствии удочеренной в хорошую семью. Имя, на которое она отзывалась все свое детство, писала неуклюжей детской рукой, а потом, позднее, она представлялась этим именем, отвечая на телефонные звонки. Имя, с которым она жила после своего превращения.

По сей день.

Не Селена.

Когда им объяснили дорогу к палате, Трэз направился следом за женщиной с длинными, темными, вьющимися волосами. Женщиной, по–прежнему одетой в униформу официантки из ресторана «Сал». Женщиной, что назвалась дочерью смертной мамэн.

Не Девы Летописецы.

Проходя мимо множества двойных дверей, вереницы коридоров, следуя знакам со стрелками, Трэз, спрятав руки в карманах, раздумывал о возможностях мозга конструировать иную реальность.

Используя бетон, балки, «Шитрок» и гвозди, он уверовал в нечто, что никогда не являлось правдой, если быть откровенным с самим собой. И хотя с виду это строение казалось шикарным и сулило домашний уют, с самого начала были трещины в фундаменте, дешевые материалы и труд низкоквалифицированных рабочих.

Это строение не могло выстоять.

Но, да ладно, словно обрушение могло кого–то удивить? Он с самого начала сомневался, и только отчаянная нужда в вере закрыла собой неустойчивые стены и шаткий потолок, среди которых он укрылся.

Обрушение этого каркаса опечалило его.

И заставило задуматься еще об одном.

Так быстро. Эта... галлюцинация... распалась так быстро. Черт, если упорно игнорировать симптомы, болезнь дойдет до терминальной стадии за считанные дни.

Внезапно его женщина...

Нет, сказал он себе. Тэрэза. Это – не Селена. Никогда ею не была.

Внезапно Тэрэза оглянулась через плечо. Ее губы шевелились, и Трэз осознал, что она обращалась к нему.

– Что, прости? – переспросил он.

– Я рада, что ты рядом. – Тэрэза взял его за руку. – Спасибо.

Отделение интенсивной терапии этого дорогостоящего комплекса располагалось за двойными дверями, открывавшимися изнутри с поста медицинской сестры. К счастью, в полотне были стеклянные окна, в которые можно было заглянуть, и когда Тэрэза посмотрела в одно из них, женщина в униформе подняла голову, отрываясь от компьютерного экрана за столом.

Раздалось жужжание, и замок открылся.

Тэрэза сжала руку Трэза и потом отпустила, прокладывая себе путь в отделение. Сделав глубокий вдох, она ощутила ненавистный запах антисептика. За ним включился слух, и тишина заставила ее занервничать. Наконец, окинув помещение взглядом, она пришла в замешательство при виде полного отсутствия декора.

Эти помещения были сугубо рабочими, и ты можешь оказаться здесь по двум причинам: ты либо больной в серьезном состоянии, либо высококвалифицированный сотрудник.

Или перепуганный до смерти родственник.

Она подошла к сестринскому посту.

– Меня зовут Тэрэза, я пришла к...

– Вы – дочь Лариссы. – Женщина в форме улыбнулась. – Звонили со стойки администратора. Она в палате тринадцать–тринадцать. Вы со своим супругом можете пройти.

О, Боже. Несчастливое число. Очень.

И... эм, Трэз – не ее супруг. Но она не станет исправлять медсестру, иначе его не пустят в отделение.

– Спасибо.

Направившись в сторону, указанную медсестрой, Тэрэза посмотрела на Трэза. Он, казалось, не хотел идти следом, и она посмотрела на медсестру, которая одобрительно кивнула.

Но он не сдвинулся с места, и в неловком молчании Тэрэза нервно затеребила край парки.

– Не обязательно ждать здесь.

Он окинул взглядом небольшой ряд стульев и столиков на входе в ОИТ. Очевидно, их расставили для удобства членов семьи, на экране ТВ показывали результаты спортивных игр, на столе кто–то оставил два стакана с недопитым кофе.

– Только если ты, конечно, сам хочешь? – спросила она.

– Думаю, сначала вас лучше оставить одних.

И обдумав его предложение, Тэрэза увидела в его словах логику. Если она заявится с «супругом»? Да, это только усложнит «воссоединение».

– Я вернусь за тобой.

– Идеально. – Пауза. Потом она быстро обняла его. – Договорились. Так и поступим.

Прижимаясь к его сильному телу, Тэрэза поразилась тому, насколько для нее важно его участие. Трэз был мостиком между ее прошлым и настоящим. И хотя она знала его всего ничего, он казался ей роднее, чем друг, ближе любовника.

Семья, в некотором смысле.

– Спасибо, что пришел. – Она повторяется. Но нужно было сказать это снова. – Я не задержусь.

Скорее всего, потому что брат выставит ее взашей.

Отступив от Трэза, она направилась по коридору, не разрешая себе оглядываться. Иначе она сорвется.

Коридор был достаточно широким, чтобы в нем бок о бок поместились две каталки, которые ассоциировались с медперсоналом, и медицинское оборудование. Что–то типа того. И пока она шла, невозможно было не думать о сценах на грани жизни и смерти с участием доктора Маркуса Велби[35]. Хотя, может, стоить вспомнить что–то из настоящего. «Скорая помощь»[36]? Нет, это было десять лет назад.